Ирина Горбачева - Москва-Ростов-Варшава

• Название: Москва-Ростов-Варшава
• Автор: Ирина Горбачева
• Жанр: Криминальный детектив

Пропажа сестры заставила Нику окунуться в пучину криминальных событий начала 90-х: встречи с бандитами, расстрел лидера криминальной группировки, перевозка контрабанды. Она знакомится с Максимом, разыскивающим своих родных и пережившим в детстве расстрел рабочих в Новочеркасске в 62 г., в юности афганский плен. Встреча с другими героями дала ей возможность узнать не только о бизнесе нищих, заполонивших столичный метрополитен, продаже детей и отъёме квартир, но и найти настоящих друзей, верящих в то, что многое негативное останется там, в прошлом, за порогом миллениума.

---

Это было раньше. Наверное, боль была такой же молодой и несерьёзной, как я. Она могла прибежать, ниоткуда, и необдуманно с треском и звоном в моих ушах постучать по голове. Потом вдруг, так же неожиданно, жалея моё молодое сознание, быстро исчезнуть, освобождая виски от надоедливого звонкого ксилофона и словно прося прощения за свою бестактную игру, оставляла после себя шлейф некоторого блаженства.

Она возвращалась, и тут уже её играм не было предела. Она, как непослушный ребёнок, носилась по моей голове, собирая свой оркестр. В висках отбивал ритм привычный ксилофон, к нему подключались тяжёлые удары больших барабанов в затылке. Лихо выплясывал свой нервный танец тик на левом глазу, а веки от полученного удовольствия распухали и словно мягкими подушечками накрывали мои глаза.

Отбарабанив свои партии и получив от меня в благодарность – укол с лекарством, обессиленная боль со своими товарищами «музыкантами» засыпала от усталости, оставляя после себя неразбериху и кавардак в моей голове. А дальше, расслабленные нервы, которые от диких танцев непрошеных гостей на всё махнули рукой, от обиды начинают раскисать.

И я плачу. Я плачу от бессилия. От того, что всем кажусь сильной, гордой, целеустремлённой. Но я бессильна перед болью, как перед разбушевавшимся маленьким ребёнком, которого за его проказы можно пожурить, но тут, же забыть о них, стоит ему что-то прощебетать и нежно улыбнуться.

Послышался шум открываемой двери. В квартиру вошли Алла Константиновна и Наташа.

– Сейчас милая, сейчас я тебе сделаю укольчик. Потом прими таблетки. Ничего потерпишь, я не ас, но тебе выбирать не приходится, оголись, дорогая, – Алла Константиновна, как заправская медсестра, пошлёпав по моей обнажённой округлости, потихоньку ввела десять кубиков болючего лекарства.

Полежав немного и почувствовав, как по телу разливается тёплый поток, который своей волной обволакивает мой мозг, я вздохнула с облегчением.

Встав через некоторое время, я прошла на кухню и, открыв окно, с жадностью вобрала в себя свежий весенний московский воздух, словно боялась, что сейчас я дышу в последний раз.

– Алла Константиновна, Татьяну судью убили, – тихо сказала я, закрыв окно и присев на маленький кухонный диванчик.

– Как? Когда? Кто? – удивлённо спрашивала Алла Константиновна, – откуда тебе известно.

– По телевизору показали, пока вас не было.

– Какой ужас. Вероника, я чувствую, что надвигается что-то страшное. Ты сейчас ни о чём не думай. Дай организму восстановиться. А завтра, мы с тобой всё обдумаем и решим, как нам жить дальше и что надо делать.

Думать и переживать у меня и, правда, не было никаких сил. Выпив чашку горячего зелёного чая, я провалилась в тревожный сон.

Глава 6

Утром, делая вид, что ещё сплю, я дождалась пока уйдут Алла Константиновна и Наташа. Головная боль прошла, но как всегда после сильного приступа и принятых лекарств тело было слабым и тяжёлым. Очень хотелось плакать, так всегда у меня бывает после приступа. Не став сдерживать свои эмоции, я разрыдалась.

Мысли беспорядочно крутились в голове. Что делать, с чего начинать поиски Лёли и Анатолия? Я отчётливо поняла, что об этом человеке нам ничего не известно. Почему убили Татьяну?

Вопросов много. Надо расхаживаться и находить на них ответы. Пока я приводила себя в порядок в ванной комнате, пришла Алла Константиновна. По запаху, шедшему из кухни, я догадалась, что на завтрак меня ждёт вкусный омлет.

– Ты бы ещё полежала, – Алла Константиновна, поставила на стол большую тарелку с омлетом, скорее похожим на торт, чем на завтрак из яиц.

– Нет, расхаживаться надо. Красота, какая, аж слюнки текут. После приступа, так есть всегда хочется.

– Я по себе это знаю, поэтому побольше сделала. Налетай, пока горячий. Остынет, будет не такой вкусный. Так, а кофе сегодня только с молоком! Не шути со здоровьем, – она поставила рядом с моей тарелкой чашку с горячим напитком.

– Слушаюсь и повинуюсь. Алла Константиновна, я позвоню в Ростов, успокою родителей. Думаю пока ничего не известно о Лёле, не надо их тревожить. Не рассказывайте им ничего? Я сейчас съезжу к ней в квартиру. Заберу некоторые Лёлины вещи для себя. Я не думала, что придётся здесь задержаться надолго, – не стала я откровенничать с ней.

– Ника, возвращалась бы ты домой и всё рассказала бы отцу. Ты рискуешь, Глеб просил тебя не впутываться в эту историю. А вдруг?

– Кому я нужна? Бандиты уже посетили квартиру, проверили, обыскали, для себя решили, что Анатолий сбежал. Только не знают они, что сбежал он с деньгами. А я переоденусь и пороюсь в бумагах Анатолия. И вот, что я думаю. В принципе, мы ничего не знаем об этом человеке. Да, ещё посмотрю все ли вещи Лёли на месте. Не могла же она скрыться с ним совсем без денег. Хотя…

– Никаких хотя. Не верю я, что Лёля никого не предупредив, могла убежать с этим адвокатом.

– Вы правы. Алла Константиновна, не переживайте, я быстро и незаметно. Глеб ничего не узнает, а мы с вами не будем его расстраивать.

Для себя я решила съездить к Лёле для того чтобы порыться в бумагах Анатолия. Хотелось найти хотя бы какую-то зацепку, которая могла бы подсказать с чего и как надо начинать поиск сестры.

Попрощавшись с Аллой Константиновной, я решила поехать сначала не к Лёле, а в суд, и попытаться хотя бы что-то выведать о Татьяне и её гибели. Дёрганный и скрипучий автобус довёз меня до нужной остановки. Пасмурно. Такое впечатление, словно серый цвет овладел всем городом. Возможно, моё состояние и настроение влияет на восприятие пейзажа. Конечно. Раньше и в такой погоде я старалась найти позитив. Устраивала себе лишние выходные и читала запоем.

Плюсы перестройки – появилось много литературы. На все вкусы и на любую безвкусицу. А пресса-то как разгулялась! Каких только нет газет и газетёнок! Журналов и журнальчиков.

– Ника! – я шла, задумавшись об изобилии прессы, и не слышала, как меня кто-то упорно звал, – Ника! – я обернулась, – вот, ты даёшь! А я смотрю, ты это – не ты? А мы с мамой звоним тебе домой, Лёле, а вы с ней пропали куда-то! – я увидела перед собой дочь своей клиентки, Машу. Ей я иногда делаю маникюр, а её маму обслуживаю по полной программе: стрижка, мелирование, укладка, маникюр, педикюр. Прихожу к ним домой и остаюсь с утра и до самого вечера.

– Ой, Машка! Да я только приехала, ещё не успела никому позвонить, – не стала я открывать всего положения дел чужому человеку, – я в прошлом месяце приезжала, тоже вас с мамой разыскивала. Думала, куда делись мои постоянные клиенты?

– Не говори! В Испанию ездили. Моя мама испанка. Ты не знала? Она ребёнком попала в Москву, когда война была. А теперь времена изменились. У нас родственники в Барселоне нашлись. Вот мы с ней и погуляли за границей. Красота! Так ты давно в Москве? К нам заедешь?

– Конечно, созвонимся.

– А куда ты бежишь? Смотрю, бежит, торопится, не угнаться, – продолжала Маша.

– Да, Москва ваша вечно ритм задаёт. Все бегут и я со всеми. Чтобы в ногу, – ответила я без энтузиазма продолжать разговор, – а ты, куда в такую погоду?

– Ой, Ника, ты же не в курсе! Я теперь адвокат. Юридические консультации развалились, теперь все в адвокаты подались. Куда пальцем не ткни – адвокат, гинеколог, стоматолог. Вот и я теперь бегаю – «развожу» людей, в общем, по мелочи работаю, на хлеб хватает. Так нам по дороге? Ты тоже в суд? – удивилась она, увидев, что я хочу войти в здание суда.

– Да, Анатолий попросил, раз мне по дороге, к Лёлиной подруге судье зайти бумажку какую-то передать. Лёлька простыла сильно, лежит, а я вот бегаю, – придумала я сходу.

– Ой, стой, давай покурим, время ещё у меня есть. Ты не спешишь?

– Да нет, – как можно беспечно ответила я ей.

– Слушай, а кто у Лёльки подруга, тут вчера такое случилось! – тараторила Маша, закуривая сигарету.

– Где случилось? – прикинулась я несведущей.

– Ты чего новости не смотришь? Тут вчера вечером расстреляли судью. Смотри, видишь всё песком засыпано? – она кивнула на место засыпанное песком, на котором лежали разбросанные цветы.

– Господи, какой кошмар! Что делается? А что за судья?

– Панфилова или Панкратова? Она уголовные дела вела, я её не знаю.

– Панкратова? Татьяна? Ужас!

– Что, тебе к ней? – удивилась Маша.

– Да. Какой кошмар! Что я Лёльке скажу? Они давно дружили. А как это произошло? – стала я наперебой задавать растерянной Маше вопросы.

– А я откуда знаю? Слушай, пойдём в канцелярию поднимемся, там, у девчонок секретарей узнаем. Кошмар какой-то, вот жизнь пошла, – мы вошли в здание суда. В фойе на стене висел портрет Татьяны с чёрной ленточкой наперевес. Под портретом столик с горкой из цветочных букетов.

– Вы к кому? – обратился к нам человек в милицейской форме. Взяв у Маши адвокатское удостоверение, он сделал запись в журнале.

– Вы теперь всегда записывать будете? – спросила его Маша, увидев, что её данные милиционер внёс в журнал.