Алесь Шлег - Цыганок

• Название: Цыганок
• Автор: Алесь Шлег
• Издательство: Мастацкая літаратура
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1977

"Цыганок" - повесть о мужестве и героизме юных подпольщиков в годы Великой Отечественной войны. Многие из них погибают в жестокой схватке с немецко-фашистскими захватчиками. Живые продолжают борьбу.

---

- Ну-ну! Не твое собачье дело! Я для тебя кто? Начальник. А ты для меня? Тьфу - разотру! Ясно?

Он грязно выругался, подошел к перегородке.

- Ты кто?

- Я? Я... Иван Мануйкин, - вскочил перед ним Ваня. - Ваня Мануйкин. Я, господин начальник, сирота круглый. У меня мать померла, батя убитый... Я хлебца хочу, дяденька...

- Цыц, щенок! Сиди тут и не рыпайся!

Горбоносый застегнул новый кожух, натянул на голову косматую овчинную шапку и направился к двери. На пороге обернулся и приказал:

- Федос! Позвони в фельджандармерию. Не выпускать, пока из города не приедут опознавать.

Цыганок побелел. "Как он сказал? Опознавать? Тогда крышка. Приедет фельдфебель или Шульц. Кто-кто, а они опознают! - с отчаянием подумал Ваня. - Что же делать? Сам им в лапы... У-у, балда! Надо было сидеть у деда я носа на улицу не показывать. Не выгоняли же меня..."

2

Цыганок сидел за деревянной перегородкой и смотрел в окно. Ему были хорошо видны безлюдная улица и колодец с журавлем. Иногда к колодцу подходили женщины с ведрами, набирали воду.

За заснеженные крыши домов уходило солнце. По улице от заборов и хат потянулись синеватые тени.

У Вани со вчерашнего дня маковой росинки не было во рту. Он проглотил слюну и облизал пересохшие губы. "Может, и не приедут сегодня из города. Внезапный проблеск надежды окрылил его. - Тогда попробую драпануть. А что? Запросто. Перепрыгну перегородку - и в дверь. Надо только подождать, пока потемнеет. Днем догонят, а в темноте - ищи ветра в поле..."

Цыганок посмотрел на полицейских. Тот, что привел его, сидел возле буржуйки, дымил махоркой и уныло смотрел на огонь. Розовощекий детина и одноглазый сидели за столом и лениво шлепали засаленными картами. Детина ругал какую-то старую Акулину, которая спрятала от него самогонку.

Потрескивали дрова в буржуйке, ровно гудело пламя.

Внезапно игроки за столом перешли на шепот. До Цыганка долетело одно слово - "Сталинград". Лица полицейских вытянулись. "Ишь, как хвосты поджали! Боятся, гады! Подождите, боком вам все вылезет!"

Цыганок глянул в окно. От колодца шла с коромыслом женщина. От солнца вода в ведрах сверкала малиновыми зеркальцами. Ване захотелось пить.

- Дяденьки, дайте воды! - тихо попросил он.

- Смолы напейся! - кинул через плечо одноглазый.

- Зачем ты так, - поднялся со скамьи тот, что привел Ваню, и подал кружку с водой. - Как-никак, а и он человек... Пей, сирота.

- Спасибо вам, дяденька!

- Что же это ты, сирота? - посочувствовал полицейский. - Совсем лица на тебе нет.

- Заболел я, - пожаловался Ваня.

По улице шла машина. Вот она мелькнула за окном. Мотор взревел и умолк. Затопали ноги на крыльце.

Вместе с клубами пара в помещение ввалились офицер и солдат. Полицейские вскочили со своих мест, Офицер осмотрелся вокруг, брезгливо поморщился.

- Где есть киндер? Бистро, бистро.

- Вот он, господин офицер! - подскочил к перегородке одноглазый. - С утра сидит. У нас надежно, у нас не удерет.

Офицер подошел к Ване, окинул его равнодушным взглядом. Повернулся к солдату, гревшему руки над буржуйкой, махнул кожаной перчаткой.

- Ганс!

Солдат шагнул к перегородке, взялся за барьер. Не поднимая головы, Ваня чувствовал на себе его острый взгляд. Вот немец переступил с ноги на ногу, тихо кашлянул. На полу рядом с солдатскими сапогами появились хромовые.

- Цыганок!

- Это вы у меня спрашиваете?

- Ты Цыганок? Фаня Дорофееф?

- Да что вы, господин офицер! Я Мануйкин. Иван Мануйкин. У меня мамка померла... - Ваня всхлипнул, опустил голову. - Я совсем заболел... Отпустите меня отсюда, господин офицер...

- Ти-хо! - поднял руку гитлеровец и взглянул на солдата. - Ганс!

Солдат холодными пальцами взял Цыганка за подбородок. Они встретились взглядами.

У Вани перехватило дыхание, острой болью резануло в животе. Казалось, кто-то пырнул его ножом.

По лицу солдата скользнула легкая, едва заметная усмешка. Блеснул золотой зуб.

Солдат смотрел Цыганку в глаза. "Узнал, гад! Ухмыляется... Но почему он молчит?"

- Ну? - офицер ударил перчаткой по плечу солдата. - Он?

- Найн.

Офицер повернулся к Ване, вдруг схватил его за левую руку.

- Показывайт!

Цыганок застонал от боли, затопал по полу ногами. Гитлеровец сорвал с его руки рукавицу.

- О-о! Кто калечил твой рука?

- Кто, кто, - заплакал Ваня. - Ваши солдаты, вот кто. Я хотел кушать и стащил банку консервов. Они поймали меня, зажали руку дверью...

- Правильно делайт, - усмехнулся офицер. - Надо за кража рубить вся рука.

Офицер что-то сердито сказал солдату, крутнулся на месте и направился к выходу. У двери остановился, начал натягивать перчатку.

- Полицейский, мы поехаль далеко дерефня. Малшик не выпускайт. Зафтра мы забирайт его. Фы отвечайт свой голофа.

Солдат с золотым зубом шагнул вслед за офицером через порог.

Глухо заворчал мотор. Машина уехала.

Одноглазый сплюнул, повернулся к Цыганку.

- У-у, щенок! Еще не хватало головой за тебя отвечать! И на кой черт ты притащил его сюда, Кондрат?

- Чего горло дерешь? - огрызнулся конвоир Вани. - Привел, привел... Дурак был, что привел!

3

На ночь Цыганка поместили в крестьянской хате. Она стояла почти в конце улицы, посреди большого заиндевевшего сада.

Хозяин хаты, одинокий, как понял потом Ваня, сгорбленный старик, с разрешения полицейского Кондрата налил Цыганку горячего борща из кислой капусты, отрезал большую краюху хлеба. Но как ни был голоден Ваня, еда не лезла ему в рот. И все же он немного подкрепился, а потом даже придремнул, сидя за столом.

Одноглазый, который сменил Кондрата, как только переступил порог хаты, сразу же заорал:

- Клим, волчье семя! Лампу давай. Нечего тут карасин экономничать!

Хозяин засуетился, угодливо подставил ему табуретку. Чиркнул спичкой и, сняв с лампы стекло, зажег фитиль. Трепетный огонек осветил огромную фигуру полицейского.

- Может, Тимофеюшка, с морозца чарку желаешь? - заискивающе спросил Клим. - Очень, скажу, она удачная у меня вышла. И чистая - что слеза.

- Об чем разговор? - басом ответил полицейский. - Неси! Да побольше!

Он сбросил кожух и шапку, повесил их на крюк в стене. Ватняя жилетка едва не трещала на его квадратных плечах. Полицай присел к столу, поставил карабин между ног и оперся на него руками.

Хозяин кинулся в сени, застучал там чем-то и вскоре вернулся с миской соленых огурцов и куском сала. Вытащил из шкафчика бутыль самогонки и две эмалированные кружки. Прижав буханку к груди, начал отрезать толстые душистые ломти.

Сидя на скамье, Ваня рассматривал хату. Лампа освещала часть давно не беленной печи, застекленную рамку с фотографиями на стене, блестящие шарики на спинке металлической кровати и часть потрескавшегося потолка. Цыганок перевел взгляд на полицейского, и ему стало страшно. Свет падал на низкий лоб, над которым торчали короткие жесткие волосы. Единственный глаз у полицейского едва прорезывался на большом плоском лице. Черная борода и мясистый красный нос, вздернутый кверху, придавали этому лицу надменное и в то же время жестокое выражение. "От такого пощады не жди. Такому убить, что моргнуть. Кроме шуток".

- Так давай выпьем, Тимофеюшка, - сладеньким голоском сказал хозяин. За твое здоровьечко!

Цыганок не узнавал хозяина хаты. Был человек как человек, даже посочувствовал ему. А сейчас готов этому выродку руки целовать.

- Мне за свое здоровье на бога грех обижаться, - зашевелился одноглазый, поднимая кружку. - Будь, ядрена гнида!

Выпил, схватил огурец и сунул в черную дыру рта. Начал жевать, и борода его дергалась в стороны под громкое, на всю хату чавканье. Огромной ручищей взял бутыль, налил себе полную кружку и, задрав голову, несколькими глотками опорожнил.

- Я, Клим, три дня у дружка на свадьбе гулял, - снова хватаясь за огурец, сказал одноглазый. - Так ты мне на рассвете баньку истопи. Надо хмель из головы выпарить. Да чтоб банька была как огонь!

- Это, Тимофеюшка, не пранблема, - охотно отозвался хозяин, скребя пальцами седую щетину на лице. - Эт, нашел про что говорить. Приготовим такую баньку, что и во сне не увидишь.

Ваня прислонился спиной к стене, исподлобья глянул на полицейского. "Если эта горилла утром попрется в баню, то... Елки зеленые, не потянет же он меня с собой. Вот если бы он поручил охранять меня этому старому блюдолизу! Я бы от него как нечего делать драпанул".

Цыганок закрыл глаза. Тяжелый сон сразу же сморил его. Ваня почему-то увидел себя в бане, где стояла такая жара, что нельзя было и продохнуть. Полицай лежал на полке, хрюкал, как кабан, которого щекочут за ухом. Ваня схватил голый, без листьев, веник и изо всей силы начал стегать по квадратной, заросшей волосами спине. "Шпарь, ядрена гнида! - хохотал одноглазый. - Сильней, волчье семя!" Нечем дышать. Ваня плеснул холодной водой в лицо. Сразу стало легче. "Теперь можешь мыться сам! - рявкнул одноглазый. - Разрешается перед смертью!"