Наталья Якобсон - Живая статуя

• Название: Живая статуя
• Автор: Наталья Якобсон
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Все они невольно и неожиданно стали либо избранниками сверхъестественных сил, либо их живыми игрушками. Их несколько и все они незнакомы между собой. Батист — юный аристократ, чьи предки занимались запретными магическими искусствами. Марсель — живописец, обладающий редкой способностью видеть в толпе волшебных существ и даже рисовать их. Ноэль — юноша, вынужденный посвятить себя служению богу, но случайно встретивший и полюбивший неземное существо. Орисса — красавица, силой колдовства воскрешенная из могилы, чтобы послужить целям пробудившего ее чародея. Всех их объединяет одно — встреча с удивительным молодым человеком, способным превращаться в золотого дракона. По очереди он являлся им всем, чтобы запутывать или соблазнять. Их злоключения начались с его появления и продолжились, потому что все они решили последовать за ним туда, где он обитает. В волшебную империю. Там он является повелителем таких же сверхъестественных созданий, как он сам. Но чтобы пойти туда за ним придется попробовать обойти стороной оживающую заколдованную статую той, которая была его супругой. Мраморная императрица, бросившая своего императора, все еще бдительно охраняет границы волшебной империи и жестоко играет с теми, кто хочет их пересечь. А вместе с ней просыпаются ото сна целые армии нечисти.

---

Я научил Ориссу играть на клавесине и подумал, что она настоящая копия Сабрины. Анри должен быть доволен. Я скопировал ту, кого убил. Вот только жаль, что я не смог вложить в ее хорошенькую, глупенькую и коварную головку ни капельки ума маркизы.

Вечера напролет она играла, пела, словно готовилась дать целый концерт, и все это, как назло, для меня одного, даже если в дверях гостиной появлялась Даниэлла, Орисса чуть ли не шипела на нее от злости.

Один раз я попытался оставить ее на попечение Перси, так она чуть не выцарапала ему глаза, после чего мой верный помощник окончательно сбежал из особняка и стал жить в каретном сарае рядом. Царапин на его лице уже через день, конечно же, не осталось, но о них он запомнил на всю жизнь и впредь был очень осмотрителен.

В еде Орисса вообще не нуждалась. Так что в особняке у нас никогда не было ничего съестного. Один раз я дал ей попробовать вина, лучший сорт из тех, которые удалось найти в винном погребе выдворенного семейства. Орисса едва приложилась к бокалу и заметила, что по вкусу оно совсем, как кровь ангела. Стало быть, она имела в виду мою кровь и с тех пор каждый вечер выпивала бокал, и, кажется, именно от этого ее бледные губы приобрели сначала нежно-розовый, а потом вишней цвет.

Особняк она, видимо, начала считать своим новым постоянным домом. Я попытался предупредить, что это только временное ее жилье, но она не слушала. Кажется, она даже не вспоминала, что когда-то у нее были родители и жалкая лачуга в зачумленном квартале. После смерти она получила возможности обрести совершенно другую жизнь.

Орисса уговаривала меня сводить ее в театр или на какой-нибудь бал, или устроить прием у нас. Я попросил ее подождать, пока у Анри будет время всюду ее сводить.

— А кто такой Анри? — обиженно спросила она.

Тогда я показал ей маленькую рукописную книжку, где алыми чернилами был выделен всего один абзац — крошечная заметка о падших эльфах.

— Когда-то они были прекрасны, но теперь отлучены от общества и вынуждены жить в подземном мире. Теперь у них собственный клан, но только под землей, если они долго будут разгуливать по поверхности, то их красота станет увядать, — коротко объяснил я. Всю их истории пересказывать Ориссе у меня бы просто не хватило времени. К тому же, эта история тесно переплеталась с моей собственной биографией, а посвящать Ориссу в свои тайны я попросту не хотел. Историю своей жизни я записывал втайне от всех, а потом спрятал. Только тот, кто станет по — настоящему сильным чародеем, сможет отыскать рукопись.

— Это книга колдовства? — похоже, что символы и цифры на полях заинтересовали Ориссу, куда больше, чем какие-то там отверженные эльфы.

— Да! — подтвердил я. — Одно из магических пособий, которые мне больше не нужны.

— Можно, я оставлю его себе, — Орисса прижала книгу к груди и по всему виду не собиралась ее отдавать.

— Пожалуйста, оставляй, — пожал я плечами.

Было очень сложно заставить Ориссу немного посидеть одну или под присмотром Даниэллы. Когда я вышел во двор, она побежала за мной. Даже приняв привычный облик золотого змея и улетев, я знал, что она по-прежнему стоит во дворе, прижимает к себе книгу и растерянно озирается по сторонам, ища взглядом меня.

Пора было кончать со всей этой историей, вытащить Анри из его подземного убежища и вручить ему то, что он просил. Однако вместо того, чтобы искать Анри, я отправился к Флер. Нельзя было так надолго оставлять ее одну. Ведь на глупышку буквально сыплются беды. Я даже боялся не застать Флер в ее комнате, но она была там, живая, невредимая, и наряжала елку, наверное, первую в своей жизни.

Прошлый раз перед уходом я все-таки умудрился спрятать в ее комнате немного монет и понял, что Флер нашла их. На столе стояли остатки ужина, а елка буквально утопала в мишуре, серебристых дождинках и игрушках. Когда я вошел, Флер как раз вешала последний шарик на гнувшуюся под тяжестью других стекляшек ветку. Дверь за мной захлопнулась, и Флер выронила шар. Множество осколков остались на полу.

— Не расстраивайся! — предупредил я девушку, легко взмахнул кистью ладони и с восторгом творца наблюдал, как осколки соединяются, склеиваются и становятся единой неповрежденной вещицей. Шар сам плавно взлетел с пола и через миг очутился на ветке. Рождественский ангел на верхушке елки радостно взмахнул золотистым крылом, а цветные стекляшки в гирлянде радостно зазвенели и начали менять тона.

— Это называется колдовством, Флер, — объяснил я. — Ты когда-нибудь слышала о колдовстве?

— Даже не спрашивай, — Флер снова убрала за угол метлу, которую вытащила, чтобы подмести осколки, и заинтересованно посмотрела на свертки у меня в руках.

— Это тебе, — я отдал ей шуршащую оберточную бумагу. — Считай, что это новогодние подарки.

— Даже если кто-то и делал мне подарки, то я уже совсем об этом не помню, так давно это было, — вздохнула Флер.

Я купил ей три платья: лиловое, сиреневое и бледно-золотистое, такие цвета, мне показалось, ей пойдут. О подарках я вначале даже не подумал, только решил, что Флер необходимо одеть во что-то приличное, чтобы она не выглядела ребенком, одевшимся в тряпки старшей сестры.

Еще я вытащил из кармана целую пригоршню побрякушек: бархотку с камеей, жемчужное ожерелье, изумрудную брошь, пару колец и браслетов, клипсы и даже простенькое бриллиантовое колье.

— Неужели все мне? — Флер посмотрела на меня так изумленно, будто поверить не могла в такую щедрость.

До моего прихода единственной красивой вещью в ее комнате, кроме елки, был вышитый бисером башмачок. Я обратил на него внимание, потому что он был только один, будто ему было и суждено появиться на подоконнике одному без пары.

— А где второй? — удивился я, хотя это и могло показаться невежливым, лезть в личные вещи хозяйки, когда сам пришел только в гости.

— Второго нет, — чуть ли не радостно пропела в ответ Флер.

— Почему?

— Потому что это башмачок, в котором живут феи, — призналась Флер. — Ты слышал легенду о том, что феи иногда крадут понравившийся им башмак, чтобы сделать его своим домом. Вот и с моими туфельками там случилось, однажды ловкие невидимые ручки утащили один из башмаков, а второй стал для меня чуть ли не реликвией. Взгляни, может правда, внутри есть жильцы с крылышками.

Флер протянула мне башмачок, но я отказался развязать шнурок и заглянуть внутрь. Туфелька с бисерным узором была так изящна и так резко выделялась на фоне убогой обстановки, что, скорее всего, Флер просто украла ее или нашла.

Одна перчатка, один башмак, кажется, у Флер это уже вошло в привычку тащить все, что плохо лежит, а потом выдавать за свои собственные вещи. Я поспешно спрятал руку за спину, опасаясь, как бы Флер не сняла с меня обручальное кольцо, а потом стала утверждать, что оно всегда и было ее, а не мое.

— А почему ты не снимешь плащ? — насторожилась девушка.

— Что-то не хочется, — я поплотнее запахнул на себе одежду, и ощутил, как трепыхнулись крылья за спиной.

— Тебе никогда не хочется снимать накидку, неужели ты так боишься холода, но ведь я могу разжечь камин. Или огонь ты тоже не любишь?

— К огню у меня совсем другое отношение, — возразил я и тут же об этом пожалел. Флер сразу заинтересовалась, даже поставила свой драгоценный башмачок назад на подоконник, при чем с такой осторожностью, словно в нем, действительно, жили феи и даже створку на окне чуть приоткрыла, как бы специально, на случай, если крошечные жильцы решат прогуляться.

— Тебе хотелось бы уметь летать? — вдруг спросила Флер.

— Для чего? — я попытался сохранить хладнокровие, а плащ все-таки запахнул еще плотнее, чтобы Флер не смогла заметить крылья.

— Для того, чтобы забраться на крыши тех красивых зданий, которые в изобилии украшены статуями, и откуда, наверное, виден весь город, как на ладони. Хотелось бы понаблюдать за миром в то время, как никто из людей даже не подозревает о том, что я за ними слежу.

— То есть, тебе бы хотелось немного пошпионить, — уточнил я.

— Вполне возможно, — рассмеялась Флер, и в этот самый миг какое-то проворное, покрытое жесткой шерсткой существо пробежало прямо у меня под ногами, кажется, даже попыталось оцарапать или стащить пряжку с сапога, но не успело, поскольку Флер крикнула:

— Не смей!

Неужели это была кошка, нет, скорее уж крыса. А еще вернее, ни то, ни другое. Я заметил, что странный зверек очень проворно вскочил в кармашек кружевного передника Флер и спрятался там.

— Что это была за тварь? — спросил я, но Флер, к моему удивлению, только пожала плечами.

— Какая тварь? Я ничего не видела, — она изумленно озиралась по сторонам, а зверек, если он и сидел у нее в переднике, скорее всего, мог уже выскочить оттуда и нырнуть в приоткрытую створку окна.

Почему-то атмосфера в комнате начала меня угнетать. Флер была чудесной и жизнерадостной, но я уже не в первый раз заметил, что за плечами у нее стоит смерть, не элегантный зловещий господин под стать мне, а свирепая старуха с косой, и костлявая рука уже тянется к нежной шее Флер, а затем только холод и черви. Я закрыл глаза, чтобы не видеть жуткую картину будущего или настоящего, ведь по ладони моей подопечной можно было прочесть, что она мертва уже в данный момент, но ведь она была жива, говорила, смеялась, радовалась подаркам, и я не хотел, чтобы с ней случилось что-то плохое, но сделать ничего не мог. Ведь мне все время виделось, что Флер уже во власти смерти.