Эд Лейси - Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах

• Название: Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах
• Автор: Эд Лейси
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-00961-Х

В сборник включены романы одного из выдающихся и признанных мастеров детективного жанра США Эда Лейси.

Героями трех его произведений — «Блестящий шанс», «Охота обреченного волка», «Блондинка в бегах» — являются частный детектив, отставной полицейский и двое молодых людей, не имеющих отношения к правоохранительным органам. Всех их объединяет борьба со злом.

---

Вернувшись на стоянку, я обнаружил, что у «ягуара» одна шина спустила. Может, это была работа сторожа, видевшего меня с белой женщиной, а может быть, просто ниппель был никудышный — так он сам объяснил. Да и баллон у меня старый. Он сделал невинное лицо, а я, не обнаружив прокола, попросил его поставить новый ниппель и накачать шину.

Сивилла работает оператором на междугородной телефонной станции, она помощник начальника бюро обслуживания — это что-то вроде бригадира — и ее рабочий день делится на две половины: с одиннадцати до двух и потом, после большого перерыва, с восьми до одиннадцати. Ей нравится такой график, потому что не надо рано вставать и реально у нее шестичасовой рабочий день, хотя платят ей как за восемь часов. Я позвонил ей из автомата в камере хранения, но не застал на месте и попросил передать, что заеду за ней в два. Потом я позвонил Сиду — поблагодарить за рекомендацию и разузнать поподробнее о мисс Роббенс, но его тоже не оказалось.

Чтобы как-то убить целый час, я позвонил Теду Бейли, но он был занят розысками очередного бегуна-неплательщика в Гринвич-Виллидж. Я попросил его подождать меня у входа в контору и пообещал довезти до центра.

Демобилизовавшись в 1948 году и поступив в Нью-йоркский университет по льготе для фронтовиков, я попросил Сида найти мне почасовую работенку, и он уговорил Теда Бейли взять меня на два дня в конце недели охранником в универмаге. Сид — отличный малый. Он был летчиком, и мы с ним как-то раз в сорок пятом напились в Риме и с тех пор стали закадычными друзьями. У Бейли было довольно-таки солидное агентство — семеро его сотрудников топтались в том самом универмаге, — так что дела у него шли нормально. Он относился ко мне точно так же, как к остальным своим людям — со всеми он был одинаково раздражителен. В 1950-м меня опять призвали из резерва, и когда я снова демобилизовался в 1953-м — к счастью, так и не побывав в Корее, — универмаг уже набрал собственную команду охранников. А по пятницам и субботам туда приглашали одного парня из конторы Теда. Он счел, что такое дело не стоит гроша ломаного, и предложил мне заняться его бизнесом — вот так я и открыл собственное агентство…

Тед уже поджидал меня на улице, и мне не пришлось делать двойную парковку. Он одевается и вообще выглядит как деревенщина. На самом же деле он работяга каких мало и далеко не тупица — в смысле как сыскарь. Я тащусь от его манеры разговаривать отрывистыми злобными восклицаниями — точно для него открыть рот все равно что попусту терять драгоценное время.

Когда он плюхнулся рядом со мной на сиденье, я заметил, что он все еще ходит в допотопных ботинках на шнуровке.

— Ну и авто у тебя, — буркнул Тед. — Оперативник должен иметь простенькую тачку, а не такую живописную карету. Госссподи, ну и сиденья — сел, точно упал с табуретки. Письмо получил?

— Спасибо. Я завтра с этим разберусь. Сегодня нет времени. Куда тебе?

— Подбрось меня на Шеридан-сквер. Значит, у тебя дела, Туссейнт?

Он никогда не называл меня Туи.

— Подвалило дельце.

— Счастливчик. А в этом хреновом бизнесе все не так, как раньше. Сегодня уже не заработаешь на хлеб с маслом, если ты не гений в инженерном деле. Да еще надо иметь связи. Я только что взял в к себе в контору мальчишку, которого вышибли из инженерного колледжа.

— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Я подумываю расширяться.

Он достал сигару и свирепо сунул ее себе в рот.

— Куда тебе расширяться? Неужели ты вечно будешь заниматься этим грошовым бизнесом? В Гарлеме-то крутится недостаточно денег, чтобы обеспечить тебе достойную жизнь.

— Вот об этом я и толкую — хочу расширить бизнес за пределы Гарлема.

— Э, ты опоздал. Все места заняты, парень. Не выйдет. Разводы, слежка за неверными супругами, магазинная охрана — тут у новичка шансов нет. Весь доходный охранный бизнес уже давно схвачен крупными агентствами. Знаешь, почему я нанял этого инженеришку, знаешь, зачем я плачу ему столько же, сколько сам зарабатываю? Самые крутые бабки сегодня можно наварить на промышленном шпионаже. А для этого надо запастись микрофончиками, магнитофончиками да всякими хитрыми электронными штучками. И то, если у тебя нет верного человека в этих сферах, ты разоришься от одних только накладных расходов.

— И что же, много тебе перепадает от этой электронной халявы?

Он свирепо перекатил незажженную сигару во рту и бросил:

— Мне перепадает не то, что хотелось бы. Туссейнт, в свое время, если ты был непьющий да работящий, можно было обеспечить себе сносную жизнь, даже можно было заколотить прилично деньжат, если готов был вкалывать в поте лица и умел грести под себя. А теперь… у меня вот есть клиент… мелкий фабрикантишка, внедряющий новую, более дешевую поточную линию. Так вот его успех будет зависеть от того, когда его основной конкурент, более крупная компания в том же бизнесе, выпустит свою продукцию на рынок. Понимаешь, если мой малыш вылезет первым, эта крупная компания может его обставить, вот ему и приходится выжидать момент, когда они начнут выпускать свою продукцию на полную катушку и у них уже не будет времени задушить его. А платит он какую-то вшивую штуку за все дела.

— А что ж такого вшивого в тысяче долларов?

— Да я же тебе говорю, теперь это — пшик! Я трачу неделю времени и хрен знает сколько бабок, чтобы выяснить, где проводит досуг один из управляющих этой самой компании. Потом я нанимаю девку, чтобы она его подцепила, и мы снимаем ей квартиру, напичканную электронными ушами, и ребята снаружи слушают весь их постельный треп. Мне приходится оплачивать по полной программе три ночи любви и шампанское, пока любовничек не сболтнет что-то полезное. Вся операция встает мне в девятьсот долларов — ну и где мой хлеб с маслом и с ветчиной?

— А зачем же ты этим занимаешься?

— Приходится. Единственный способ втереться в доверие к промышленным воротилам. Видел бы ты, в какой форме я им подаю отчеты — делаю доклад, все чистенько отпечатано на плотной бумаге с большими полями, в пластиковой папочке. Этот мой клиент, он играет в гольф с настоящим китом, производителем стиральных машин, которого интересуют новые модели будущего года. А сейчас что — я еду на какую-то говенную слежку за какую-то сраную десятку. Вон там остановись — у табачной лавки я вылезу.

Я сделал двойную парковку, Тед вылез из машины и одернул пиджак, проклиная мои низкие сиденья.

— Ты еще молод, можешь заняться чем-то другим. Если уж в нашем бизнесе негде развернуться даже нам, бе… манхэттенцам, ты-то на что надеешься?

— Я не жалуюсь.

— Ну да, в этом месяце. А в следующем ты будешь за гроши вышибать пьяниц с танцплощадки. Туссейнт, бери дело, что я тебе скинул!

— Обязательно. И побереги нервы, Тед.

Я поехал к Канал-стрит и, остановившись у здания междугородной телефонной станции, раскурил трубку. Мисс Роббенс сказала, что у них на телестудии есть какая-то работа для частных сыщиков, и если мне удастся некоторое время оставаться ее ручным негритенком — что же с этого мне могло обломиться? Тед сказал, что самое главное — нужные связи, что ж, она вполне подходила под это определение. Перво-наперво мне необходимо съехать с моей спальни-офиса и оформить себе первоклассный фасад. Это мне влетит в копеечку, но игра стоит свеч…

Из дверей показалась Сивилла в окружении нескольких девчонок. Как всегда, ей ужасно понравилось, что ее поджидает мой «ягуар», это неизменно производило неизгладимое впечатление на ее сослуживиц — всех до единой белых. Хотя цвет моей кожи вечно создавал Сивилле «проблемы», белым телефонисткам она устраивала спектакль, запечатлевая на моей щеке смачный поцелуй перед тем, как сесть рядом со мной в машину, — тем самым давая всем понять, что сама она тоже чернокожая, гордится этим и все такое.

Открыв дверцу, я смотрел, как она приближается к машине, размашисто покачивая мощными бедрами. Мы не виделись два дня, и теперь я заметил в ее рыжевато-коричневых волосах золотистую прядку — последний писк моды. Но на ее голове эта прядка выглядела фальшиво.

Сивилла была тем, что мой папаша обычно называл «крашеной беломазой»: у нее была сливочно-белая кожа и «нормальные волосы» — выражение, которое выводило моего папашу из себя. Пожалуй, Сивилла с легкостью могла бы «сойти за свою» в любой расовой среде. Кожа и черты лица у нее были такого свойства, что, окажись она в Гарлеме, ее бы точно приняли за «цветную», а в манхэттенской толпе она смахивала на испанку, если бы кому-то вообще пришло в голову задуматься об этом. В обществе Сивиллы я всегда ловил на себе такие же многозначительные взгляды, каких я удостаивался, находясь рядом с Кей. Мне кажется, причина, по которой Сивилла все-таки не «сходила за свою», заключалась в ее старомодных представлениях о цвете кожи — вернее, о том престиже, который, по ее разумению, она имела в Гарлеме из-за своей светлой кожи.