Петер Биксель - Современная швейцарская новелла

• Название: Современная швейцарская новелла
• Автор: Петер Биксель
• Издательство: Радуга
• Жанр: Рассказы
• Год: 1987

В сборник вошли рассказы видных швейцарских писателей, пишущих на немецком (М. Фриш, А. Мушг, П. Биксель и др.), французском (Ж. Шессе, К. Бий и др.), итальянском (Д. Орелли, Дж. Орелли, Д. Боналуми) и ретороманском (Кла Бирт) языках. В рассказах дана широкая картина швейцарской действительности последних десятилетий, отражены глубокие социальные и нравственно-психологические проблемы, волнующие швейцарское общество.

---

Но что же, собственно, происходило на самом деле? Замыслив некое предприятие, Якоб для страховки перво-наперво шел к своим ничего не подозревающим адвокатам и выяснял у них, рискованна его затея или не очень и как надо действовать, чтобы не загреметь в тюрьму, если на него подадут в суд.

Когда мы с Якобом познакомились, он торговал всем, чем только можно. Скупал остатки партий и торговал ими вразнос. Это могли быть зажигалки, катушки ниток, мыло, пуговицы. Свой товар он носил в потертом чемоданчике или просто рассовывал по карманам. Когда появились шариковые ручки, он закупил в универсальных магазинах довольно крупные партии и, запасшись блокнотом, отправился по деревням, где продавал всем встречным и поперечным огромные количества ручек. В иной крестьянской усадьбе он сбывал три десятка ручек с разноцветными стержнями — красными, синими, черными, зелеными, — а заодно рассказывал хозяину или хозяйке подходящие к случаю истории: для чего нужен красный стержень, для чего синий, для чего зеленый, и все они, дескать, позарез необходимы, чтобы крестьянствовать по-современному, держать в порядке бухгалтерию, иметь точные сведения о запасах; он демонстрировал, как отмечать наличие запасов — пусть даже это будет всего-навсего брюква, или картошка, или корма — красным, зеленым или черным стержнем. А если у хозяев не было для этого бумаги, он тут же продавал им блокноты, ведь два-три образца разного формата он всегда имел при себе. Лишь когда все было распродано, он возвращался в город и шел в самый что ни на есть дешевый универмаг. Там он вступал в переговоры с заведующим секцией и выторговывал себе изрядную скидку, убеждая, насколько выгодно разом продать ему, Якобу, сотню тех и сотню других авторучек, двадцать блокнотов такого-то и тридцать такого-то формата. Получив товар, Якоб шел домой — тогда он еще снимал комнату, о квартире и речи не было, — а там ждала одна из его приятельниц. Он показывал ей, как надо паковать товар и писать счета, впоследствии он предпочитал отправлять бандероли почтой, наложенным платежом. Таким вот манером Якоб снабжал обширные районы предметами, которые в данный момент считал наиболее ценными, ценными, разумеется, для себя. Воображаю, как удивлялся иной крестьянин, получив в один прекрасный день три десятка шариковых ручек, он и понятия не имел, что с ними, собственно, делать. Якоб скупил и все остатки зажигалок, которые в то время, сразу после второй мировой войны, обошлись ему очень дешево. Зажигалки эти были особой, «фронтовой» конструкции: они не гасли на ветру и работали на обычном спирту и даже на авиационном бензине. По деревням он на сей раз не поехал, а попробовал пристроить зажигалки в городские табачные лавчонки и киоски; он брал с собой чемоданчик, продавал тут десяток зажигалок, там два, получал деньги и возвращался в бар, где щедро ставил всем стаканчик вина.

И вот однажды Якобу стало жаль размениваться на такую ерунду. Он жаждал чего-то более солидного, более значительного, чего-то этакого, по его словам, куда более нужного человечеству, нежели зажигалки и шариковые ручки. Короче, Якоб твердо вознамерился бросить торговлю потребительскими товарами и заняться коммерцией поблагороднее, а когда он говорил «поблагороднее», то в виду имел образованность и прочее в этом роде, культуру в широчайшем смысле. Поскольку же он и правда был невежествен, хотя бы по части школьной подготовки, поскольку читал по складам, а считал только в уме, поскольку память его была развита весьма однобоко — ему постоянно грозила опасность. Можно было подбить его на всякие нелепые поступки, при том что его инстинкты в целом работали как часы.

Надо сказать, что среди завсегдатаев бара немало было и темных субъектов — не только художников и спортивных звезд: авантюристы, чудаки-фантазеры, люди, вдруг потерпевшие фиаско на своем гражданском поприще и стремящиеся теперь начать все сначала. Взять, к примеру, Бенно — в прошлом печально знаменитый бульварный журналист, он потерял место в одной из крупнейших ежедневных газет, по политическим причинам, так он утверждал, хотя совершенно не разбирался в политике, но зато отлично разбирался в скандалах и сплетнях. На самом деле Бенно потерял место отнюдь не по политическим причинам, а, смею вас уверить, по чистой лени. Его уволили, ибо он ничего больше не давал, ничего не делал и в свои пятьдесят пять лет утверждал, что он, слава богу, и без того чересчур наработался в жизни, пора и молодым потрудиться.

Бенно рос в достатке; как выходец из привилегированного среднего класса, он прослушал полный курс в университете, выдержал экзамен на степень доктора и даже не без претензий написал диссертацию на тему «Швейцарское рабочее движение в период между 1914–1918 гг.». Много лет он клал в карман солидные гонорары, так как был по-своему беззастенчив и умело разыгрывал из себя корифея журналистики. Теперь ему пришлось подыскивать новое занятие. И он набрел на гениальную идею: придумал курс заочного обучения. Курсы заочного обучения, как известно, столь же популярны, сколь и спорны, столь же серьезны, сколь и поверхностны Бенно заметил, что, по сути, каждый ощущает потребность излить душу на бумаге, каждый полагает, будто в нем гибнет журналист или писатель Вот Бенно и надумал создать заочный курс журналистики и писательского мастерства. Мудрить он особо не стал. Что до журналистики, то методические руководства он, конечно, подготовил сам. Поскольку же мы были знакомы, он попросил меня составить руководство по сочинению радиопьес, и я, искренне ему симпатизируя, выполнил его просьбу. Другой, совершенно неизвестный молодой прозаик, который, по собственному его утверждению, был неизвестен лишь потому, что не имел пишмашинки, а общество отказывало ему в средствах, необходимых для того, чтобы наконец написать великий роман, — этот молодой прозаик составил руководство по сочинению романов. Еще кто-то — второй не то третий литсотрудник драматического театра — написал руководство по драматургии и так далее.

Денег у Бенно хватало, и он за свой счет аккуратно отпечатал эти руководства, основал фирму и стал налаживать сбыт. Объявления в газетах и рекламные листовки обходились, по его мнению, дорого, и тогда он вспомнил про Якоба. Угостил Якоба шикарным обедом, объяснил ему, что такое заочный курс и какая нужна клиентура. Вот эта самая клиентура так поразила одержимого образовательным рвением Якоба, что он заключил с Бенно контракт и в конце концов, потратив несколько дней на переговоры, взял на себя распространение курса.

Если Якоб сказал: «Беру на себя распространение», это означало, что никакие другие представители этим не занимались, это означало, что сам Якоб, прихватив в портфеле два-три экземпляра красиво переплетенного и весьма объемистого заочного курса, ходит по домам в зажиточных кварталах, точь-в-точь как раньше, когда продавал шнурки для ботинок, шариковые ручки или пуговицы. И какое-то время ему сопутствовал успех. Он умел внушить людям, что и они тоже могли бы писать, что писание — дело очень нехитрое, по крайней мере ему можно выучиться, надо только купить этот курс, со всем тщанием решить поставленные там задачи и отослать по указанному адресу решения, которые серьезнейшим образом будут оценены специалистами. Каждые полгода участников будут приглашать на личное собеседование, проводимое соответствующим экспертом. И вопреки ожиданиям все шло хорошо. Ну кто, кто, кроме Якоба, мог убедить людей в том, как важно быть человеком образованным, как вырастаешь в глазах окружающих, овладев искусством сочинительства? Вдобавок именно в это время город сильно разросся, возникли новые предместья, еще без инфраструктуры, с плохим транспортным сообщением, и молодые мамаши, скучая дома с одним или двумя детьми, были несказанно рады заполнить свой день сочинением новелл, радиопьес и даже социальных репортажей.

Но в итоге все завершилось неизбежной катастрофой; договоры, которые Бенно разработал, а Якоб давал на подпись клиентам, не выполнялись. Присланные работы никакими экспертами не рассматривались, о личных собеседованиях тем более речи не было. На Якоба и на Бенно посыпались жалобы, вмешались власти и внимательнейшим образом проверили фирму нашего Бенно. При этом обнаружились еще и налоговые задолженности, а также небрежное ведение бухгалтерского учета. Бенно предстал перед судом и был оштрафован на довольно крупную сумму. Якоба признали невиновным; во время разбирательства выяснилось, что он толком не умеет ни читать, ни писать и потому сам является жертвой, не понявшей, что ее участие в этом деле служит целям обмана.

Якоб ничуть не обиделся на Бенно за этот скандал. Наоборот, тонко разбираясь в хвастливом вранье, он, пожалуй, даже восхищался Бенно.

Так или иначе, но с тех пор Якоб держался более надежных вещей, нежели образованность и культура. Я уже говорил, что у нас в баре вечно толклись и изобретатели, а ведь изобретателям опять-таки нужно пристраивать свою продукцию. Вот Якоб и обратился к одному из этих людей, и тот напал на действительно гениальную идею: он по собственному опыту знал, что на юге нашей страны, в Тессине то есть, погожими и длинными летними вечерами комары становятся для посетителей уютных винных погребков сущим бедствием. Изобретатель вполне обоснованно сказал себе, что свет притягивает комаров, и опять же вполне обоснованно добавил: если оборудовать источник света, то комары полетят к нему тучами, и если выбрать конструкцию с рефлектором, отражающим столько тепла, чтоб комары мгновенно сгорали, проблема будет решена. И он создал не что иное, как обычную лампу с не совсем обычным абажуром, который располагался под лампой наподобие тарелки. На природе он проделал один-единственный опыт: поставил эту самую лампу, собранную из готовых элементов — ему вообще не понадобилось ничего конструировать, он просто купил рефлекторы, патроны и лампочки в магазине электротоваров, — в какой-то крестьянской усадьбе неподалеку от кустов, и через двадцать минут «тарелка» полна была дохлых комаров.