Наталия Терентьева - Страсти по Митрофану

• Название: Страсти по Митрофану
• Автор: Наталия Терентьева
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-095019-5

Обжигающая, чувственная история первой любви, первой страсти, ошибок, кажущихся непоправимыми, острого разочарования, бессмысленного предательства.

Детство кончается, когда по-настоящему влюбляешься или когда разувериваешься в своих первых, таких сильных чувствах?

Два подростка из одной московской школы и двух совершенно разных миров влюбляются друг в друга. Оба – хорошие, умные, красивые, талантливые. Но есть препятствие, и оно кажется непреодолимым…

---

– Конечно, Мить, что тут думать и рассусоливать столько. Сразу, с первого дня было ясно. И вообще, Митюша, это хорошее развлечение, тебе судьба такой подарок дарит! Поехать, посмотреть мир, познакомиться с другими творческими людьми…

Нет, вот слово «развлечение» ему не подходит. Ему надо работать. Надо играть по четыре часа в сутки. По шесть, семь – летом, когда уроков не будет. Мир посмотреть – тоже не резон. А себя испытать, преодолеть – вот это да, это резон.

– Хорошо. Спасибо, Нина Георгиевна!

Мите очень хотелось сказать, что, когда он станет всемирно известным музыкантом, он всем будет рассказывать и о своей первой учительнице, которая совсем не любила и не ценила его, просто терпела, и о Нине Георгиевне, которая увидела в нем гения. Но он не решился.

Теперь, главное, заручиться поддержкой матери, чтобы отец не остервенел, не набросился на него с кулаками, не устроил скандал. Хотя бывает и так, что отец покричит-покричит, да и согласится. На новогодние каникулы к тете на два дня отпускал. Потом порол, правда, «дурь вышибал»… Но отпустил же! А к порке Митя привык. Ничего особенного. Не страшнее ста пятидесяти отжиманий или бега по мокрой грязной земле босиком, когда все спят, спит весь мир в теплых уютных постельках, и только он, маленький, мокрый, замерзший со сна, бегает и бегает по ледяному асфальту, сбивая ноги, разбрызгивая лужи, попадая то в бензиновые подтеки, то в собачье дерьмо, бегает и представляет, как когда-нибудь он будет это вспоминать, зная, где начинался его звездный путь – вот в этом стареньком дворике, заросшем тополями с обрубленными головами, заставленным машинами, среди которых нет их машины, она давно сломалась и вросла в землю на пустыре, где осенью началась стройка, во дворике, из которого он когда-нибудь обязательно уйдет в другую жизнь, где у него все будет – и самые лучшие женщины, и много, очень много денег, и слава, и прекрасная светлая мастерская, где он будет лепить сколько душе угодно – после концертов на самых лучших сценах мира. И конечно, в этой мастерской будет место и для бати. Или даже – нет, лучше батина мастерская будет рядом, смежная. Они же привыкли всегда жить в соседних комнатах. Вот и будет когда-нибудь у отца мастерская рядом с Митей. И отец наконец получит возможность слепить и изваять все, что он задумывал за жизнь. И все поймут, какого скульптора они столько лет отрицали и унижали, какого большого художника не принимали! Отец еще всем покажет!

Митя, взволнованный разговором с Ниной Георгиевной, быстро шел домой и не заметил, что идет за Элей. Только когда он ее перегнал, то словно очнулся, обернулся, засмеялся:

– Элька! Я тебя не увидел!

– Привет…

Когда она говорит «привет» таким голосом, то кажется, что она так много ему сказала, все, что он не решается спросить и о чем даже не хочет думать! Митя стал рыться в сумке.

– Подожди, пожалуйста, сейчас…

– Ты что-то забыл в музыкалке? – засмеялась Эля.

Ну почему она так светится, особенно когда улыбается? Митя засмотрелся на девочку, потом спохватился и снова стал рыться в сумке.

– Да черт, где она… А, вот! – Он достал маленькую шоколадку, которую еще перед ансамблем купил в автомате в фойе музыкалки. Как раз думал, вдруг встретит Элю… По рублю копил со сдачи в магазине, когда мать посылала его за хлебом. – Будешь? – как можно небрежнее спросил он.

– Давай, спасибо… – довольно равнодушно сказала девочка, как-то сама осеклась и вдруг резко поменяла тон. – Как раз такую люблю, спасибо!

Митя хотел задуматься, почему она заговорила по-другому, но не успел. Он увидел, как распахнулась короткая кожаная красная курточка Эли, под ней приподнялась легкая белая рубашка, застегнутая на три пуговки, и так красиво, волнительно обозначилась нежная круглая грудь… Митя засмотрелся. В голове у него затикало, внизу живота тоже. Вот о чем так грубо иногда спрашивает отец, вот что он имеет в виду, когда интересуется, как реагирует его тело на Элю… Вот так и реагирует… Довольно неловкая ситуация, как ему теперь себя вести, непонятно… Эля понимает, как ему нехорошо? Точнее, как хорошо…

Митя совсем растерялся, заговорил о чем-то, не соображая, что говорит, засмеялся, отвернулся, хотел уйти, потом положил руку на Элино плечо, то, которое было рядом, тут же отдернул руку, потому что это совсем ему не помогло, да и что она подумает… Теперь уже жгло и тикало во всем теле, смеялась и пела душа, Митя напевал вместе с ней, все подряд, ноги приплясывали, руки показывали что-то большое и не имеющее формы, и трудно было дышать.

– Мне направо, Мить… – негромко сказала Эля.

– Мне тоже, с тобой! – радостно воскликнул Митя. – Ой, сумку давай! Ты что сама-то тащишь? Мне отдала бы сразу!!!

– Да нет, она не тяжелая…

– Сумку давай! – заорал Митя, сам не понимая, зачем он так страшно кричит.

– Мить, ты что? – Губы у Эли задрожали. – Почему ты так кричишь? Что вообще с тобой такое? Ты как себя чувствуешь?

– Хорошо. Прости. Эля, прости, я… – Митя остановился, взъерошил волосы. – Постригусь пойду. Кровь приливает к голове.

– Нет, пожалуйста, нет! Тебе так идут волосы!

– Правда? А батя говорит – не идут.

Вот кому верить? Конечно, бате. Но под Элиным взглядом начинаешь таять, тело теряет вес, горячо, радостно, время растворяется, непонятно, вечер сейчас или утро, и видишь только эти губы, так точно очерченные, эти золотистые ресницы, если они проведут по твоей щеке, наверно, это будет очень приятно… Нет, нет, об этом нельзя думать! О чем вообще он думает? Митя постарался прокашляться, глубоко подышать.

– Митя, что с тобой? – испугалась Эля. – Ты приболел?

– Нет. Нет. – Он протянул ей сумку. – Все, мне надо домой. С отцом разговаривать. Я еду в Латвию. Я не сказал тебе?

– Нет! – засмеялась Эля. – Самое главное ты не сказал! Всё рассказал, кроме главного! Как хорошо, давай тогда вместе в визовый центр поедем!

– Нет. Нет… – испугался Митя. – Нет. Я… я с батей. Или с матерью поеду.

– Ну, хорошо, что ты так переполошился? Конечно, только езжайте быстрее. Мить… У тебя есть деньги на визу? Может…

– Нет! – Митя отшатнулся от нее. – Еще чего! Ты мне будешь давать деньги? Ты что – вообще? С ума сошла… Унижать меня…

– Да успокойся ты! Прости. Конечно, у тебя на все есть деньги, и на визу, и на все. Я вообще к деньгам просто отношусь. Деньги – песок.

– Да? – удивленно переспросил Митя. – Странно ты рассуждаешь. Ну да, вы же богатые…

– Мои родители не всегда были богатыми…

Митя услышал звук телефона в кармане, судорожно достал телефон. Отец, конечно, заждался его…

– Да, батя… Я иду домой.

– А сколько можно идти?! – заорал батя. – У тебя когда ансамбль закончился? Я уже собирался за тобой в музыкалку идти! Ты где вообще?

– Я… Я тут… – Митя взглянул на Элю. – Я друга встретил…

– Какого?

– Сеню…

– А, Сеню… А дай ему трубку… Хотел спросить, как у него дела в техникуме…

Митя растерялся.

– Бать… А… он… он уже ушел! Только что сел в троллейбус. Я его провожал, мы на остановке стояли. Я домой иду.

– Ну, хорошо… – недоверчиво сказал отец. – Поторопись. Кашу два раза тебе разогревал уже. Выйти, встретить тебя?

– Нет, нет, – заторопился Митя.

Вот плохо, что приходится из-за нее обманывать самого близкого, самого любимого человека.

– Пока, Эля! – Митя, не оборачиваясь, ушел широкими шагами.

– Пока… – Эля недоуменно смотрела ему вслед.

Может, и зря она все это затеяла? Может, и зря так хочет с Митей поехать? Что-то есть в нем такое, что не дает ей безоговорочно кинуться в это щемящее, волнующее, радостное чувство, которое заполняет и заполняет ее душу, всю ее суть с тех пор, как на концерте в школе Митя в самом конце песни протянул ей руку, они так не репетировали, он это сделал неожиданно только на концерте, она в ответ дала ему руку и почувствовала то, что никакими словами нельзя описать. Да, можно сказать: «Он сжал мне руку и не отпускал», – и ничего этим не объяснить.

А с этой секунды началась ее новая жизнь. Жизнь, в которой появился он. И отошли на задний план все друзья, все подружки, все предыдущие маленькие влюбленности, и обольстительный аспирант Валера, и смешной долговязый Костик, доверчиво топающий за ней по школе – куда она, туда и он, всегда, уже два года, и хулиганистый, вечно румяный и вполне симпатичный Дуда, не дающий ей прохода.

Всех затмил, и, похоже, надолго, этот вихрастый, глазастый, трогательный, необычный мальчик, который не умеет улыбаться, его обычная улыбка – это не улыбка, а гримаса – то ли боли, то ли ненужной никому натужной вежливости, – и лишь редко-редко, ей одной он улыбается по-настоящему, мальчик, над которым многие ребята смеются, а женщины с интересом провожают его глазами – еще бы, такая атлетическая фигура, ноги, грудь, плечи, такой нездешний взгляд – как будто Митя только приехал с каких-то далеких островов, где все по-другому, совсем другая жизнь, и ему все так удивительно здесь, все так непривычно…