Василий Гурковский - Семь жен Петра, кузнеца-гинеколога

• Название: Семь жен Петра, кузнеца-гинеколога
• Автор: Василий Гурковский
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906829-80-1

«Семь жен Петра, кузнеца-гинеколога» – не обычный роман, это своеобразная, лирически связанная хроника времени жизни нескольких поколений одной крестьянской семьи, охватывающая почти двухвековый период и раскрывающая ценность семьи как таковой, как основы главной сущности человеческой жизни – её продолжения. Природная сила и ум, порядочность и верность семейным идеалам, настойчивость и целеустремленность главного героя – Петра Лебедя, известного кузнеца, ставшего еще более известным доктором, – достойны внимания и подражания читателя любого возраста, любого вероисповедания и любого места проживания. Роман – из серии «Были из нашей жизни», о жизни конкретного человека.

---

Петр сполз с доски-сиденья, сел прямо на дно повозки, подложил пустые мешки под спину и голову и свободно в полулежачем состоянии, смотрел на дорогу, а больше по сторонам. Весна… Великая река веками пропитывала прибрежную землю слева и справа по течению. Особенно слева, где берег низменный, где начиналась и тянулась до самого моря огромная низменность. По сторонам дороги трава вымахала так, что издалека волов не было видно. Не было проблем с кормами. Волам было из чего выбирать, разнотравье на любой вкус, и вода всегда рядом. Да и для солевозов путешествие вдоль берега реки было гораздо приятнее, чем по песчаной херсонской степи.

Все это было хорошо, но Петр почувствовал какие-то непонятные изменения внутри себя. Постепенно он понял, что появилась какая-то другая, более конкретная и приятная, что ли, цель его путешествия. Он начинал понимать простую человеческую истину: до вчерашнего дня у него была вроде бы ясная, причем главная цель – добраться до Крыма и набрать там соли. Сегодня эта цель внутри него уже не была главной. Главным для него сегодня стало – вернуться назад, сюда, откуда он выехал. По причине того, что его теперь здесь ЖДУТ. Раньше не ждал никто, а сегодня уже ждут. Причем очень ждут и на него надеются.

Петр даже удивился своим размышлениям. Оказывается, возможно и такое изменение главной цели при вроде бы неизменности самого порядка действий. Ведь все осталось как и было, а на самом деле – мгновенно перевернулось с ног на голову. Теперь все свои силы, старания и умение он должен подчинить главному: вернуться и помочь сразу ставшему для него дорогим человеку – Марии. В том, что она его будет ждать и дождется, – Петр не сомневался. Он чувствовал: она – его, от Бога… и все, о чем здесь больше говорить и думать. Не сомневался, что и сестра Елена, и Павел примут её как родную. Такую, как она, нельзя было не принять.

В таком полусне-полудреме и житейских раздумьях он и приехал на первую стоянку – между Каменкой и Великой Аепетихой… Потом были Каховка, Чаплинка, Перекоп, Джанкой – и до самых соленых озер. Почти месяц сурового пути, но все добрались благополучно и встали в очередь недалеко от соляной мельницы. Желающих приобрести соль было достаточно, сезон только начинался, десятки возов с разных мест Украины ожидали своего часа.

Еще до выезда в солевой рейс Петр попросил сестру Елену узнать у оптовиков, закупающих соль в Никополе, какая соль им больше нужна и по какой цене они могут её приобрести. Сестра выяснила, что весной этого года в большом спросе соль кормовая – неочищенная, кусковая, то есть не молотая. Дело в том, что основной завоз был всегда пищевой соли, а с весны будет нужна именно кормовая соль, для животных, тех же волов, лошадей, коров. Она, правда, несколько ниже по цене здесь, но её проще и гораздо дешевле можно приобрести в Крыму. Петр так и сделал – набрал на оба их воза больше кормовой соли, а пищевой взял всего по нескольку мешков – для текущих нужд.

Так как братья с повозками стояли в конце очереди, то и получили заказанную и оплаченную соль только к вечеру. Хотели на прииске заночевать, но там было очень непригодное место для ночлега, да и старший ватаги предложил им ехать в ночь на Джанкой: вы, мол, не заблудитесь, хотя дорог здесь много, но все они идут в одну сторону. Вся их артель, по мере загрузки, двигалась по одному – где двумя возами вместе, всех ждать не стали – слишком долго, да и не нужно. Зато за Джанкоем, после развилки дорог на Симферополь и Херсон, завтра будет общий сбор. Там простоим день, все проверим, подготовимся и двинем домой. С атаманом все согласились…

Петр с Павлом выехали вместе. Петр уже по привычке, да и для уверенности, ехал сзади. Все было нормально. Стемнело по-южному быстро. Часа два ехали, иногда перекликаясь друг с другом. Луны на небе не было, темень сплошная. И – никого…

Потом где-то вдалеке послышался конский топот. Кто-то их догонял. Петр подбежал к повозке Павла и крикнул: «Разъезжаемся на всякий случай в разные стороны, место сбора завтра – ты знаешь!» Павел взял влево, Петр – вправо. Ему попалась какая-то впадина, повозка чуть не опрокинулась. Петр забежал спереди волов, остановил их и, поглаживая, старался успокоить. Группа невидимых верховых с шумом пронеслась метрах в ста левее, потом все стихло. Петр не стал рисковать, освободил волов от ярма, привязал к повозке, дал им немного корма и просидел на повозке до рассвета…

Потом собрался и поехал дальше. Где-то через час на горизонте показался Джанкой. Петр проехал его насквозь, до развилки на западной стороне, туда, где был уговор всем собраться, и подъехал к возам. Из одиннадцати собралось только семь. Четырех возов не было, в том числе его брата Павла. Особой тревоги вначале никто не выказывал, всякое бывает. Но простояли до самого вечера – никто не появился. Вызвали местного полицейского начальника, он к вечеру приехал на двуколке, всех опросил, переписал: кто и что пропало, адреса всех, кто есть и кого нет, и уехал. Перед тем сказал: «Опять татарва бузит, надо что-то делать, а то скоро всех солевозов распугают. Несколько облав по ночам делали – все бесполезно, они все повязаны между собой». Пообещал разобраться и сообщить старшему и отдельно – Петру.

Ночь погоревали, а с рассветом двинулись в обратный путь. Петр все-таки надеялся, что с Павлом все как-то обойдется и он приедет домой, с солью или без – это уже не важно. Как-то успокаивало и одновременно волновало его то, что ждало на обратном пути в Каменке-Днепровской. Как там Мария, в таком чужом и чуждом ей окружении?.. Может, просто забыла, ведь сколько там за день людей проходит, через ту корчму. Посчитает и меня таким, проходящим…

Да нет, она совсем другая, только бы успеть ей помочь! – одна мысль вращалась в его мозгу. Чем ближе её село, тем беспокойнее становится Петр, хотя у него нервы крепкие, а мышление трезвое…

К Каменке подъехали поздним вечером. Так как, кроме Петра, все солевозы должны ехать дальше, повернув от Никополя на север, в свои края, то решили переночевать, а пораньше переехать Днепр и двигать домой. У Петра Никополь был конечным товарным пунктом. Здесь он договорился продать соль оптом и только потом ехать домой, уже налегке.

Так и порешили, опять расположились табором рядом с колодцем и начали готовить ужин…

На улице было темно. Ждать, что опять Мария пойдет к колодцу, – глупо. Где она? В корчме или дома. В корчму ему идти нельзя, хозяин запомнил его внешность. Что делать? Петр решил идти к ней домой, а там – что будет, то и будет…

Он пошел по дороге в сторону моста, прошел корчму, а поравнявшись с домом Марии, перешел на другую сторону и решительно подошел к входной двери. Никаких заборов-калиток там не было, дом был небольшой, деревянный, с тремя окнами на улицу. В одно из них он и постучал. В доме темно и никаких движений-звуков не было слышно. Он постучал еще раз и посильнее. Было слышно, как кто-то идет к входной двери. Потом заскрежетал засов, дверь приоткрылась, и сонный голос тихо спросил: «Это вы, мамо?» Петр сделал короткую паузу, не специально, так получилось от волнения, и дрожащим голосом тоже тихо сказал: «Это я, Маруся!»

Девушка невольно откачнулась от двери, а потом в каком-то счастливом беспамятстве бросилась ему навстречу. Петр только успел её подхватить, а она гладила его обеими руками по голове, лицу, шее и, радостно всхлипывая, говорила, говорила: «Петенька, это ты… А я так ждала… А я думала… А я и сейчас не верю, что ты уже здесь… А я… А я…» Петр нежно прижимал её к груди и молчал, ждал, пока она выдохнется. Потом ласково отстранил её лицо и сказал: «Я, Маруся, за тобой приехал!»

Потом спросил: «Мама дома?» «Нет, – ответила Мария, – она осталась в корчме. Работы много. Да, наверное, и заночует там. Последнее время она почти каждую ночь там. С тех пор, как ты уехал, я по вечерам под разными предлогами не ходила туда. Боялась… Они уже привыкли к этому, вечером, как посетителей уже нет, мама с хозяином закрываются, хорошо выпьют… и отдыхают до утра».

Они сидели, обнявшись, на лавке в большой комнате, в абсолютной темноте. Да им свет и не был нужен, они и так «видели» друг друга через великое, обволакивающее их чувство. Пытались что-то хорошее сказать или сделать один другому и все старались, чтобы было как лучше.

«Понимаешь, Маруся, то, что я с тобой уже не расстанусь и заберу с собой, – это понятно, – сказал Петр. – Главное, как это правильно сделать, чтобы всем было хорошо, в том числе твоей маме. Можно утром пойти к ней и попросить твоей руки. Все будет правильно, мы же не воры какие-то, и мама, скорее всего, будет согласна. Но что будет после? Тот хозяин-грек, заглядывающийся уже на тебя, ей этого не простит… И – или выгонит маму вообще, или сживет со света своими издевательствами. А мама ведь уже привыкла к нынешней её жизни, и ей будет очень трудно, если вообще возможно, как-то перестраиваться. Думаю, в этом ничего ломать не надо и маму надо обезопасить, по крайней мере – для виду. Давай мы ей дадим знать, что ты сама решила пойти в ближайший город, найти себе работу и как-то устроить свою дальнейшую жизнь. Если получится – то потом и ей помочь, а не получится – значит, не получится. Главное здесь то, что ты сама это решила и сама это сделала, а мама здесь ни при чем. Оставим ей записку на видном месте, чтобы она обязательно нашла…»