Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 15. Февраль-июнь 1907

• Название: Полное собрание сочинений. Том 15. Февраль-июнь 1907
• Автор: Владимир Ленин (Ульянов)
• Издательство: Паблик на ЛитРесеd7995d76-b9e8-11e1-94f4-ec5b03fadd67
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

В пятнадцатый том Полного собрания сочинений В. И. Ленина входят произведения, написанные в феврале – июне 1907 года. Основное содержание тома составляют статьи и материалы, связанные с важнейшим в жизни партии событием этого периода – V съездом РСДРП.

---

Резолюция должна быть написана так, чтобы ее нельзя было не понять. Она должна считаться со всеми наличными политическими тенденциями в действительной политике, а не с хорошими намерениями той или иной части с.-д. (допуская всегда самые хорошие намерения). «Псевдосоциализм» народников мы прямо и определенно признали в нашей резолюции. Их «социалистическая» идеология прямо названа у нас простым «туманом». Борьба против затушевывания ими классовой противоположности между пролетарием и мелким хозяйчиком отнесена к безусловной обязанности с.-д. Этим все сказано, этим осужден уже действительно утопический элемент в народничестве, этим осужден и мелкобуржуазный «внеклассовый» революционизм. Мало того. У нас есть не одно только осуждение в резолюции, не одно только отрицание, но и указание положительного содержания данных партий. «Борьба против помещичьего землевладения и крепостнического государства», вот как определено у нас это содержание. И тот не марксист, кто забыл бы об нем из-за борьбы против «тумана» мещанского социализма. Это реальное содержание имеет в современной революции неизмеримо более важное значение, чем туманные мечтания народников о завтрашнем дне. Из-за этой реальной борьбы расходится теперь кардинальным образом либеральная и пролетарская политика. Либеральная считает утопией и пустым революционизмом полное уничтожение помещичьего землевладения и крепостнического государства: буржуазии не выгоден и опасен такой разгром. В действительной политике наших дней именно такой, корыстноклассовый интерес буржуазии, и не что иное, выражается в нападках на утопизм и революционизм народников. Наоборот, пролетарская политика отделяет утопизм, революционизм и вообще туман «уравнительных» мечтаний неклассового социализма от реальности решительной борьбы с помещиками и с крепостниками. То, что для либералов есть вредная утопия, для нас есть самый насущный в данное время интерес пролетариата: полный разгром помещичьего землевладения и крепостнического государства. На этой почве мы должны сейчас вести самую ожесточенную непосредственно-практическую борьбу с либерализмом, борьбу за освобождение из-под его влияния демократического крестьянства.

Разбираемые поправки меньшевиков отражали одну из самых распространяемых ошибок меньшевизма: приравнивание реакционности буржуазии в данной революции (т. е. реакционности в борьбе с помещиками и с самодержавием) с реакционностью крестьянства (тогда как эта реакционность относится не к борьбе с помещиками и с самодержавием, а к борьбе с капиталом, т. е. к задачам не данной, буржуазной, а будущей, социалистической, революции). Эту коренную ошибку меньшевиков отверг съезд. А практическое значение этой ошибки велико, ибо ею прикрывалась политика, одинаково допускающая совместные действия пролетариата с либералами и с крестьянской демократией.

Последняя, представляющая общий интерес, поправка меньшевиков относилась тоже к 4-му пункту, именно к концу его. Меньшевики предложили выкинуть отсюда указание на борьбу с к.-д. («… становиться на сторону с.-д. против черносотенцев и к.-д.»). Чтобы сделать эту абсолютно неприемлемую для данного съезда поправку хоть сколько-нибудь по виду приемлемой, они предложили заменить неприятные для них слова указанием на борьбу за доведение демократической революции до конца. Это было своеобразной попыткой «позолотить пилюлю», провести неприемлемую для большевиков политику (не бороться прямо с к.-д.) под прикрытием особенно приемлемого для большевиков лозунга. Флаг пусть будет твой, а груз наш, – вот что, в сущности, говорили меньшевики, как истые политиканы-оппортунисты, своим предложением.

Невинная военная хитрость меньшевиков была, конечно, сразу разоблачена при смехе на большевистских скамьях (в лондонской церкви мы сидели действительно на скамьях, так что здесь не переносное выражение). На тех же скамьях раздался прямо гомерический, долго не смолкавший смех и гром иронических аплодисментов, когда после провала поправки меньшевиков один поляк внес другую поправку: сохранить указание на борьбу с к.-д. и добавить вместе с тем признание борьбы за доведение революции до конца. Эту поправку съезд, конечно, принял. Иронические аплодисменты были особенно заслужены меньшевиками, голосовавшими за нее («положение обязывает»!), – после того, как Л. Мартов метал против нас в «Отголосках» (№ 5) громы и молнии за эту якобы буржуазно-республиканскую идею доведения революции до конца.

Неудачная хитрость меньшевиков оказалась очень удачной услугой нам, ибо благодаря этой поправке съезд признал крайне важную мысль другой, не предложенной съезду нашей резолюции, именно: резолюций о классовых задачах пролетариата.

III

Не надо фиксировать теперешнего отношения к к.-д., – говорил один видный меньшевик на съезде (кажется, Мартынов), желая, так сказать, чтобы вместо бегства меньшевизма получилось отступление в образцовом порядке. Теперь кадеты никуда не годны, пусть так. Но не фиксируйте этого, ибо они еще могут пригодиться.

В этих словах была неудачно формулирована одна очень существенная мысль меньшевизма, на которой стоит остановиться в заключение разбора вопроса об отношении к буржуазным партиям. Неудачна эта формулировка потому, что возможность использовать все, что способно «пригодиться», нисколько не исключена резолюцией, определяющей классовые корни данной, теперешней, контрреволюционной политики. Существенна тут та мысль, что если теперь к.-д. не оправдали доверия меньшевиков, то было время, когда они его оправдывали.

Эта мысль ошибочна. Никогда кадеты доверия меньшевиков к ним не оправдывали. Чтобы убедиться в этом, достаточно взять самый крупный подъем нашей революции, октябрь – декабрь 1905 г., и сопоставить с ним теперешний период, период едва ли не максимального упадка. И во время наибольшего подъема, и во время наибольшего упадка кадеты не оправдали доверия меньшевиков, не подтвердили их тактики, а разрушили ее своим поведением. В период подъема меньшевики сами вели активную борьбу с либералами (вспомните «Начало»), а в настоящее время совокупность всех голосований во II Думе яснее ясного говорит в пользу политики «левоблокистской» и против политики поддержки кадетов.

Время, лежащее между этим наибольшим подъемом и наибольшим упадком нашей революции, будущий историк социал-демократии в России должен будет назвать эпохой шатания. Социал-демократия в лице меньшевиков пошатнулась в это время в сторону либерализма. Год споров (конец 1904 – конец 1905 г.) был исторической подготовкой спорных вопросов и общей оценкой их. Полтора года революции (конец 1905 г. – половина 1907 г.) были практическим испытанием этих спорных вопросов в области практической политики. Это испытание показало на опыте полное фиаско политики поддержки либерализма, это испытание привело к признанию единственной революционной политики пролетариата в буржуазной революции: бороться за доведение революции до конца, присоединяя к себе демократическое крестьянство против предательского либерализма.

Рискованно было бы сказать, что Лондонский съезд положил конец этому периоду шатаний с.-д. в сторону либерализма. Но во всяком случае серьезный почин к ликвидации шатаний сделан.

* * *

P. S. Буржуазная печать усиленно пользуется вынужденным молчанием с.-д. и «полулегальностью» Лондонского съезда, чтобы клепать на большевиков, как на мертвых. Конечно, без ежедневной газеты нам нечего и думать угоняться за беспартийным «Товарищем», где бывший социал-демократ А. Брам, затем г. Юрий Переяславский и tutti quanti[66] отплясывают настоящий канкан, – благо, протоколов нет, и врать можно безнаказанно. В статьях этих А. Брамов, Переяславских и К нет ничего, кроме обычной злобности беспартийных буржуазных интеллигентов, так что на эти статьи достаточно указать, чтобы они встречены были заслуженным ими презрением. Другое дело – беседа с г. Струве, переданная «Биржевкой»{184} и до сих пор, кажется, не опровергнутая. Кроме презрения, она заслуживает научного внимания к этому… экземпляру. Его тяготение к октябристам, его ненависть к левым – поистине классическое выражение имманентных тенденций либерализма. Г-н Струве признает старые слухи и о том, что он в бюро (Думы) проводил октябриста, и о том, что он вообще вел переговоры и совещания с октябристами. Он за объединение с октябристами! Благодарим вас, г. Струве, вы прекрасно подтверждаете то, что еще прошлой осенью писал «Пролетарий» (№ 5: «Опыт классификации русских политических партий») об октябристах и кадетах![67] Г. Струве чувствует бессилие буржуазной интеллигенции и хочет переставить центр тяжести либерализма поближе к имущим классам. Соглашения с короной не выходит у либералов типа к.-д., – долой к.-д., пусть выйдет соглашение хотя бы с «либералами» типа октябристов. Это последовательно. И это для нас выгодно, ибо вносит ясность и определенность в положение. Новая, помещичья Дума. Новый избирательный закон, превосходно разделяющий, со всей желательной отчетливостью, надежных помещиков и тузов буржуазии от ненадежных крестьян, городского мещанства и рабочих. Новое течение в либерализме: война г. Струве с «авантюристской политикой левых», с их «эксплуатацией темных социальных инстинктов!! («социальные инстинкты» – безграмотно, но тем рельефнее в своей безграмотности. Писания г. Струве будут, видимо, тем безграмотнее и тем яснее, чем ближе этот господин будет приближаться к недалеко уже стоящему от него Союзу русского народа) неразвитой крестьянской массы».