Людо Мартенс - Другой взгляд на Сталина

• Название: Другой взгляд на Сталина
• Автор: Людо Мартенс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906798-51-0

Людо Мартенс (1946–2011), основатель и руководитель Партии Труда Бельгии, задумывал свою книгу как опровержение «хорошо известных истин» о Сталине, ставших чуть ли не частью подсознания западного человека. Разоблачая мифы о «завещании Ленина», насильственной коллективизации, уничтожении гвардии старых большевиков, сговоре с Гитлером и т. д., бельгийский коммунист утверждает, что сегодня «любая страна может только мечтать о таких достижениях, которые были при Сталине» и что правда о вожде написана кровью героев, избавивших мир от фашистской нечисти.

Легендарная книга, посвящённая защите исторической роли Сталина и партии большевиков, дополнена впервые переведёнными на русский язык статьями и выступлениями Людо Мартенса, в которых содержится резкая и одновременно объективная критика ревизионизма и оппортунизма всех мастей – от троцкизма до горбачёвщины – и анализируется ситуация в постсоветской России и странах бывшего социалистического лагеря.

---

В 1935 году… из некоего украинского городка туда приехал рабочий, который стал рассказывать о деятельности Шевченко в этом городке в 1920 году. Шевченко дал этому человеку денег и хорошую работу, но рассказы продолжались…

Однажды ночью он устроил гулянку, какой еще не бывало в Магнитогорске… Остаток ночи после нее и на следующий день Шевченко с друзьями продолжать допивать оставшееся…

Наконец однажды… Шевченко был убран со своего поста вместе с полудюжиной его руководящего персонала… Пятнадцатью месяцами позднее он попал под следствие и получил десять лет.

Шевченко был наполовину бандит – бесчестный и беспринципный карьерист. Своей целью и идеалами он полностью отличался от тех, кто строил социализм. Однако, по всей видимости, Шевченко не был японским шпионом, как гласил его приговор, не имел террористических намерений против руководителей партии и правительства и не устраивал взрыва преднамеренно (когда в 1935 году погибли четверо рабочих).

„Банда Шевченко“ состояла примерно из двадцати человек, получивших длительные сроки заключения. Некоторые из них, подобно Шевченко, были мошенники и карьеристы. Некоторые были настоящими контрреволюционерами, которые действовали, как могли, для того чтобы свергнуть Советскую власть, и не были чем-то особенным в сравнении с теми, с кем они сотрудничали. Другие были просто неудачниками, работавшими с начальником, угораздившим попасть в НКВД. Николай Михайлович Удкин (Уткин?), один из коллег Шевченко, был старшим сыном в зажиточной украинской семье. Он обостренно воспринимал то, что Украина была завоевана и эксплуатируется группой большевиков… разрушающих страну… Более того, ему запала мысль, что капиталистическая система работает намного лучше, чем социалистическая…

Это был человек, представлявший как минимум потенциальную угрозу Советской власти, человек, который мог пожелать сотрудничать с немцами за „освобождение Украины“ в 1941 году. Он также получил десять лет»{119}.

Во время чистки под сотнями тысяч бюрократов закачались кресла. Служащие и администраторы, прежде приходившие на работу к десяти часам и уходившие домой в половине пятого, прежде пожимавшие плечами в ответ на жалобы, затруднения и ошибки, стали оставаться на работе с рассвета до полной темноты, беспокоясь за успех или неудачу на их участках работы, на самом деле честно борясь за выполнение плана, за экономию, за благополучие их рабочих и служащих – за то, о чем раньше они и не задумывались»{120}.

В общем, производство продукции в 1938–1941 годах увеличилось. К концу 1938 года непосредственный отрицательный эффект чистки практически исчез. Производственные агрегаты Магнитогорска работали на пределе мощности, и на каждой печи или прокатном стане каждый рабочий чувствовал давление и напряжение, которые после Мюнхена постепенно охватывали все стороны советской жизни. «Готовившееся годами нападение капиталистов на Советский Союз не за горами…» – сообщали советская пресса, радио, учителя в школах, докладчики на собраниях, а также партийные, профсоюзные и комсомольские деятели на бесчисленных митингах.

«Российский оборонный бюджет почти удваивается каждый год. Стратегические материалы, машины, горючее, продовольствие и запасные части в огромном количестве поступают в госрезервы. Красная армия выросла с двух миллионов в 1938 году до шести или семи миллионов к весне 1941 года. Строительство железных дорог, заводов и фабрик спешно налаживалось на Урале, в Средней Азии и в Сибири»{121}.

Все эти предприятия давали небольшую, но постоянно растущую прибавку к начатому с 1935-го по 1938 год производству товаров народного потребления – велосипедов, наручных часов, радиоприемников, а также хорошей колбасы и других продовольственных товаров.

Экономическое чудо

Во времена индустриализации советские рабочие добились экономического чуда, которое до сих пор поражает воображение.

Вот какой вывод делает Куромия из своего исследования сталинской индустриализации:

«Прорыв, совершенный в 1928–1931 годах, лег в основу замечательного развития индустрии в 30-х годах, которая оказала существенную поддержку стране во Второй мировой войне. К концу 1932 года… промышленное производство в целом… было удвоено по сравнению с 1928 годом… а внедрение в жизнь одного за другим пятилетних планов в 30-х годах привело к огромному росту выпуска промышленной продукции. В 1934–1936 годах… официальные цифры показывали рост промышленного производства на 88 %… За десять лет, с 1927/28 года по 1937… объем промышленного производства подскочил с 18,3 миллиарда рублей до 95,5 миллиардов; производство необработанного металла выросло с 3,3 миллиона тонн до 14,5 миллионов тонн; угля с 35,4 миллиона тонн до 128 миллионов тонн; электроэнергии с 5,1 миллиарда киловатт-часов до 36,2; станков с 2098 до 36 120 штук. Даже с учетом возможных приписок можно без особого риска было говорить о поразительном достижении»{122}.

Заявив, что «Социализм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны», Ленин выражал уверенность в способности советского народа построить социализм в одной стране{123}. В связи с этим Ленин и предложил в 1920 году Генеральный план электрификации России, предусматривавший построение за следующие пятнадцать лет 30 электростанций общей мощностью в 1,75 миллиона киловатт. Но благодаря воле и настойчивости Сталина и руководства большевистской партии в 1935 году Советский Союз имел мощности для производства 4,07 миллионов киловатт. Честолюбивые ленинские мечты были превышены Сталиным на 133 %!{124}

Невероятное опровержение всех «высокоученых» ренегатов, читавших в научной литературе про невозможность построения социализма в одной стране, тем более – крестьянской. Теория невозможности социализма в СССР, распространявшаяся меньшевиками и троцкистами, была горестным плачем, отражавшим пессимизм и пораженческий дух малой буржуазии. С прогрессом социалистических начинаний их ненависть к реальному социализму, которая, казалось бы, вообще не имела права на жизнь, только обострялась.

Рост недвижимого капитала страны в 1940 году в сравнении с 1913 годом красноречиво говорил о невероятных усилиях, затраченных советским народом. Если принять за 100 % показатель предвоенного года, недвижимый капитал в промышленности составил 136 % в начале первой пятилетки, в 1928 году. В канун Второй мировой войны, в 1940-м, показатель достиг значения в 1084 %, восьмикратно увеличившись за 12 лет. Недвижимый капитал в сельском хозяйстве вырос к началу коллективизации от 100 до 141 %, а к 1940 году – до 333{125}.

В течение одиннадцати лет в Советском Союзе наблюдался ежегодный рост промышленного производства в среднем на 16,5 %{126}.

Во время индустриализации все усилия были сосредоточены главным образом на материальных условиях обеспечения свободы и независимости Социалистической Родины. В то же время социалистический строй заложил основы будущего благоденствия и процветания. Значительная часть роста национального дохода направлялась в накопления. Но за столь незначительный срок еще нельзя было существенно улучшить жизненные стандарты. Жизнь рабочих и крестьян была непростой.

Накопленный капитал вырос с 3,6 миллиарда рублей в 1928 году, что составляло 14,3 % национального дохода, до 17,7 миллиарда в 1932 году, то есть до 44,2 % от национального дохода! С другой стороны, потребление немного упало: с 23,1 миллиарда в 1930 году до 22,3 миллиарда двумя годами позднее. Куромия утверждает, что «реальная заработная плата промышленных рабочих в Москве в 1932 году составила всего 53 % от уровня 1928 года»{127}.

В то время как промышленный капитал увеличился десятикратно за предвоенный период, строительство жилья выросло только до 225 % в 1940 году. Улучшение жилищных условий шло с большим трудом{128}.

Неправда, что индустриализация была проведена за счет «военно-феодальных методов эксплуатации крестьян», как о том заявлял Бухарин: социалистическая индустриализация, которая никак не могла проводиться за счет эксплуатации колоний, была достигнута за счет тех жертв, которые принесли во имя социализма все рабочие, крестьяне и интеллигенция.

Был ли Сталин «бесчувственным к ужасным трудностям жизни рабочих»? Сталин прекрасно осознавал первичность задачи по сохранению, физическому выживанию Социалистической Родины и ее народа перед немаловажным и долгим улучшением жизненных стандартов. Жилищное строительство? Нацистские агрессоры разрушили и сожгли 1710 городов и поселков, более 70 тысяч деревень и сел, оставив 25 миллионов человек без крова{129}.

В 1921 году Советская Россия лежала в руинах, ее независимости угрожали все империалистические страны. Через двадцать лет ценой титанических усилий рабочие выстроили державу, которая смогла противостоять наиболее развитой империалистической европейской стране – гитлеровской Германии. Всеми силами нацисты набросились на страну «насильственной» индустриализации, и тогда-то «ужасные страдания, навязанные народу», стали вполне понятными. Но разве люди в Индии, Бразилии, Нигерии или Египте прекратили думать? Что ждало девяносто процентов рабочих из стран третьего мира после освобождения от колониализма? И кто получил выгоду от их страданий? С пониманием ли отнеслись эти рабочие к жертвам, как это было в Советском Союзе? И позволили ли те жертвы индийскому, бразильскому, нигерийскому или египетскому рабочему создать независимую экономическую систему, способную противостоять самым злейшим империалистам, как это сделал советский рабочий в 20–30-х годах?