Людо Мартенс - Другой взгляд на Сталина

• Название: Другой взгляд на Сталина
• Автор: Людо Мартенс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906798-51-0

Людо Мартенс (1946–2011), основатель и руководитель Партии Труда Бельгии, задумывал свою книгу как опровержение «хорошо известных истин» о Сталине, ставших чуть ли не частью подсознания западного человека. Разоблачая мифы о «завещании Ленина», насильственной коллективизации, уничтожении гвардии старых большевиков, сговоре с Гитлером и т. д., бельгийский коммунист утверждает, что сегодня «любая страна может только мечтать о таких достижениях, которые были при Сталине» и что правда о вожде написана кровью героев, избавивших мир от фашистской нечисти.

Легендарная книга, посвящённая защите исторической роли Сталина и партии большевиков, дополнена впервые переведёнными на русский язык статьями и выступлениями Людо Мартенса, в которых содержится резкая и одновременно объективная критика ревизионизма и оппортунизма всех мастей – от троцкизма до горбачёвщины – и анализируется ситуация в постсоветской России и странах бывшего социалистического лагеря.

---

Затем на основном уровне, в деревнях.

Двести пятьдесят тысяч коммунистов были мобилизованы в городах и посланы в село для помощи в коллективизации{185}.

Эти активисты работали под управлением «главных штабов» коллективизации, специально созданных для этого на окружном и районном уровне. Эти «главные штабы», в свою очередь, получали советы от представителей областных комитетов и ЦК. Например, в Тамбовском округе активисты приняли участие в конференции и прошли краткосрочные курсы на окружном уровне, а затем на уровне районов, а потом уже направились на места. Согласно инструкциям, активисты должны были следовать «методам работы с массами»: сначала убедить местных активистов, деревенские Советы и бедняцкие собрания, затем небольшие смешанные группы бедняков и середняков, и, наконец, организовать общее собрание деревни, исключая, естественно, кулаков. Было дано жесткое предупреждение о том, что «административное принуждение не должно использоваться для привлечения в колхозы крестьян-середняков»{186}.

В том же Тамбовском округе зимой 1929/30 годов были организованы конференции и курсы продолжительностью от 2 до 10 дней для 10 тысяч крестьян, колхозниц, бедняков и председателей Советов. В первые недели 1930 года на Украине прошли 3977 краткосрочных курсов для 275 тысяч крестьян. Осенью 1929 года триста тысяч активистов обучались на курсах, проводившихся командирами и комиссарами Красной армии для сельских работников по воскресеньям, в свободные дни. Следующий поток обучающихся в 100 тысяч человек был принят Красной армией в первые месяцы 1930 года. Более того, Красная армия обучила большое число трактористов и других специалистов для сельского хозяйства, а также кино– и радиомехаников{187}.

Большинство людей, прибывших в село из города, работали в селе недолго, несколько месяцев. Но в феврале 1930 года было объявлено о направлении в село 7200 городских коммунистов для работы в течение года или более. А уволенные в запас из Красной армии и промышленные рабочие в колхозы ехали постоянно.

В ноябре 1929 года прошла наиболее известная кампания, начало движения «двадцатипятитысячников».

Двадцатипятитысячники

Центральный комитет вызвал 25 тысяч опытных промышленных рабочих с крупных заводов для направления в деревню и помощи в коллективизации. На это вызвались более семидесяти тысяч человек, из них отобрали 28 тысяч: это были политические бойцы, молодежь, сражавшаяся на Гражданской войне, комсомольцы и члены партии.

Эти рабочие осознавали ведущую роль рабочего класса в социалистическом преобразовании деревни. Виола пишет:

«Они надеялись, что сталинская революция приведет к полной победе социализма после долгих лет войны, трудностей и лишений… Они видели в революции шанс преодоления отсталости, кажущихся бесконечными недостатков продовольствия и капиталистического окружения»{188}.

Перед отправлением им разъяснили, что они будут ушами и глазами Центрального комитета: благодаря их физическому присутствию на переднем крае руководство надеется приобрести материалистическое понимание переворота в деревне и проблем коллективизации. Их также просили обсуждать с крестьянами организационный опыт, приобретенный ими на работе в промышленности, поскольку коллективная обработка земли имеет серьезное преимущество перед старыми традициями работы в одиночку. Наконец, им рассказали, что им придется давать оценку партийным работникам и, если это будет необходимо, проводить чистку партии от чуждых и нежелательных элементов.

В январе 1930 года двадцатипятитысячники прибыли на переднюю линию коллективизации. Детальный анализ их деятельности и роли, которую они сыграли, может дать реалистичное понимание коллективизации, той великой классовой борьбы. Эти рабочие поддерживали постоянную связь со своими заводами и профсоюзами; их письма дают точное представление того, что случилось в деревне.

Двадцатипятитысячники против бюрократии

Сразу по прибытии двадцатипятитысячники вынуждены были бороться с бюрократией местных органов власти и связанными с этим нарушениями закона во время коллективизации. Виола отмечает: «Вне зависимости от их положения двадцатипятитысячники были единодушны в своей критике районных органов, участвовавших в коллективизации… Рабочие заявляли, что именно районные органы ответственны за гонку процентов при коллективизации»{189}.

Захаров, один из 25 000, писал, что среди крестьян не было проведено никакой подготовительной работы. А следовательно, они и не были готовы к коллективизации{190}. Было много жалоб на незаконные действия и грубость сельских органов. Маковская критиковала «бюрократическое отношение кадров к крестьянам», она говорила, что должностные лица говорили о коллективизации „с револьвером в руке“»{191}.

Барышев утверждал, что было раскулачено большое число крестьян-середняков. Наумов соглашался с крестьянами, критиковавшими партийные кадры, которые «забирали себе имущество, конфискованное у кулаков». Виола подводит итог: двадцатипятитысячники «рассматривали сельских чиновников как грубых, недисциплинированных, часто продажных людей и зачастую как агентов или представителей социально опасных классовых чужаков»{192}.

Противостоя бюрократам и допускаемым ими нарушениям закона, двадцатипятитысячники способствовали обретению уверенности крестьянскими массами{193}.

Эти детали весьма важны, поскольку эти рабочие были прямыми посланниками Сталина. Это были на самом деле «сталинисты», которые сражались с бюрократией и ее нарушениями наиболее последовательно и защищали верную линию на коллективизацию.

25 000 против кулаков

В борьбе против кулаков двадцатипятитысячники тоже были на ведущих ролях.

Они первым сразились со злобной армией слухов и обвинений, так называемым «кулацким агитпропом». Неграмотные крестьянские массы, жившие в варварских условиях, находящиеся под влиянием попов, легко поддавались манипуляциям. Попы заявляли о пришествии Антихриста. Кулаки добавляли, что те, кто вступил в колхоз, вступили в союз с Антихристом{194}.

На двадцатипятитысячников нападали, их избивали. Несколько десятков были замучены, застрелены или зарублены топорами кулаков.

25 000 и организация сельскохозяйственного производства

Но важнейший вклад двадцатипятитысячников в деревне состоял во внедрении абсолютно новой системы управления производством, нового образа жизни и стиля работы.

Находясь на передней линии коллективизации, крестьяне-бедняки не имели достаточного представления об организации коллективного производства. Они ненавидели эксплуатацию и по этой причине были твердыми союзниками рабочего класса. Но как индивидуальные производители они не создали нового способа производства: в этом была одна из причин необходимости диктатуры пролетариата. Диктатура пролетариата выражалась в идеологическом и организационном руководстве рабочего класса и коммунистической партии крестьянами-бедняками и середняками.

Рабочие ввели нормированный рабочий день с утренним сбором. Они придумали аккордную систему оплаты и определили уровень заработка. Повсеместно им пришлось вводить порядок и дисциплину. Частенько колхозы не знали границ своей земли. Они не имели списков механизмов, инструментов и запасных частей. Механизмы не обслуживались, не было конюшен и коровников, резервов фуража. Рабочие проводили производственные совещания, на которых колхозники обменивались практическими знаниями; они организовывали социалистическое соревнование между бригадами, учреждали рабочие суды, где наказывались нарушения закона и халатность.

Двадцатипятитысячники были также и связующим звеном между пролетариатом и колхозным крестьянством. По просьбе «своих» рабочих заводы могли выслать сельхозоборудование, запасные части, генераторы, книги, газеты и многое другое, чего нельзя было найти в деревне. Из города приезжали рабочие бригады для выполнения технических и ремонтных работ или помощи в уборке урожая.

Рабочий становился и учителем. Он обучал техническим знаниям. Часто он выполнял и бухгалтерскую работу, обучая в то же время новых бухгалтеров. Он проводил начальные курсы политических и сельскохозяйственных знаний. Иногда он присматривал и за ликвидацией неграмотности.

Вклад двадцатипятитысячников в коллективизацию был огромен. В 20-е годы «нищета, безграмотность и хроническая предрасположенность к голоду были главными характерными чертами деревенской жизни»{195}. Двадцатипятитысячники помогли выработать новую систему сельскохозяйственного производства на следующую четверть века. «Новая система сельскохозяйственного производства на самом деле была внедрена и, хотя не без проблем, положила конец периодическим кризисам, которыми характеризовались предшествующие отношения между городом и деревней»{196}.