Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч

• Название: Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч
• Автор: Егор Чекрыгин
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58073-6

Самый неожиданный роман о «попаданце», ломающий тесные рамки жанра! Наш человек в диком воинственном мире, на грани каменного и бронзового веков, где современные знания и навыки оказываются совершенно бесполезны, а пришелец из будущего настолько беспомощен и никчемен, что приютившее его первобытное племя «награждает» чужака презрительной кличкой, которую можно перевести как ДЕБИЛ.

И прозябать бы ему в этой позорной роли «омега»-самца, влача жалкое существование и распрощавшись с надеждой вернуться домой, — не напади на его соплеменников вражеская орда, куда более развитая, овладевшая бронзовым оружием и навыками верховой езды. И если в мирной жизни знания XXI века здесь никому не нужны — то после разгрома племени «попаданцу» наконец представляется шанс. Удастся ли ему выдать себя за шамана и прорицателя? Помогут ли обрывочные сведения о военной истории на доисторической войне? Как завладеть здешним «вундерваффе» — Волшебным Мечом, сделанным не из бронзы, а из метеоритного железа? Через какие опасности придется пройти, чтобы разгромить орду и избавиться, наконец, от «дебильной» клички?

---

Но шаман-то мне казался глубоким стариком! К тому же ходил вечно обдолбанный своим «компотом» из грибов. Бродил обычно по стойбищу, бормоча что-то странное и время от времени начиная подвывать. Уж его-то я серьезным противником не считал. Оказалось, зря! Шаман, в силу своей обдолбанности пропустивший первую оплеуху, классической двоечкой сбил меня с ног, после чего пинками выбил мою скорчившуюся от боли тушку за пределы стойбища и, добавив пару раз по сломанным ребрам, плюнул и ушел. Спустя какое-то время мне объяснили, что я нарушил одно из самых священных табу. Оказалось, что лепить подобия больших братьев, да и вообще окружающих существ и вещей, может только шаман, один раз в год, после соответствующих ритуалов. Если бы я успел долепить свою поделку, то сильно бы обидел духов, и на все племя легло бы жуткое проклятье. Отвести которое, и то лишь частично, могла только жестокая и очень мучительная смерть осквернителя и еретика.

Последняя попытка была уже жестом отчаяния, безнадежным, как угроза вундервафлей во время штурма Берлина. Поименно помня всех священных коров попаданства, я решил… нет, не построить лесопилку, а поразить местных знанием математики. Я, конечно, по этой дисциплине был полным троечником, но знания местных в математике ограничивались понятиями «палец», «рука», «человек» и «много». Первое, естественно, соответствовало единице, второе — пятерке, третье — двадцати, а последнее — всему, что больше двадцати. От единицы до пятерки каждое число называлось по имени пальца. Но, чтобы особо не заморачиваться при дискурсах на математические темы, местные трясли перед носами друг у дружки своими грязными, с обгрызенными ногтями конечностями. Вот и вся математика. Так что я начал капать вождю Нра’тху, который относился ко мне с добродушно-презрительным любопытством, как к забавной, но абсолютно бесполезной зверушке вроде хомячка, внедряя в его Мосх идеи разных цифр и подсчетов… Вот наш примерный диалог.

— Вождь, я могу сосчитать всех наших больших братьев!

— Зачем?

— Чтобы знать сколько их.

— Я и так знаю, что их много.

— Да, но много — это может быть и один человек с пальцем и полная рука раз по человеку.

— Дебил, ты несешь какую-то чушь (подзатыльник).

— Но мудрый Нра’тху. Подумай сам, как будет хорошо, если мы будем точно знать, сколько у нас в стаде больших братьев…

— Дебил, ты дурак. Как можно знать, сколько всего больших братьев, если все они разные? Есть старые быки, есть бычки, тянущие волокуши, и есть бычки того же возраста, никогда не позволяющие впрячь себя… Есть телята, оторвавшиеся от вымени, есть сосунки, есть телки, молодые, не рожавшие коровы, коровы рожавшие один раз или два, или… (надо отметить, что для каждой подобной категории в их языке было свое название. Этих названий было под три десятка, и более того, местные умудрялись с первого взгляда отличать рожавшую один раз корову от рожавшей дважды. Как они это делали, для меня до сих пор остается загадкой. Но что с меня взять, я — дебил). Да и зачем их считать? Сегодня их столько-то, а завтра кто-нибудь из больших братьев сломает ногу, или его задерут тигры, или родится новый теленок… И что, ты будешь пересчитывать все заново? Зачем? Нельзя мерить живое счетом. Хватит говорить глупости, иди таскай воду… (Вдохновляющий пинок по заднице.)

…Вот так вот и получилось, что я — попаданец, потенциальный герой и победитель, с мощным интеллектом жителя XXI века и головой набитой самыми передовыми знаниями, в местных условиях оказался способным только собирать навоз и таскать воду. Чем и занимался последующие 7–8 лет.

Было уже довольно темно. Мелкий промозглый дождик, крапавший с низкого хмурого неба весь день, наконец-то стих. Сквозь прорехи туч выглянула местная, огромного размера луна, давая достаточно света, чтобы рыться в обломках нашего стойбища в поисках хоть чего-то полезного, что позволит мне протянуть еще несколько дней. Я хватался за любую соломинку — обломок жерди от чума, кусочки веревок и обрывки полотна из вычесанной с овцебыков шерсти, кусок старой шкуры, в него можно завернуться во время дождя или подложить на землю во время сна. Хотя какой сон может быть в этой степи у одиночки? Шансов быть сожранным тиграми или гиенами куда больше, чем увидеть новый день. Но помирать страшно не хотелось. В течение последних лет я только и делал, что проклинал свою несчастную жизнь. Но стоило ей исчезнуть, и я уже готов хвататься за клочки шерсти в тщетных попытках удержать ее. В конце концов, в те первые дни я в одиночку прожил четыре дня. А ведь тогда я был совсем сопляком — ничего не умел и ничего не знал. Сейчас я хотя бы знаю о существующих в этом мире опасностях. Могу высечь искру, ударяя камень о камень, и разжечь костер. На кроликов охотиться в конце-то концов могу. Так что я за жизнь еще поборюсь!

Разгребая очередные обломки заваленного на бок чума, я вдруг наткнулся на что-то мягкое, липкое, но теплое… Вот те раз! Живое тело!!!

Стащил с него обрывки шкуры, раньше бывшей стенкой чума, и под обманчивым светом луны попытался разглядеть, кто это. Это оказался Лга’нхи, сын вождя Нра’тху.

Э-э-э-э… С одной стороны, это было очень хорошо, Лга’нхи был мне почти другом. По крайней мере, относился ко мне намного лучше других. А вот с другой… я и о себе-то толком позаботиться не могу, а вешать на шею дополнительную обузу. Простая математика. Взвалю его на шею — умрем оба, а брошу… Да. Прав был старый засранец Нра’тху — числами такое не измерить. Жизнь-то я, может быть, себе и продлю, хотя и ненадолго. Но вот уважение к себе потеряю окончательно. А с другой стороны, что я могу поделать? Я ведь не доктор… Я и в больнице-то ни разу в жизни не был, спасибо хорошему здоровью. И никогда не видел врачей за работой… ну если не считать участкового терапевта, с палочками для осмотра горла, кипой бланков для рецептов и тщательно скрываемым желанием на лице, сбежать от этой скуки как можно дальше.

Все, что я смог сделать, это обмыть тело водой, черпанув ее обломком горшка из ближайшей лужи, смочить губы да с умным видом поглядеть на жуткую рану на голове. (Сначала я даже подумал, что с него успели снять скальп… настолько голова была залита кровью.) …Это вроде как мой батя, когда у него в очередной раз ломалась его старенькая «шестерка», прежде чем ловить частника и тащиться на тросе в ближайшую мастерскую, поднимал капот и некоторое время сверлил ее железные внутренности своим укоризненным взором, делая вид, будто что-то понимает. Потом закрывал капот и еще разок проворачивал ключ, словно надеясь, что пристыженный механизм починится сам собой. Увы, это почти никогда не срабатывало.

Ладно. Вон остатки чума шамана. А вокруг него разбросаны его запасы травок и порошков. Этот чум почти не грабили, только завалили слегка. Видно, среди нападавших дураков связываться с духом шамана не нашлось… А когда шаман лечил мне им же поломанные ребра, то накладывал компрессы из пережеванной травки с очень характерным запахом… И несмотря на омерзение, которое вызвал у меня его слюнявый рот, раны зажили как на собаке. Только, видно, пара ребер срослись неправильно, и теперь стоило сделать слишком большое усилие — в боку начинало колоть и ныть… Я нашел нужную травку, пережевал ее по методе шамана, офигевая от жуткой горечи, выплюнул под обильно содранный кусок кожи, приладил его на прежнее место и замотал голову куском грубой ткани все из той же шерсти овцебыков.

Потом хорошенько замотал тело в обрывки шкур, чтобы оно не застудилось на ночной прохладе, соорудил подобие волокуши, перекинул на нее тело и утащил подальше в холмы. При этом умоляя всех известных мне земных и местных богов сделать так, чтобы падальщикам, которые обязательно придут на запах крови и мертвечины, хватило бы тут еды, и они не пошли за нами по следу.

Чудеса. Но как только начал заботиться о другом, собственные страхи куда-то пропали, и беспокойство о своем будущем отошло на задний план… Это как-то взбодрило.

Я честно пытался не спать… Почти всю ночь пытался… Сидел возле едва тлеющего костерка, замотавшись в обрывок шкуры, и бдил… Костерок, ясное дело, разжег не для тепла. От такой роскоши я уже давно отвык. Просто в случае, если придут тигры или гиены — большое пламя было лучшим способом отпугнуть их. Но большое пламя так же было лучшим способом привлечь внимание двуногих хищников, которые расположились в излучине реки, километрах в трех отсюда. Так что костерок мой горел в глубоко вырытой ямке, а рядом лежала собранная охапка сухой травы, кустарника и разного мусора, оставшегося от нашего стойбища, которую я собирался сжечь при приближении четырехлапых хищников. Если бы только у них еще хватило благородства, заранее прислать сообщение о своем приходе… Мохнатый тигр мог незаметно подкрасться даже к опытному воину, я же для них был чем-то вроде бифштекса на тарелке с уже воткнутой в него вилкой и политый кетчупом. Просто подходи и съедай!