Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый

• Название: Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый
• Автор: Егор Чекрыгин
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59510-5

НОВЫЙ фантастический боевик о похождениях нашего современника, угодившего в варварский Антимир и поначалу получившего от аборигенов презрительное прозвище «Дебил» за полную неприспособленность к здешней первобытной жизни. Но наш человек не пропадет даже в бронзовом веке, среди полудиких племен, ведущих бесконечные войны! Если не можешь добиться своего грубой силой — работай головой. Раз не повезло родиться могучим воином — стань Великим Шаманом, создав из беженцев и изгоев собственный народ. Коли тебе претит судьба «попаданца» — будь «прогрессором», обучи соплеменников биться не поодиночке, а в плотном строю, разгроми всех окрестных вождей и царьков, завоюй славу Непобедимого. И преврати свою позорную кличку в почетный титул!

---

— А Леокаю, скорее всего, надо обменять свой товар на пряности. Ну можно еще шелков подкупить, — потер в затылке Кор’тек, когда, устав мучить его и мучиться сам, я прямо спросил, чего бы такого закупить для нашего работодателя и благодетеля, поскольку не знал даже этого.

Еще он рассказал мне про ракушки. Да-да, про те самые связки ракушек, что подарил нам Митк’окок и которые я принял за бусики. Оказалось, что это что-то вроде местной валюты. По крайней мере, за мелкие товары проще расплачиваться ими, чем долго и нудно выменивать кружку пива на надцатаю часть бронзовой висюльки. (Впрочем, тут кружками никто не покупал — только кувшинами и бочонками.)

Но, естественно, не бывает бочки меда без ложек дегтя: что почем и какова ноне мера стоимости одной ракушки, Кор’тек не знал, поскольку эта величина была весьма плавающая, в зависимости от сезона, наличия товаров, прибытия караванов и умения торговаться.

Но самое грустное, что я узнал, — оптового рынка тут не было. Что-то вроде обычного (для моего времени), где местные меняли рыбу на овощи или дрова на ткани, а ткани на зерно, было. Но вот конкретная товарно-сырьевая биржа, куда можно было пойти и узнать цены на различные товары, отсутствовала. И на извечный вопрос русского интеллигента «Что делать?» Кор’тек смог мне только предложить сходить к купцам с востока и задать им извечный вопрос европейского мореплавателя — «Почем пряности?» А на встречный вопрос «Где купцов этих искать?» мой информатор посмотрел на меня согласно моему имени и ткнул пальцем куда-то в сторону. Дескать, там их лодки стоят. Разве сам не видишь? Ну, естественно, степняк Лга’нхи способен с одного взгляда отличить бычка-трехлетку от четырехлетки, корову, рожавшую один раз, от рожавшей дважды, а опытный прибрежный моряк Кор’тек по одному виду лодок мог угадать, где их строили и откуда они приплыли.

Искушение сходить и сразу завершить все дела было огромным. Только вдруг, откуда ни возьмись, из подсознания вылез бедный студент Петя Иванов, который даже штаны себе не мог купить, не обойдя весь рынок и хорошенько не приценившись. И даже после того, как мудрый и опытный Кор’тек объяснил Пете, что караван с востока нынче в бухте имеется только один, а значит, и цена будет одна, некий зуд недоделанного бизнесмена не позволил ему опустить руки.

Бедолага Кор’тек. Довольные рожи — Витек и Мнау’гхо!

Следующую пару недель мы бродили по злачным местам Вал’аклавы, бухали по-черному и собирали информацию. Кор’тек мне в этом деле был нужен как человек опытный и имеющий связи. А эти два балбеса — для охраны и солидности.

За это время я познал все искушения Большого Города, влез на самые вершины его Духовной Жизни и нырнул в глубочайшие пропасти Разврата и Порока!

В том смысле, что пообщался с парочкой местных бухариков-шаманов, проведя с ними весьма душеспасительную, но абсолютно бессмысленную беседу о мироустройстве Вселенной, характерных особенностях общения с Духами и методах укрощения Демонов. Но главный их секрет — чего они в свое пойло бу́хают, что после него такие глюки мерещатся, — они мне так и не поведали. Так же, как и каких-нибудь полезных сведений по медицинской части.

Потому я смело сказал наркотикам «нет» и предался общению со служителями Муз. Или, скорее, служителям предшественниц Муз, ибо эти «музы» были похожи на привычных мне так же, как воющая на луну питекантропша на современную эстрадную звезду. (Вот ляпнул и задумался — так ли сильно они отличаются?)

Впрочем, и общение с местными служителями дочерей Гармонии от общения с шаманами отличалось не сильно — приходилось бухать, потому как все «представления» давали в кабаках и трактирах! А занудное пение героических баллад — не слишком выигрышная замена рассуждениям про жизнь духов. А вот зато как пляшут местные полуголые девицы в сопровождении вокально-инструментальных ансамблей, мне понравилось! Может, московский стриптиз был и поизысканнее (будто бы я его видел, откуда у бедного студента деньги?), зато тутошних стриптизерш можно было не только смело лапать, но и пригласить любую из них после танца за свой стол или на свой тюфяк. И вот только не надо смотреть на меня с таким осуждением! Фиговы блюстители морали. Со времен последнего моего случайного перепиха в стенах дворца Леокая прошло уже почти четыре месяца. А уж про общение с «женой» я и забыть успел — Олидика мне сейчас казалась почти такой же далекой, как и Москва! А духи, живущие в моем, э-э-э, скажем так, организме, настойчиво требовали своего. Опять же, и девушкам зарабатывать надо. Как я понял, тут быть шлюхой, гетерой было вполне почтенным и достойным занятием.

Впрочем, таковым быстро становится любое дело, приносящее серьезный доход. Те же артисты и актриски до изобретения синематографа и ТВ были париями и отщепенцами. А у всяких там балерин, щеголяющих на сцене в неприлично коротких юбочках и сверкая затянутыми в плотные лосины ляжками, основной доход шел именно с этого самого, которое мы из скромности не будем называть своим именем. А звездами служители муз стали лишь тогда, когда технические возможности человечества позволили закреплять их творчество на носителях и продавать большими тиражами. Став очень богатыми, они стали и весьма почтенными и уважаемыми. Впрочем, к моей истории это никого отношения не имеет.

Гы! Поржал, когда пришлось долго разъяснять Лга’нхи концепцию проституции. Его пещерный мозг плоховато усваивал идею, что за «потрахаться» надо что-то платить. Обычно вдовушки и так висли на нем гроздьями, а потом еще и накормить пытались или новые порты сшить. И то, что местные девицы выказали такую меркантильность, его изрядно шокировало. Подозреваю, он впервые в своей дремучей жизни задумался о морали и добродетели. (Мы все любим об этом задумываться, когда бабы начинают вдруг нас обламывать.) Хотя что-то мне подсказывало, что и тут он как-то умудрялся прокатиться на халяву. Красавчик, блин!

Вот только не подумайте, что это зависть подвигла меня выгнать его и «забритых» за пределы городской черты! Просто спустя неделю беспробудных пьянок я столкнулся с резким снижением дисциплины, бардаком и раздолбайством личного состава. И когда один пьяный бухарик попытался меня зарезать, это переполнило чашу моего терпения. Кажется, алконавт, узрев мои черные волосы, сквозь пьяные пары разглядел во мне аиотеека и счел своим долгом расквитаться за все обиды. Хорошо хоть, перед тем как напасть, он выполнил полный комплекс угроз и словесных наездов, во время которого я успел подготовиться и долбанул ему плашмя протазаном по маковке, когда он попер осуществлять свои угрозы.

Потом с перепугу я целый час рычал и плевался на Гит’евека, грозя натравить на него страшных демонов Убьюнафига и Охренелиблинсовсем. Гит’евек внял. Судя по всему, у него была командирская косточка, и вышеописанный бардак и в его душе не вызывал особенного восторга.

Потому в течение следующих трех дней мы протрезвляли наших архаровцев, после чего выселили банду «забритых» почти что за городскую черту. (Поначалу хотел и дальше, но к тому времени у меня уже начал складываться мой План.)

Выполняя этот свой архихитрый план, я снял для них самые крайние сараи-дома, что располагались вдоль реки, за складами с лесом, какими-то верфями-мастерскими и огородами. Обосновав это тем, что, мол, тут ребятам простора больше, а искушений меньше. А для надзора за ними в помощь Гит’евеку я отправил Лга’нхи и настоятельно порекомендовал им обоим, дабы подчиненным не стало скучно, загрузить народ тренировками и работой, тем более что им еще молодых надо учить ходить и драться в строю. И в качестве поощрения, и во избежание бунта, на основе «Ведомости на зарплату», составил Зловещий Узор — «График увольнительных». Одна беда: разобраться в жуткой картинке без меня никто не мог, а я был занят другими делами. Так что график висел для устрашения, а погулять в город отпускали наиболее приглянувшихся начальству. Короче, все, как у нас в школе с «Графиком дежурств».

Но не надо думать, что я только бухал и развлекался. Самое главное, я собирал информацию, которую аккуратно заносил на куски шкур, коих у меня уже накопилась целая связка. Сюда попадали и цены на все продукты, и предположительное время приходов разных караванов, маршруты, соотношения цен на товары и вообще любая информация, которую мне удалось вызнать во время общения с купцами. В том числе и инсайдерская. Которую, увы, без бухла из народа не выудишь.

Пришлось, конечно, помучиться и помучить Кор’тека, который уже стал с ужасом посматривать на связку тонких шкурок, для хранения которых пришлось приспособить отдельную сумку. (Как и всякий нормальный человек, он настороженно относился ко всякому колдовству.) Но что поделать, одна только моя попытка свести разные цены к общему знаменателю — ракушке — потребовала неимоверных усилий. Потому как цены в экономике, основанной на натуральном обмене, — это дремучий лес, перенаселенный лешими, которые делают все возможное, чтобы путник, в этот лес вступивший, заблудился там на веки вечные. Условный килограмм ракушек можно было обменять на условные полкилограмма меда. Полкило меда — на полкило бронзы, а на полкило бронзы купить полтора-два килограмма ракушек. Все зависит от того, насколько нужен тебе тот или иной товар, твоего умения торговаться и связей. Но в конце концов я понял, что мои утренние похмельные страдания были не напрасны и начатые мной изыскания дали некий положительный результат. А плодами своих трудов я смог воспользоваться даже раньше, чем рассчитывал.