Марик Лернер - Построить будущее

• Название: Построить будущее
• Автор: Марик Лернер
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9922-2191-6

Легко ли совершать подвиги? Очень просто, если начальство приказывает, и крайне сложно, когда не позволяют внедрять простейшие вещи. Остается проводить нужные реформы за спинами генералов и ждать наказания. Или ордена, если удача окажется на твоей стороне.

Легко ли быть фаворитом? Только в мечтах. А на деле очень непросто. Любые действия встретят недовольство, а реформы на пользу стране бьют прямо по привилегиям дворянства, лишая его представителей немалых доходов. И надо стать незаменимым, чтоб не отодвинули в сторону интриганы и более удачливые конкуренты.

---

— Народ тоже изменился? — смотрит хитро. — Вчера воевать не умел, сегодня научился?

— Откуда мне знать? Может, действительно никчемных повыгоняли.

Суннитов, судя по всему, резали массово. В этом смысле ничего за столетия не изменилось. Разве вместо «тойот» с пулеметами рассекают по тамошним горам на лошадях и ослах.

— А может, сам Надир велик и умеет правильно ставить войска в сражении. Напасть внезапно с удачной позиции — половина победы.

Это я не из пальца высосал. Прошлым летом под Карсом семидесятитысячная армия Надира разбила восьмидесятитысячное турецкое войско. Персы укрепились на вершине горы. Абдулла-паша Кепрюлю, не подозревая о близости противника, вышел к позиции и попал под обстрел вражеской артиллерии. Турки превосходили армию Надира по численности, но находились в теснине и не имели возможности развернуться и должным образом отвечать на огонь персидских пушек.

Капитан Полозов, находящийся при союзных персах в качестве наблюдателя, не поленился и отправил подробный отчет не токмо по своему ведомству в Военную коллегию, но еще и сообщение в «Ведомости». Подобные письма из первых рук становятся не просто модными, еще и замечательным дополнением от свидетелей. Я практически не правил стиль, напечатав целиком в отдельном разделе.

Надир, несмотря на упорное сопротивление турок, перешел в наступление по всему фронту и, разгромив османскую армию, захватил всю ее артиллерию (до тридцати двух орудий и много пороха), а также обоз, после чего турки стали отступать. Османские войска потеряли около пятнадцати тысяч человек убитыми и несколько сотен пленными. После этого соперников на Кавказе персы не имели. В июле 1735 года Али-паша сдал Гянджу, в августе турецкий гарнизон оставил Тифлис, в октябре открыл ворота победителям Ереван.

Для нас происходящее на Кавказе огромный и жирный плюс. Мало того что восемьдесят тысяч турок не заявятся воевать с Россией, так османам еще придется прикрывать собственные границы от обнаглевших персидских шиитов. Они ведь не успокоятся. Не то воспитание. Коли есть возможность, будут хватать плохо лежащее, пока не подавятся. Наверное, не так уж не правы были, посчитав стравливание наших соседей невысокой ценой за не приносящие доходы провинции, оккупированные Петром.

— Черт! — вскочил Загряжский, с недоумением глядя. — Откуда они взялись. Где караул?

С диким криком из оврага выскочила свора всадников. На первый взгляд много, очень много. И направлялись они во весь мах в нашу сторону явно не с целью вручить подарки. Много ли времени требуется, чтобы проскочить сотню метров на скорости? Считаные мгновения. Вот уже они почти рядом, и солдат у повозок, судорожно заталкивающий пулю в ствол, свалился зарубленный. Первые уже перемахивали через препятствия, влетая в расположение. В нашу сторону неслось сразу трое абреков. Или джигитов. Без разницы. Главное, рожи откровенно бандитские, и машут клинками.

— Мой правый! — грянул за спиной крик. Когда Гена возник, я не заметил. Чутье у бывшего казака на неприятности. Затем ударил выстрел прямо возле уха. Я наполовину оглох, зато перестал стоять столбом.

Всадника в драных одежках, крутящего на ходу шашку, буквально вынесло из седла. Зато второй подлетел, скалясь изумительно белыми зубами на смуглом грязном лице. Совсем молодой, однако явно прыткий. Я так крутить восьмерки саблей и завывать не умею. Очень-очень обидно.

Он замахнулся, готовый ударить. Не соображая, чисто автоматически я поднял неизвестно откуда взявшийся в руке пистолет и выпалил в его сторону. С двух метров промахнуться мудрено, но я почти сумел. Верткий гад оказался и извернулся, словив пулю в плечо, а не грудь, куда я норовил попасть. Впрочем, к моему счастью, рана, видимо, была не слишком приятной. Он не стал гоняться за мной, а развернул коня, уходя в сторону.

Последний оказался самым противным. Ему противостояли четверо, включая подключившегося денщика Загряжского, однако достать мы его всей толпой не могли. Он крутился, умело управляя конем, который и сам не прочь был лягнуть, укусить и вообще проявлял склочный характер. Один на один всадник без особого труда уделает пехотинца, но четверо все же многовато. Сначала животину огрели по заду прикладом, так что она подскочила, жалобно заржав, и не преминула врезать копытом обидчику, уложив поручика. Затем Гена достал татарина, ткнув его в бедро. Стоит задеть кровеносную жилу, и быстро загнешься, даже не заметив причины в горячке драки.

Налетчик, видимо, понял, что для одного даже трое многовато, и, в очередной раз замахнувшись, вместо удара пнул жеребца. Удалялся он с неменьшей скоростью, чем приближался, и гнаться на своих двоих за ним было совершенно бесполезно. Фактически все это продолжалось три-четыре минуты, но показалось вечностью. Когда, пыхтя и потея, пытаешься пырнуть острой железкой узкоглазого типа, отнюдь не настроенного тебе в столь правильном занятии помогать, а ответно секущим воздух острой саблей, течение времени чувствуется иначе.

Мы всей командой не сговариваясь рванули в сторону повозок. Там продолжалась свалка, часть нашего отряда засела в окружении телег и энергично отбивалась от налетчиков. Наверняка требовалось подкрепление. Да и странно было бы устроиться отдыхать в разгар общей драки. Избавятся от остальных, за нас примутся. Конечно, такими категориями никто не думал и речи не произносил. Сработал стадный инстинкт. Быстрее к своим. Ударить в спину чужим.

Торопиться вряд ли стоило, сначала имело смысл зарядить пистолеты, но я мало что соображал в те секунды. Просто несся со шпагой в руке, рыча нечто невразумительное. Даже не ругался, слова сбивают дыхание. И дело не в сорванной крыше, как случалось раньше. Пощады от врага ожидать не имеет смысла, так не прятаться же!

Очередной тип, в красных шароварах и черкеске, у нас на глазах приколовший длинным копьем офицера, перехватил поудобнее свое оружие и атаковал нас с диким воплем. На одно ухо я слышал по-прежнему плохо, но тут не пропустишь. Чего они так кричат, раздражает.

Всадник налетел ураганом, прямо на Геннадия, неподвижно стоящего на дороге, не имеющего ничего помимо своей сабли. В последний момент тот метнулся влево, пропуская и, что-то сделав, сбивая наконечник в сторону. Все произошло так быстро, я и разобрать никаких подробностей не успел. Зато очень хорошо заметил, как разбойник завалился вперед и рухнул нам под ноги, зацепившись носком сапога за стремя.

Лошадь испуганно рванула подальше от злых русских, волоча за собой тело, и моя попытка добавить пропала без смысла. Зато торжествующую ухмылку на физиономии Геннадия ни с чем не спутаешь. Достал все-таки, отправив разбойника на встречу с гуриями. В два прыжка он догнал поверженного и ухватил скакуна за узду, останавливая. Трофейщик чертов, подумал я без особого осуждения.

Рядом затрещали выстрелы, и налетчики, дружно плюнув на продолжение грабежа, стали уходить, перестав обращать внимание на разбросанное вокруг добро и раненых с убитыми. Теперь я ясно видел — их хорошо если десятка полтора. Считая убитых, раза в два меньше нашего отряда. И ведь чуть не разделали. Внезапность!

С чего это они удирают? Беглый взгляд вокруг принес заметное облегчение. Не так далеко обнаружились всадники, но эти, похоже, были не из их компании, хотя не менее цветасто одеты. Как выяснилось достаточно скоро — казаки.

До единой формы здесь еще не додумались и напяливают на себя кто во что горазд. Потому на расстоянии особо не разберешь, какого рода-племени, но раз гонятся за нашими врагами, стало быть, свои. Дон не так далеко, выходит, территорию прикрывают. Часа на два раньше появились бы, может, и не тронули бы нас.

Не пройдя и трех шагов, обнаружил своего мертвого повара, двух убитых офицеров, очередного татарина с пулевой дыркой в районе челюсти, отчего сохранилось хорошо если полголовы. Отвратное зрелище. Имелся и привалившийся к телеге бледный от потери крови солдат с разрубленным плечом. Присел осматривая. Достаточно быстро понял: не только с моими знаниями не поможешь. Ему и грудь посекли, причем, судя по малоприятным всхлипам и шевелению в ране, как бы легкое не задето. В наших условиях безнадежен. Да он уже и не видит ничего. Глаза смотрят куда-то в запредельное, нос заострился.

— Пропустите, — сказал сердитый голос, и меня почти отпихнули.

— Отходит, — объясняю уже спине. — Ему уже не поможешь.

— Тогда следуйте за мной, — потребовал Павел Захарович Кондоиди, поднимаясь и направляясь широким шагом к очередному раненому.

Что мне нравится в данном человеке, так это отсутствие фанаберии и притом наличие собственного достоинства. Перед начальством не стелется и в отличие от девяноста девяти процентов остальных врачей не пытается меня поставить на место, козыряя дипломом медицинского факультета Лейпцигского университета. Дядя его по происхождению грек, неведомыми путями угодивший в вологодские епископы, дал родственнику не только образование и достаточно широкий взгляд на мир. Кондоиди говорил и писал на греческом, латинском, русском, итальянском, французском и немецком языках, знал также английский и голландский. Короче, переплюнул всех моих знакомых и меня соответственно по этой части с далеким запасом.