Клементе Гонсалес - Путин, водка и казаки. Представления о России на Западе

• Название: Путин, водка и казаки. Представления о России на Западе
• Автор: Клементе Гонсалес
• Жанр: Публицистика
• Год: 2014
• ISBN: 978?5?4438?0770?6

Дмитрий Стратиевски — известный политолог из Германии, который изучает особенности развития современной России и представления о ней на Западе. Он утверждает, что штамп «путинская Россия», Putins Russland, превратился в устойчивое словосочетание с определенным смыслом. Что же подразумевается под Putins Russland помимо водки, казаков, матрешек и прочих непременных атрибутов русской жизни? В книге, представленной вашему вниманию, Стратиевски дает подробный анализ того, чем в действительности является путинская Россия и какие клише существуют на сей счет в западных странах.

Итальянец Клементе Гонсалес, основываясь на личном опыте, дополняет рассказ Дмитрия Стратиевски. В 2012 году Гонсалес прибыл самолетом в Магадан, и оттуда проехал автостопом через всю Россию. Его впечатления о нашей стране оказались во многом противоречивыми, далекими от однозначности, — он был готов к неожиданностям, но русская реальность превзошла все его ожидания.

Помимо материалов Стратиевски и Гонсалеса, книга содержит интересные наблюдения о путинской России и других иностранцев, побывавших у нас в последнее время…

---

Совсем другое дело — Владимир Путин. Он является порождением параноидального и полного конспирологии мира коммунистического шпионажа.

В 23 года он пришел на службу в КГБ и никогда, по сути, не покидал этой организации, во всяком случае, всегда следовал ее духу. Сам российский президент неоднократно отмечал, что бывших кагебешников не бывает. Возможно, когда Путин работал в Германии в 80‑е годы, к нему на стол угодило дело молодой Ангелы Меркель…

Путин всячески стремится вернуть России былое величие. «Развал Советского Союза, — как‑то сказал президент, — это величайшая геополитическая катастрофа столетия». Поэтому неудивительно, что Россию часто считают заложницей ментальности сталинских лет.

Поддержка Башара Асада и убийство Александра Литвиненко говорят о том, что Путин стремится вернуть все назад. А недавний скандал, связанный с предположением, что Россия пыталась использовать «флешки‑шпионы», чтобы следить за членами G20, только напомнил, что черная тень холодной войны никуда не исчезла.

Запад в плену иллюзий о путинской России

Из статьи П. Лаусмана в «Westdeutsche Zeitung», 13 декабря 2013 года

«Россия — это окутанная тайной головоломка внутри загадки», — так говорил Уинстон Черчилль. Эти слова верны и по сей день. Дело в том, что Западу очень трудно понять действия путинской России. И Запад не в силах оказать на нее какое‑либо влияние.

Если Германия или ЕС думают, что способны впечатлить Путина назиданиями о правах человека, то это не более чем иллюзия. Даже если никто не может или не хочет открыто это признать.

С точки зрения политики отношения между Европой и Москвой стали проблематичнее, и Евросоюз потерял для России свое очарование. Сегодня интересы России иные: она стремится привязать к себе бывшие советские республики, чтобы создать конкуренцию Китаю и Индии.

Евросоюз же так и не смог создать единую внешнюю политику и политику безопасности. И пока европейцы не выработают единой позиции по отношению к России, Кремль будет над ними посмеиваться. Пока же Путин знает, какой газовый кран повернуть, чтобы быстро заглушить критику. И он насмехается над Западом, предоставляя Жерару Депардье убежище от французских налогов или наставляя Эдварда Сноудена не вредить Штатам…

Пугающая природа путинского режима

В своей статье московский корреспондент «Time» Саймон Шустер (Simon Shuster), который родился в России и вел репортажи оттуда в течение последних шести лет, рассказал о все более пугающей природе путинского режима. Репортер TIME взял у него интервью, чтобы выяснить, что побудило его написать свою статью.

TIME: Многие не считают ФСБ секретной службой. Не могли бы вы рассказать нам подробнее о культуре этой организации по сравнению с КГБ?

Саймон Шустер: Когда вы сравниваете КГБ и современную службу безопасности ФСБ, важно помнить следующее: в эпоху Сталина КГБ несла ответственность за массовые убийства, ГУЛАГи и приговоры сотен тысяч — если не миллионов — людей к смерти. В любом случае, мы больше не живем при режиме Сталина. Однако мне кажется, будет вполне справедливо сравнивать современную службу безопасности с КГБ позднего советского периода. Сходство заключается в том, что ФСБ находит своих врагов и преследует их. Хотя тактика, которую они используют последнее время, изменилась, по крайней мере, в том смысле, что сейчас они уже не пытаются скрывать то, чем они занимаются.

— ФСБ преследовало и пыталось запугать западных дипломатов, и главной целью таких действий, по мнению некоторых, является попытка сократить срок их пребывания в стране. Чего, на ваш взгляд, они хотят этим добиться?

— Сейчас власти страны в целом стали менее охотно сотрудничать с Западом, обратившись вместо этого к Азии и ближнему зарубежью, то есть к республикам бывшего Советского Союза. Мне кажется, что идея отгородить Россию от западного влияния лежала в основе нового закона, который вступил в силу 14 ноября — закона о государственной измене, в котором были изменены определения государственной тайны и государственной измены. Эти изменения трудно охарактеризовать кратко, однако теперь россияне, взаимодействуя с любыми иностранцами, подвергают себя гораздо большему риску.

— Какое впечатление произвел на вас лидер оппозиции Алексей Навальный?

— Мне кажется, ему не хватает харизмы, однако он компенсирует эту нехватку своими организаторскими способностями. Он очень хорошо умеет, по его собственным словам, тыкать в правительство острой палкой, и под этим он подразумевает раскрытие определенных подробностей и свидетельств коррупции чиновников.

— Сталкивались ли вы с какими‑либо сложностями во время работы над своей статьей?

— Иностранные журналисты в Москве зачастую уверены, что их постоянно прослушивают — их телефоны, квартиры, офисы. Должно быть, в ФСБ есть специальные, умирающие со скуки офицеры, обязанные следить за тем, чтобы мы не раскопали какую‑либо секретную информацию или не спровоцировали серьезные проблемы. За последние месяцы атмосфера в Москве несколько изменилась, хотя трудно объяснить, в чем именно это выражается. Журналисты часто жалуются на то, что в их отсутствие кто‑то передвигает вещи в их квартирах, и порой трудно понять, паранойя это или реальность. Но несколько моих друзей и я решили скинуться и приобрести прибор для обнаружения подслушивающих устройств, чтобы проверить наши квартиры. Я расскажу, что мы обнаружили.

— Что можно сделать, чтобы уйти от наблюдения?

— Когда Навальный обнаружил камеру в своем офисе, он вызвал сотрудников частной охранной организации, чтобы они полностью обследовали помещение. Но они сказали ему, что, если он хочет справиться с этой проблемой, он должен позволить им разобрать его телефон, его сотовый телефон, кондиционер и так далее. Он понял, что глупо каждый месяц таким образом искать жучков. Поэтому он научился жить с этим. Я постоянно задаю этот вопрос активистам, и, разумеется, они никогда не расскажут вам, как они научились уходить от слежки, потому что это поставит под удар их секреты. Однако они уже привыкли вытаскивать аккумуляторы из сотовых телефонов, когда они встречаются друг с другом в кафе или за обеденным столом на кухне. Они считают, что это мешает ФСБ шпионить за ними при помощи их мобильных телефонов. Кроме того, они не любят обсуждать некоторые вопросы по телефону — чаще всего они предпочитают встречаться в людном месте и гулять со своим собеседником.

В целом их цель заключается в том, чтобы вести свою оппозиционную деятельность таким образом, чтобы не только не нарушать закон, но чтобы использовать закон в борьбе против правительства. Оставаясь максимально открытыми, они пытаются доказать, что правительство нарушает собственные законы, осуществляя наблюдение за ними.

— Какое влияние культура слежки оказывает на обычных россиян?

— В ходе работы над своей статьей я брал интервью у офицера ФСБ в отставке. Мы много говорили о слежке. По его словам, те люди, за которыми ведется наблюдение, принимают участие в политике, а 99 % российского населения политика не волнует. Поэтому слежка не оказывает на них никакого воздействия. Также важно помнить, что среднестатистический россиянин еще не забыл опыт Советского Союза, поэтому люди воспринимают наблюдение за диссидентами как данность. Если вы спросите простых россиян, возмущены ли они слежкой, они посмотрят на вас как на идиота.

— Разделяет ли оппозиция взгляды правительства на российско‑американские отношения?

— Российская оппозиция — это очень разнородная группа людей, в которую входят как ярые националисты и анархисты, так и либералы. Единственное, что их объединяет, это желание положить конец режиму Путина. Среди них есть люди, разделяющие антиамериканские настроения. К примеру, многие из них считают бомбовые удары США по Сербии и Косово оскорблением их славянских братьев. Некоторые рядовые активисты оппозиции в то время достигли своего политического совершеннолетия, и именно эти события оказали наибольшее влияние на их восприятие внешней политики США. Поэтому нельзя с уверенностью сказать, что они с симпатией относятся к США или жаждут вступить в Евросоюз.

— Что связывает с Россией лично вас?

— Я пишу статьи для «Time» уже два года, но в качестве московского корреспондента я работаю в Москве уже шесть лет. Я родился в Москве, и моя семья эмигрировала, когда мне было семь лет — как раз после развала Советского Союза. Я вырос в Сан‑Франциско, но я вернулся в Москву в качестве репортера, потому что хорошо знаю язык. Иногда в разговорах с моими родителями дома я рассказываю им о статьях, над которыми я работаю, а они уговаривают меня уехать из России. Стоит отметить, что их восприятие России до сих пор определяется воспоминаниями о советском режиме, поэтому им трудно поверить, что в стране могло что‑то измениться. Они столько усилий приложили к тому, чтобы увезти меня оттуда, что порой им трудно понять, почему я вернулся и начал тыкать правительство острой палкой, как сказал бы Навальный.