Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало

• Название: Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало
• Автор: Олег Айрапетов
• Жанр: Военное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9950-0402-8

Новое фундаментальное исследование известного российского историка Олега Рудольфовича Айрапетова по истории участия Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, внутренней, военной и экономической политики Российской империи в 1914–1917 гг. (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 г. стране. Первая книга посвящена предыстории конфликта и событиям первого года войны.

---

«Нельзя сказать, чтобы война застала нас врасплох: начиная с весны 1911 г. и до начала нынешней войны, – отмечал командир 16-го армейского корпуса генерал П. А. Гейсман, – мы все время продолжали усиленно готовиться к войне во всех отношениях. «Поверочных» мобилизаций производилось очень много (весной и осенью), причем мобилизовывались не только перволинейные, но и второлинейные части; по временам проводились и «опытные» мобилизации с призывом запасных и т. д.»107. Однако уже в начале настоящей мобилизации проявились признаки будущих проблем. Прежде всего унтер-офицеры срочной службы, находившиеся в запасе, не были взяты на особый учет и шли на пополнение частей в качестве рядовых108. Это происходило даже в столице, где формировались гвардейские части109. Преображенский полк, например, в результате получил по 20–30 унтер-офицеров на роту, причем пришедшие из запаса ранее служили в полку и были, таким образом, прочно связаны с его традициями110. Та же самая картина наблюдалась и в провинции.

«В полку все обстояло благополучно, – вспоминал первые дни мобилизации М. Д. Бонч-Бруевич. – Единственное, что казалось мне огорчительным и чего исправить я не мог, это было обилие среди призванных запасных фельдфебелей, старших и младших унтер-офицеров прежних сроков службы, превратившихся здесь, в моем полку, в рядовых солдат. Внезапно образовавшийся в полку избыток младшего командного состава, приятный мне как командиру части, раздражал меня как генштабиста, привыкшего мыслить более широкими категориями. Я огорченно подумал о том, что правильнее было бы всех этих излишних в полку фельдфебелей и унтеров отправить в специальные школы и превратить в прапорщиков. Будущее показало, что мои размышления были правильны: вскоре прапорщиков начали во множестве фабриковать, но только на основе подходящего образовательного ценза»111.

Мобилизация шла успешно в смысле удачной организации массового призыва резервистов. Безусловно, никогда ранее перед руководством армии не стояла столь масштабная и сложная задача. Тревогу должно было вызвать то, что с самого начала в ее решении присутствовали элементы импровизации и досадных просчетов. Все было подчинено одной задаче – не потерять время. Не было проявлено бережного отношения к кадрам. При предвоенном расчете на 5–6 месяцев активных военных действий такие «мелочи» не имели значения. Н. Н. Головин отметил даже такой случай, когда при мобилизации в строю одной из рот рядовыми стояло восемнадцать (!) унтер-офицеров: «Каждый, хотя немного знающий быт русской армии, понимает, что всякий прибывший из запаса унтер-офицер должен был бы расцениваться на вес золота. Все эти люди, столь нужные именно для нашей армии с ее малокультурным солдатским составом, были выбиты в первых же боях»112.

А. И. Деникин вспоминал о том, что многие полки Юго-Западного фронта выступили в поход, имея в ротах по 5–6 офицеров и до 50 % запасных унтер-офицеров в качестве рядовых113: «И все-таки, и все-таки мобилизация прошла по всей огромной России вполне удовлетворительно, и сосредоточение войск закончено было в установленные сроки»114. Золотой запас армии уходил на фронт в качестве рядовых, в то время как уже тогда он был необходим для поддержания порядка в тылу. Впрочем, об этом мало кто думал в эти дни. Ведь война должна была быть краткосрочной и победоносной. Практически все были уверены, что уходят в поход, который продлится несколько месяцев. По общему убеждению, война должна была закончиться к Рождеству115.

Армия рвалась на фронт, многие опасались не успеть. «Настроение у нас было праздничное, – вспоминал о своем движении к границам Восточной Пруссии из Тифлиса в августе 1914 г. младший офицер 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка, – все были уверены в победе и даже скажу больше, наиболее ретивые из нас боялись опоздать к решительному сражению, так как всем было хорошо вдолблено нашими военными авторитетами, что современная война должна быть молниеносной и решительной по своим результатам. Я лично верил этой теории и выступил на войну налегке, не запасшись абсолютно теплой одеждой и хорошей походной обувью, столь важной для пехотинца»116.

Война позволила решить вопрос, к которому несколько раз приступали еще до ее начала. В 1913 г. в очередной раз планировали запретить продажу водки (император крайне негативно относился к «пьяному бюджету», то есть к продаже водки казной, что, по его мнению, приучало крестьян к алкоголизму и разоряло их), однако против этой идеи энергично выступил министр финансов В. Н. Коковцов, не находивший в продаже алкоголя ничего предосудительного117. На сколько-нибудь решительные меры в отношении этого зла перед войной правительство пойти так и не решилось. Тем не менее необходимость самой борьбы была признана на самом высоком уровне. Уже в апреле 1914 г. П. Л. Барк представил Думе программу борьбы с пьянством118.

А в первые дни войны ситуация изменилась. На основании Устава о воинской повинности 1912 г. в период мобилизации предполагалось прекращение торговли вином и водкой119. Не везде выполнение этого требования прошло без эксцессов. 6 (19) июля в Баку из Петербурга направился товарищ министра внутренних дел Свиты генерал-майор В. Ф. Джунковский120. Поездка была вызвана забастовкой рабочих нефтяных промыслов, но к 16 (29) июля она пошла на спад – нефтепромышленники приняли предложения генерала121. С началом мобилизации он поспешил назад. Возвращаясь в столицу, он проехал в эти дни по всему югу России и стал свидетелем беспорядков в районе Владикавказа, вызванных тем, что запасные осаждали и иногда громили винные лавки122. Часто мобилизованные являлись на призывные пункты с изрядным запасом спиртного и в первые часы по прибытии в части вели себя вызывающе. «Всю ночь по лагерю неслись пьяные песни, – вспоминал прибытие в Тулу призывных современник. – Зато утром наступила реакция: отрезвевших запасных одели в военное обмундирование, превратив таким образом в солдат – и стали они тише воды, ниже травы»123.

Иногда беспорядки заканчивались не столь простым способом. В Армавире волнения среди запасных Кавказской кавалерийской дивизии закончились даже убийством офицера124. Были заминки в ходе мобилизации на Волге и в некоторых районах Сибири. В г. Барнауле Томской губернии, в Пермской, Орловской, Могилевской губерниях волнения среди призываемых, по большей части связанные с прекращением винной торговли, приобрели большой размах125. Правда, вскоре эти локальные неурядицы (на южном направлении, начиная от Ростова-на-Дону, по словам В. Ф. Джунковского, царил образцовый порядок) были преодолены. В Баку прекратилась забастовка. Он вспоминал: «По мере приближения к Петербургу мое волнение росло, 26-го я был в Москве, провел несколько часов и был свидетелем того благодушного подъема и бодрости духа, охвативших все слои населения. Работа кипела, чувствовался могучий порыв энтузиазма»126.

Еще 13 (26) июля 1914 г. военный министр обратился к министру финансов с просьбой о повсеместном запрещении винной торговли до окончания стратегического сосредоточения войск на границе. 4 (17) августа 1914 г., находясь в Москве, Николай II, сославшись на просьбы крестьян остановить торговлю вином, принял решение обсудить вопрос о закрытии винных лавок в Совете министров. На заседании Совета министров 9 (22) августа просьба военного министра была удовлетворена, особенно активно выступал в ее поддержку министр внутренних дел. В результате последовал высочайший запрет на торговлю вином и водкой на время всей мобилизации. 22 августа (4 сентября) запрет был продлен на все время военных действий. 8 (21) октября в ответ на всеподданнейший адрес Всероссийского союза христиан-трезвенников император заявил о своем решении сделать временный запрет на продажу казенного алкоголя постоянным127.

Впрочем, наибольшая опасность при проведении мобилизации заключалась не в волнениях и не в запрете на продажу спиртного, а в разнице между запасными, недавно вернувшимися из строя, и теми из них, кто успел уже отвыкнуть от армейской дисциплины. «Первые были солдаты как солдаты, – вспоминал М. Д. Бонч-Бруевич, – тянулись не только перед каждым субалтерн-офицером и фельдфебелем, но готовы были стать во фронт перед любым унтер-офицером… Не действовал на такого «нижнего чина» и длительный отрыв от армии. Запасные первого типа на второй день после появления в казармах ничем не отличались от кадровых солдат. Зато запасные из участников Русско-японской войны, едва прибыв в полк, начали проявлять всевозможные претензии; держались вызывающе, на офицеров глядели враждебно, фельдфебеля, как «шкуру», презирали и даже передо мной, командиром полка, вели себя независимо и, скорее, развязно»128. Это была проблема, которая не приобрела еще опасных масштабов, но при невнимании к кадрам армии, при отсутствии политического и идейного единства внутри страны вполне могла стать серьезной опасностью.