Эдуард Асадов - Когда стихи улыбаются

• Название: Когда стихи улыбаются
• Автор: Эдуард Асадов
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-62645-8

В новый сборник известного поэта Эдуарда Аркадьевича Асадова «Когда стихи улыбаются» вошли не только самые известные его стихи, но и авторский дневник, который Э. Асадов вел много лет. И с присущим ему юмором назвал «мыслями на конце пера».

---

1969

Разные свойства

Заяц труслив, но труслив оттого,
Что вынужден жить в тревоге,
Что нету могучих клыков у него,
А все спасение — ноги.

Волк жаден скорее всего потому,
Что редко бывает сытым,
А зол оттого, что, наверно, ему
Не хочется быть убитым.

Лисица хитрит и дурачит всех
Тоже не без причины:
Чуть зазевалась — и все! Твой мех
Уже лежит в магазине.

Щука жестоко собратьев жрет,
Но сделайте мирными воды,
Она кверху брюхом тотчас всплывет
По всем законам природы.

Меняет окраску хамелеон
Бессовестно и умело.
— Пусть буду двуличным, — решает он. —
Зато абсолютно целым.

Деревья глушат друг друга затем,
Что жизни им нет без света,
А в поле, где солнца хватает всем,
Друг к другу полны привета.

Змея премерзко среди травы
Ползает, пресмыкается.
Она б, может, встала, но ей, увы,
Ноги не полагаются…

Те — жизнь защищают. А эти — мех.
Тот бьется за лучик света.
А вот — человек. Он сильнее всех!
Ему-то зачем все это?

1968

Воробей и подсолнух

Хвастливый горластый вор-воробей
Шнырял по дворам, собирая крошки,
Потом, за какой-то погнавшись мошкой,
Вдруг очутился среди полей.

Сел у развилки на ветвь березы
И тут увидел невдалеке
Подсолнух, стоящий у кромки проса,
Точно журавль на одной ноге.

— Славный ты парень! — сказал воробей. —
Вот только стоишь тут, уставясь в небо.
Нигде ты, чудило глазастый, не был,
Не видел ни улиц, ни крошек хлеба,
Ни электрических фонарей.

Прости, но ведь даже сказать смешно,
Насколько узки твои устремленья.
Вертеть головой и видеть одно:
Свет — вот и все, что тебе дано,
Вот ведь и все твои впечатленья.

Как из оконца, вот так порой
Глядит птенец из своей скворечни,
Но сколько ты там ни верти головой,
А видеть одно надоест, хоть тресни!

— А мне, — подсолнух сказал, — не смешно.
При чем тут скворечник или оконце?!
Не знаю, мало ли мне дано,
Ты прав, я действительно вижу одно,
Но это одно — солнце!..

1969

Разговор с небожителями

Есть гипотеза, что когда-то,
В пору мамонтов, змей и сов,
Прилетали к нам космонавты
Из далеких чужих миров.

Прилетели в огне и пыли,
На сверкающем корабле.
Прилетели и «насадили»
Человечество на земле.

И коль верить гипотезе этой,
Мы являемся их детьми,
Так сказать, с неизвестной планеты
Пересаженными людьми.

Погуляли, посовещались,
Поснимали морскую гладь
И спокойно назад умчались,
А на тех, что одни остались,
Было вроде им наплевать.

Ой вы, грозные небожители,
Что удумали, шут возьми!
Ну и скверные ж вы родители,
Если так обошлись с детьми!

Улетая к своей планете,
Вы сказали им: — Вот земля.
Обживайтесь, плодитесь, дети,
Начинайте творить с нуля!

Добывайте себе пропитание,
Камень в руки — и стройте дом!
Может быть, «трудовым воспитанием»
Назывался такой прием?

— Ешьте, дети, зверей и птичек! —
«Дети» ели, урча, как псы.
Ведь паршивой коробки спичек
Не оставили им отцы.

Улетели и позабыли,
Чем и как нам придется жить.
И уж если едой не снабдили,
То хотя бы сообразили
Ну хоть грамоте обучить!

Мы ж культуры совсем не знали,
Шкура — это ведь не пальто!
И на скалах изображали
Иногда ведь черт знает что…

И пока ума набирались, —
Э, да что уж греха скрывать, —
Так при женщинах выражались,
Что неловко и вспоминать!

Вы там жили в цивилизации,
С кибернетикой, в красоте.
Мы же тут через все формации
Шли и мыкались в темноте.

Как мы жили, судите сами,
В эту злую эпоху «детства»:
Были варварами, рабами,
Даже баловались людоедством.

Жизнь не райским шумела садом,
Всюду жуткий антагонизм:
Чуть покончишь с матриархатом, —
Бац! — на шее феодализм.

И начни вы тогда с душою
Нас воспитывать и растить,
Разве мы бы разрушили Трою?
Разве начали бы курить?

Не слыхали бы про запои,
Строя мир идеально гибкий.
И не ведали б, что такое
Исторические ошибки.

И пока мы постигли главное
И увидели нужный путь,
Мы, родители наши славные,
Что изведали — просто жуть!

Если вашими совершенствами
Не сверкает еще земля,
Все же честными мерьте средствами:
Вы же бросили нас «младенцами»,
Мы же начали все с нуля!

Мчат века в голубом полете
И уходят назад, как реки.
Как-то вы там сейчас живете,
Совершенные человеки?!

Впрочем, может, и вы не святы,
Хоть, возможно, умней стократ.
Вот же бросили нас когда-то,
Значит, тоже отцы не клад!

И, отнюдь не трудясь физически,
После умственного труда
Вы, быть может, сто грамм «Космической»
Пропускаете иногда?

И, летя по вселенной грозной
В космоплане, в ночной тиши,
Вы порой в преферансик «звездный»
Перекинетесь для души?

Нет, конечно же, не на деньги!
Вы забыли о них давно.
А на мысли и на идеи,
Как у умных и быть должно!

А случалось вдали от дома
(Ну, чего там греха таить)
С Аэлитою незнакомой
Нечто взять да и разрешить?

И опять-таки не физически,
Без ужасных земных страстей.
А лишь мысленно-платонически,
Но с чужою, а не своей?!

Впрочем, вы, посмотрев печально,
Может, скажете: вот народ!
Мы не ведаем страсти тайной,
Мы давно уже идеальны.
Пьем же мы не коньяк банальный,
А разбавленный водород.

Ладно, предки! Но мы здесь тоже
Мыслим, трудимся и творим.
Вот взлетели же в космос все же,
Долетим и до вас, быть может.
Вот увидимся — поговорим!

1969

Сказка об одном собрании

Собранье в разгаре. Битком людей.
Кто хочет — вникай, обсуждай и впитывай!
Суть в том, что Фаустов Алексей
Сошелся внебрачно в тиши ночей
С гражданкою Маргаритовой.

Все правильно. Подано заявленье,
И значит, надо вопрос решить.
Устроить широкое обсужденье,
Принять соответственное решенье
И строго безнравственность заклеймить!

Вопросы бьют, как из крана вода:
— Была ль домработница Марта сводней?
Что было? Где было? Как и когда?
Только, пожалуйста, поподробней!

Фаустов, вспыхнув, бубнит, мычит…
А рядом, с каменно-жестким профилем,
Щиплет бородку и зло молчит
Друг его — Мефистофелев.

Сердитый возглас: — А почему
Мефистофелев всех сторонится?
Пусть встанет и скажет, а то и ему
Тоже кой-что припомнится!

Тот усмехнулся, отставил стул,
Брови слегка нахмурил,
Вышел к трибуне, плащом взмахнул
И огненный взгляд сощурил.

— Мой друг не безгрешен. Что есть, то есть.
И страсть ему обернулась бедою.
Но те, что так рьяно бранились здесь,
Так ли уж вправду чисты душою?

И прежде чем друга разить мечом,
Пусть каждый себя пощипать научится.
Ах, я клеветник? Хорошо. Начнем!
Давайте выясним, что получится?!

Пусть те, кто женам не изменяли,
И те, кто не знали в жизни своей
Ни ласк, ни объятий чужих мужей, —
Спокойно останутся в этом зале.

А все остальные, — он руки воздел, —
Немедля в ад крематория! —
Зал ахнул и тотчас же опустел…
Страшная вышла история.

1969