Дэвид Геммел - Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти

• Название: Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти
• Автор: Дэвид Геммел
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-015255-8

Поклонники «героической фэнтези»!

Перед вами — «дренайский цикл» Дэвида Геммела, одна из лучших саг последних десятилетий XX века.

Сага о защите неприступной крепости Дросс-Дельнох, выдержавшей многие и многие войны…

Сага о Друссе-Легенде — величайшем воине мира, страшном не только для людей, но и для богов…

Сага о королях и чернокнижниках, о героях — и мудрецах. Сага о великих деяниях — и великих преступлениях!

Не пропустите!

---

Мари, мигом развеселившись, хихикнула.

— Да — только он об этом еще не знает.

— А когда же узнает?

— Нынче ночью. — Мари понизила голос, хотя поблизости никого не было. — На нижнем лугу.

 — Смотри же, будь осторожна.

 — Это совет почтенной замужней женщины? Разве вы с Друссом не любились до свадьбу?

— Любились, но только Друсс тогда уже поклялся мне под дубом, а Пилан тебе — нет.

— Клятва — всего лишь слова, Ро, и я в них не нуждаюсь. Я знаю, что Пилан увивается за Таилией, да только она не для него. Она ледышка — только и думает, что о богатстве. В нашей глуши она оставаться не хочет, рвется в Дренан. Она не станет согревать ночью простого горца или играть в зверя с двумя спинами на сыром лугу, где трава колется…

— Мари! Нельзя же так откровенно.

Та хихикнула и придвинулась поближе.

— А Друсс — хороший любовник?

Ровена вздохнула, позабыв о своей печали.

— Ох, Мари! Ну почему с тобой все запретное кажется таким… простым и милым? Ты точно солнышко, которое проглядывает после дождя.

— Тут, в горах, ничего запретного нет, Ро. Беда с вами, городскими: вы растете среди мрамора и гранита и больше не чувствуете земли. Скажи, зачем вы сюда приехали?

— Ты же знаешь, — пробормотала Ровена. — Отцу захотелось пожить в горах.

— Да, ты всегда так говорила, только я не верила. Ты совсем не умеешь врать — каждый раз краснеешь и отводишь глаза.

— Но я не могу сказать тебе правду. Я обещала.

— Чудесно! Обожаю тайны. Твой отец в чем-то провинился? Он ведь служил в приказчиках, верно? Может, он обокрал какого-то богача?

— Нет. Он тут ни при чем. Все дело во мне! Не спрашивай меня больше, прошу тебя.

— А я думала, мы подруги. Думала, мы можем доверять друг другу.

— Конечно же, можем!

— Я никому не скажу.

— Я знаю, — грустно улыбнулась Ровена, — но это испортит нашу дружбу.

— Ничего подобного. Сколько ты уже здесь — два года? А разве мы хоть раз сцепились? Ну же, Ро, не бойся. Ты скажи мне свою тайну, а я скажу тебе свою.

— Твою я знаю и так. Ты отдалась дренайскому капитану, когда он проезжал здесь летом со своим отрядом. Вы с ним ходили на нижний луг.

— Кто тебе сказал?

— Никто. Ты сама подумала об этом только что, когда сказала, что откроешь мне тайну.

— Не понимаю.

— Я вижу, о чем люди думают. А иногда могу предсказать, что случится с ними. Это и есть моя тайна.

— Так у тебя есть Дар? Просто не верится! А о чем я сейчас думаю?

— О белой лошади с гирляндой из алых цветов.

— О, Ро! Это просто чудо. Предскажи мне судьбу. — И Мари протянула руку.

— А ты никому не скажешь?

— Ведь я обещала!

— Это не всегда помогает.

— Ну пожалуйста. — Мари совала Ровене свою пухлую ладошку. Та взяла ее своими тонкими пальцами, но внезапно содрогнулась, и все краски исчезли с ее лица. — Что с тобой?

Ровену била, дрожь.

— Я… я должна найти Друсса. Не могу… больше. — Она встала и побрела прочь, бросив мокрое белье.

— Ро! Ровена! Вернись!

Всадник на вершине холма, посмотрев на женщин у реки, развернул коня и быстро поскакал на север.

Бресс, войдя в свою хижину, прошел в мастерскую и достал из шкатулки кружевную перчатку. Она пожелтела, и многих жемчужинок из тех, что украшали запястье, недоставало. В руке Бресса перчатка казалась совсем маленькой. Он опустился на скамью, поглаживая уцелевшие жемчужинки.

— Пропащий я человек, — сказал он, воображая себе милое лицо Ариты. — Она презирает меня. Боги, да я и сам себя презираю. — Он обвел взглядом полки, где держал инструменты, медные и латунные нити, банки с краской, коробки с бусами. Теперь он редко мастерил украшения: здесь, в горах, на подобную роскошь почти не было спроса. Зато здесь ценилось его плотницкое ремесло, и он целыми днями сколачивал двери, столы, кровати и стулья.

Все так же держа в руке перчатку, он вернулся в горницу с очагом.

— Наверное, мы родились под несчастливой звездой, — сказал он покойной Арите. — А может, это злодейство Вардана исковеркало нам жизнь. Знаешь, Друсс — вылитый он. Я вижу это в его глазах, во вспышках внезапной ярости. Не знаю, как и быть. Отца я никогда уговорить не мог, вот и к Друссу не могу пробиться.

Темные, мучительные воспоминания нахлынули на него. Он вновь увидел Бардана в его последний день, окровавленного, окруженного врагами. Шестеро уже полегли, а страшный топор знай рубил направо и налево. И тут Бардану пронзили копьем горло. Из раны хлынула кровь, но Бардан успел еще убить копейщика, прежде чем рухнуть на колени. Сзади к нему подбежал другой и добил его ударом в шею.

Четырнадцатилетний Бресс, сидя высоко на дубу, видел, как умер его отец, и слышал, как один из убийц сказал: «Волк издох — а где же волчонок?»

Он всю ночь просидел на дереве, над обезглавленным телом Бардана, и только на рассвете слез. В нем не было печали, когда он стоял у тела отца, — только громадное облегчение, смешанное с чувством вины. Бардан-Мясник, Бардан-Убийца, Бардан-Демон умер.

Бресс прошел шестьдесят миль до ближайшего селения и нанялся там в подмастерья к плотнику. Но прошлое не оставило его в покое: очень скоро бродячий жестянщик узнал в нем дьяволова сына. У мастерской плотника собралась свирепая толпа, вооруженная дубинками и камнями.

Бресс вылез в заднее окошко и убежал из деревни. В последующие пять лет ему трижды приходилось убегать вот так — а потом он встретил Ариту.

Судьба наконец-то улыбнулась ему. Он помнил, как отец Ариты в день свадьбы подошел к нему с кубком вина. «Я знаю, парень, сколько тебе пришлось выстрадать, и я не из тех, кто верит, что дети должны отвечать за вину отцов. Я вижу — ты человек хороший».

Да, хороший, подумал нынешний Бресс, прижимая к губам перчатку. Арита носила ее в тот день, когда трое южан приехали в деревню, где поселился Бресс с женой и маленьким сыном. Бресс завел там небольшое, но бойкое дело, мастеря броши, кольца и ожерелья для зажиточных селян. В то утро они отправились на прогулку — Арита несла на руках дитя.

«Это сын Бардана!» — крикнул кто-то, и Бресс обернулся. Трое всадников неслись прямо к ним. Арита упала, сбитая лошадью, Бресс бросился на всадника и стащил его с седла. Другие двое тоже спешились, и Бресс принялся молотить их кулаками, пока не уложил всех.

Тогда он кинулся к Арите, но она была мертва, а ребенок плакал подле нее…

С этого дня Бресс жил как человек, лишенный надежды. Улыбался он редко и никогда не смеялся.

Преследуемый призраком Бардана, странствовал он по дренайской земле вместе с сыном. Брался за любую работу: был чернорабочим в Дренане, плотником в Дельнохе, в Машрапуре строил мост, в Кортсвейне ходил за лошадьми. Пять лет назад он женился на крестьянской дочери Патике — девушке простой, некрасивой и не слишком умной. Бресс привязался к ней, но любовь не могла больше поселиться в его сердце — Арита унесла ее с собой. Он женился на Патике, чтобы у Друсса была мать, но мальчик так и не полюбил ее.

Два года назад, когда Друссу было пятнадцать, они приехали в Скодийские горы — но призрак и тут не покинул их, воплотившись, по всей видимости, в мальчике.

— Что мне делать, Арита? — произнес Бресс.

В дом вошла Патика с тремя свежеиспеченными хлебами — крупная женщина с круглым приятным лицом, обрамленным золотисто-рыжими волосами. Она увидела перчатку и попыталась скрыть внезапно накатившую боль.

— Видел ты Друсса? — спросила она.

— Видел. Говорит, что постарается сдерживать себя.

— Дай ему время. Ровена успокоит его.

Услышав снаружи стук копыт, Бресс положил перчатку на стол и вышел. В деревню въезжали всадники с мечами в руках.

Ровена бежала от реки, высоко подоткнув подол. Увидев конных, она хотела свернуть, но один из них направился к ней. Бресс метнулся к нему и стянул его с седла. Конный грянулся оземь, выпустив меч. Бресс подхватил оружие. Чье-то копье пронзило ему плечо, но он с гневным ревом обернулся назад, и древко сломалось. Бресс взмахнул мечом — всадник отшатнулся, конь встал на дыбы.

Прочие конники взяли Бресса в кольцо, наставив на него копья.

Бресс понял: сейчас он умрет. Время будто застыло. Он видел небо, затянутое грозовыми тучами, вдыхал запах свежескошенной травы. В деревню галопом врывались все новые всадники, слышались крики гибнущих селян. Все их труды пропали впустую. Гнев застлал Брессу глаза. Он стиснул меч и с боевым кличем Бардана «Кровь и смерть!» бросился на врагов.

Друсс в лесу оперся на топор, и внезапная улыбка осветила его обычно угрюмое лицо. Между туч пробилось солнце, и он увидел вверху орла, парящего на золотистых, будто пылающих крыльях. Друсс снял с головы промокшую от пота полотняную повязку, положил на камень сушиться, хлебнул из меха воды. Пилан и Йорат отложили свои топорики.