Жаклин Монсиньи - Флорис. Петербургский рыцарь

• Название: Флорис. Петербургский рыцарь
• Автор: Жаклин Монсиньи
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00063-2, 5-232-00062-4

Жаклин Монсиньи — одна из наиболее популярных французских писательниц, пишущих в жанре исторического романа. Издательство «Крон-Пресс» в 1994 г. выпустило трилогию «Зефирина», которая сразу же была замечена нашими читателями.

Предлагаем вам новое произведение писательницы — «Флорис». Во второй книге — «Петербургский рыцарь» — братья Флорис и Адриан де Вильнев-Карамей приезжают в Петербург, чтобы содействовать восхождению на престол дочери Петра I Елизаветы. Двор не доволен возвышением братьев, и их, путем тайных интриг обвинив в государственной измене, отправляют на каторгу. Множество приключений ожидает братьев и их верных друзей — встреча с цыганами, путешествие по Сибири, плен и бегство из Монголии, знакомство с Китаем.

---

Вода в реке поднялась, но пока никому не угрожала: течение было быстро, а берега высоки.

— Хочешь, я тебе помогу, Зингара? — крикнул Флорис, поворачивая назад, чтобы проследить за тремя другими повозками. Прекрасная цыганка улыбнулась, откинув волосы, выбившиеся из-под потрепанной треуголки, несомненно, стащенной ею во время бесконечных странствий. Ли Кан Юн был завернут в потрепанное покрывало, мокрое и тяжелое от пропитавшей его воды.

— Майский Цветок, горячее дыхание единорога сейчас никому бы не повредило, — крикнул он, указывая на покинутую избушку, построенную скорее всего по весне охотниками.

— Брат, — сказал Флорис, — может быть, мы могли бы остановиться и развести огонь.

С неба обрушился настоящий водопад. Люди и животные промокли насквозь и умирали от усталости. Адриан понимающе кивнул и поскакал в начало каравана, где находились Тамара и Издор. Копыта его коня звонко шлепали по струящейся по земле воде, забрызгивая все вокруг грязью. Люди уже перестали понимать, откуда льется вода.

— Это не слишком осторожно, но ты прав, гайо, — согласился вожак, — табору надо немного отдохнуть.

Все цыгане набились в хижину. Ли Кан с поистине дьявольской ловкостью сумел развести костер из отсыревших дров, чем заслужил восхищение цыганок.

— О, — скромно потупился китаец, — костер будет гореть еще лучше, если в него кинуть «кости дракона», которые добрый бог Шен-Нон иногда посылает таким беднякам, как мы; этот бог будет охранять нас сегодня ночью.

Никто его больше не слушал. Все расселись и принялись сушить одежду.

Флорис вытянулся подле Адриана и мгновенно уснул. Среди ночи он проснулся и понял, что голоден.

Сначала он хотел разбудить брата, как делал это в детстве, но тут ему показалось, что позади хижины послышался шум. Вокруг него все спали, утомленные тяжелой дорогой. В очаге вспыхивал слабый огонек. Флорис взял кинжал, схватил Жоржа-Альбера и крадучись выбрался из хижины. Дождь прекратился. Несколько крупных тяжелых капель упало ему на лицо: это была вода, стекавшая с голых ветвей ясеня. Он недоверчиво обошел хижину и заметил следы, ведущие к реке.

— Что ты на это скажешь, Жорж-Альбер? — Маленькая обезьянка терла глаза и подозрительно озиралась. Затем зверек сделал Флорису знак, означавший, что лучше бы вернуться в хижину и предупредить Адриана. Но тут взошла луна, и Флорис забыл о советах друга. Он полной грудью вдыхал влажный воздух. От земли поднимался густой теплый пар. Надвигалась страшная сибирская зима, однако сегодня природа явно решила отдохнуть. Если бы на деревьях были листья, Флорис подумал бы, что вернулась весна. До него донесся шум, и он прижался к дереву.

«Опять наживем себе неприятностей», — произнес про себя Жорж-Альбер, пряча голову на груди хозяина. Флорис взглянул на берег, затем, крепко сжав рукоять кинжала, бросился в кусты, скрывавшие большую часть берега в том месте, откуда, как ему казалось, и доносился шум.

— Ни с места, или я убью тебя.

Удивленный Флорис остановился. По колено в воде стояла совершенно обнаженная Зингара. Откинув волосы, она угрожающе направляла на него пистолет. Флорис рассмеялся:

— Ты всегда купаешься в столь поздний час, да еще вооруженная до зубов?

— Я слышала твои шаги, и испугалась, думая, что это солдат или какой-нибудь зверь, но все-таки ты лучше не подходи.

Не слушая ее, Флорис, восхищенный ее красотой, шагнул вперед. Зингара рванулась к своим лохмотьям, развешанным на ветвях кустарника.

— Эй, стой! Даже и не думай, — воскликнул Флорис, также раздеваясь.

— Уходи, или я буду стрелять.

— Невозможно, — сказал Флорис; он уже был гол, как червь. — Порох давно отсырел, так что бросай свое оружие.

Жорж-Альбер вздохнул и вскарабкался на дерево, чтобы провести там остаток ночи.

Вода была холодна. Флорис вздрогнул и направился к цыганке. Отбросив пистолет, она прикрыла руками грудь, а потом бросилась бежать туда, где было глубже. Огорченный, Флорис прошептал:

— Зингара, красотка, дикарка, не бойся меня.

Он поплыл к ней. Зингара любовалась, как его широкие плечи рассекают воду. Она хотела отбежать еще дальше от берега, но тут дно ушло у нее из-под ног. Флорис был уже рядом и подхватил ее. Почувствовав прикосновение ее нежной молодой кожи, он завладел губами девушки. Она попыталась вырваться, вертела головой, царапала его ногтями. Одной рукой Флорис сжал ее запястья, другой прижал ноги. Запрокинув голову цыганки, он вновь принялся целовать ее. Губы его умело ласкали губы Зингары. Острое желание охватило Флориса. Внезапно девушка перестала отбиваться и обвила руками его шею. Она прижалась к нему, ее бедра затрепетали под опытными ласками Флориса. Раздвинув ноги, она блаженно застонала. Флорис овладел ею, словно хищник овладевает своей добычей, а потом взял на руки и понес к берегу. Зингара подняла глаза, и он увидел, как из них катятся слезы.

«Я стал настоящим чудовищем», — словно в каком-то угаре подумал он.

— Прости меня, — произнес он, резко отпуская девушку, — не держи зла за мои поцелуи: я благодарю тебя за твою красоту. Не бойся, я ухожу. — Он взял ее руку и, забыв об их наготе, почтительно поцеловал кончики ее пальцев.

— Ты достойна быть королевой, Зингара.

Он хотел уйти. Зингара удержала его; вытянувшись на мокром песке, она позвала:

— Флорика, любовь моя, останься!

Секунду поколебавшись, он медленно опустился подле нее. Странно, но Флорис чувствовал прилив искренней нежности к прекрасной цыганке. Теперь он обращался с ней как с хрупкой вещью, покрывая нежными поцелуями все ее великолепное тело, словно прося прощения за свою грубость. Когда он вновь овладел ею, ему показалось, что он возродился к жизни, очистился от той грязи, что налипла на него с самой Москвы. Знатные придворные дамы, без счета отдававшиеся ему, увлекали его все ниже и ниже в своем падении. Надо было бежать, пасть в бездну, встретить Зингару, подарившую ему единственную свою драгоценность — свое чудесное тело и отдавшуюся ему на мокрой сибирской земле, для того, чтобы Флорис, наконец, забыл все… свое мятежное чувство к царице, своей сестре и… Юлию Менгден.

Потом они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу. Наконец холод пробрал их до костей. Завернувшись в свои лохмотья, они по-прежнему оставались на месте, не чувствуя сил расстаться друг с другом. Зингара задремала. Занималась бледная заря. Флорис осторожно высвободил руку цыганки и положил ее к себе на грудь. Внезапно он вздрогнул от удивления: запястья девушки украшал витой золотой браслет с медальоном.

— Можешь открыть его, Флорика, — улыбнулась Зингара, наблюдавшая за ним из-под полуопущенных длинных ресниц. — Видишь, я тебя не обманывала, когда говорила, что уже давно тебя знаю…

Взволнованный Флорис увидел свой собственный миниатюрный портрет и за ним такой же портрет Батистины с корявой надписью: «Моему Флорису».

— Зингара, это невероятно, откуда у тебя этот браслет?

— Мне дала его девочка, изображенная на этом портрете, — смущенно ответила цыганка, не желая признаваться в краже.

— О! Значит, ты видела мою малышку? У нее все хорошо?

— Да, она была весела, я видела ее вместе с подругой.

— А, Жанна-Антуанетта! Зингара, красавица моя, ты даже представить себе не можешь, сколько радости ты мне доставила. Но каким чудом ты встретилась с Батистиной…

— Кто она тебе? — осмелилась спросить цыганка.

— Батистина… О, это мой чертенок, она — моя сестра… мы вместе воспитывались, — уточнил он.

Теперь он любил Зингару еще больше. Ему хотелось говорить о Батистине, спросить, была ли она по-прежнему хороша, выросла ли она, но тут раздался призывный свист Жоржа-Альбера, означавший приближение неведомой опасности. Маленькая обезьянка несла караульную службу гораздо лучше бога Шен-Нона. Флорис быстро оделся и подбежал к своему другу. Яркое солнце вставало над горизонтом, и молодой человек щурился, прикрывая глаза рукой. Влажный пар поднимался над землей, казалось, что почва отдавала ту влагу, что успела впитать за ночь.

— Эй, Жорж-Альбер, что случилось?.. О! Вижу… гм… странно…

Со стороны Тюмени и Тобольска, заслонив горизонт, грозно надвигалась темная туча…

— Это, дети мои, Барабинская степь. В Сибири говорят: «Берегись, батюшка, там сам знаешь: известно, когда войдешь, неизвестно, когда выйдешь».

Вождь Тамара опустил руку. Флорис и Адриан переглянулись. Они приняли решение.

— Теперь мы должны расстаться, вожак. Для табора это слишком опасно.

— Идите в Тобольск или в Тару, где вы сможете пополнить запасы еды и укрыться от надвигающихся холодов, а мы двинемся в эти «черные земли», чтобы уйти от погони, если нас все еще преследуют…

— Эх! У кало только одно слово, сын Флорика, — ты станешь нашим королем…