Иван Малютин - Незабываемые встречи

• Название: Незабываемые встречи
• Автор: Иван Малютин
• Издательство: Челябинское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

---

НЕУТОМИМЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ АЗИИ

Неутомимый исследователь Азии Григорий Николаевич Потанин, чьи статьи почти на протяжении 50 лет печатались в различных изданиях и, главным образом, в сибирской печати, сделал очень много для развития отечественной науки.

Ныне выявлено более 235 книг и статей, написанных Потаниным по вопросам географии, этнографии внутренней Азии, Алтая и Казахстана. Свои длительные поездки в Монголию, Китай, Тибет и другие отдаленные уголки малоизвестной Азии он совершил со своей первой женой Александрой Викторовной — известной путешественницей, автором многих рассказов о бурятах, монголах, о китайских женщинах. Она делила все радости и лишения в путешествиях со своим ученым мужем.

Несколько лет подряд (1914—1916) проездом из Томска на Алтай Григорий Николаевич Потанин останавливался на перепутье в Барнауле у родственников своей второй жены, сибирской поэтессы, Марии Георгиевны Васильевой.

Низенький, близорукий, с бородкой, с изжелта-серыми, какого-то пепельного цвета волосами, с высоким лбом и густыми бурыми бровями над металлическими дугами очков, он был еще очень подвижным для своих 75 лет.

Помню, как однажды я пришел к Григорию Николаевичу по его приглашению. Он в каждый приезд в Барнаул присылал за мной, ибо очень любил поговорить о книгах, а я тогда заведовал библиотекой в Народном доме. При встрече со мной он спрашивал, какие новые книги вышли в свет и какие из них получены библиотекой. Его особенно интересовали книги по этнографии, фольклору и художественной литературе.

Из книг, которых еще не читал, он просил меня составить библиотечку и брал ее с собой на Алтай. Такого страстного читателя и любителя книг я не знал. Потанин был не только книголюб, но и большой знаток литературы.

Возвращаясь месяца через два-три в Барнаул, он опять приглашал меня к себе, возвращал книги и давал о них подробные отзывы.

Его ежедневно навещали несколько барнаульских старых друзей. Он рассказывал им о своей жизни и путешествиях по Китаю, Тибету, озеру Зайсан и т. д. И когда по ходу повествования ему невольно приходилось упоминать имя Александры Викторовны, голос его заметно обрывался; он переживал глубокую боль, тоску и несколько времени сидел молча, задумавшись, с глазами, влажными от слез. Нам было тяжело смотреть на его душевное горе. В его воображении, вероятно, вставал образ замечательной женщины, о которой все мы, сидевшие за его столом, знали много хорошего.

Сохранились яркие воспоминания современников о А. В. Потаниной. Николай Михайлович Ядринцев, с которым дружил Григорий Николаевич многие годы, вспоминая о встречах его с Александрой Викторовной, писал о том, какое впечатление произвела она на Потанина, человека замкнутого от природы.

«Какие потоки света хлынули на него тогда. Какими цветами радуги заиграло его воображение, какое идеальное настроение сказалось в его духе, какой полет получила мысль, сколько явилось новых планов, какой энергией дышала его сильная натура! Я заочно преклонился перед этой женщиной, которая оценила ум и сердце моего друга, не задаваясь мыслью и не справляясь подобно другим женщинам о том, сумеет ли он обеспечить ее будущность. Это была скромная, застенчивая женщина, худая блондинка с подстриженными волосами и тонким певучим голосом.

Она одевалась очень просто, но у нее было лицо серьезной интеллигентной женщины.

В обществе она была молчалива, но отличалась тонкой наблюдательностью — качество, оказавшееся впоследствии весьма ценным для путешественницы. Ее мнения и суждения были сдержанны, но метки и отличались тонким остроумием. Она делала весьма удачные характеристики и определяла людей сразу. Она разделяла все планы и стремления Григория Николаевича и участвовала в его духовной жизни»

(Ядринцев Н. М. «Подвижница науки»).

Спустя некоторое время после глубокого раздумья Григория Николаевича, мы просили его рассказать что-нибудь из своей жизни.

Подумав немного, он рассказал о своем бегстве из Петербурга после студенческих беспорядков. Часа два он рассказывал эту историю. Как он тогда со скудными грошами в кармане, без документов, удостоверяющих его студенчество, пробирался в Сибирь на родину, в станицу Ямышевскую на Иртыше. Маршрут был намечен через Самарскую и Оренбургскую губернии. В каком-то полустуденческом костюме, не заходя в комнату, не успев переодеться, убежал из города, чтобы не попасть в руки полиции.

И так с пустыми руками, без багажа, где пешком, где на поезде, покупая билет до какой-нибудь ближайшей станции, ехал он все дальше и дальше. Наконец, Потанин добрался до Волги.

— Мне казалось, — говорил он, — что каждый знает о моем нелегальном положении. И особенно я боялся жандармов. Они наводили на меня особенный страх. Невольно думалось, что вот он знает меня, следит за мной, и не приглашает, куда следует, только потому, что еще не пришла минута лишить меня свободы.

Очень осторожно приходилось отвечать на такой вопрос: «Откуда, молодой человек, пробираетесь и куда путь держите?».

И вот однажды я пробрался на верхнюю палубу парохода. Я сидел в глубокой задумчивости на свободной лавочке, размышляя о том, где лучше сойти с парохода: в Самаре или в Саратове, — как вдруг услышал шаги гуляющего в ночное время на палубе человека в военной форме. «Уж не следит ли он за мной?» — невольно подумал я. Два раза прошел этот человек мимо меня, в третий раз подошел ко мне, постоял, посмотрел на меня и сел рядом на скамейку. Меня сразу охватила дрожь.

«Ну, вот и конец моему путешествию», — невольно мелькнуло у меня в голове. Сижу и думаю: «А вдруг он задаст мне какой-нибудь вопрос, что я буду отвечать?»

Вид у меня был сугубо студенческий, а о студентах было уже известно по всей России, что они забастовщики и разбежались, спасаясь от арестов. И вот спустя минуту этот военный человек обернулся ко мне, взглянул пристально на мое ветхое обмундирование, на мое бледное, испуганное лицо и спросил:

— В какие края, молодой человек, пробираетесь?..

Думать было некогда, а отвечать было нужно немедленно: он смотрел на меня и ждал ответа.

Видя мое большое смущение, он почувствовал какую-то неловкость, неудобство.

Но я решил рассказать ему всю правду, не утаив ничего. Рассказал и ждал возмездия… Но получилось обратное.

Он, крепко пожав мою руку, сказал:

— Не беспокойтесь, молодой человек, отныне я буду вашим покровителем, вы будете считаться моим секретарем.

Это был атаман Оренбургского казачьего войска, писатель Железнов. Григорий Николаевич долго и с большим увлечением рассказывал нам о Железнове, о службе у него, о быте и жизни уральских казаков, о рыбной ловле на Урале и т. д.

На другой день под вечер пришли к Потанину те же его друзья. Я принес ему несколько книг о Будде, Конфуции, Лао Дзе и др. Григорий Николаевич рассказывал нам о верованиях восточных народов, о их богослужениях и рекомендовал разную литературу по этому вопросу. На этот раз настроение у него было очень хорошее. Он с особенным интересом и увлечением рассказывал о своих путешествиях.

— Представители европейской цивилизации, — говорил Григорий Николаевич, — с презрением смотрели на поднебесную империю как на дикую, неподвижную, замкнутую в себе и отсталую страну. Они грабили и разоряли ее, считая себя просветителями, вносящими свет европейской мудрости. Но китайцы не нуждались в этом. У них была своя культура. Еще Грибоедов говорил, что если рождены мы перенимать все хорошее, то у китайцев следовало бы занять премудрого у них незнанья. — История Китая, — говорил Григорий Николаевич, — одна из любопытнейших хроник, дающих богатый материал для поучительных размышлений и сравнений.

Г. Н. Потанин рассказал нам о некоторых правителях и мудрецах Китая, которые в течение четырех с половиной тысяч лет приучали народ к труду, создавали и укрепляли великую империю.

Многие древние царства, как Вавилон, исчезали с лица земли, а Китай рос, занимался науками и открытиями. Китайцы ввели десятичную линейную систему, до которой Европа додумалась только в 18 столетии. Китайские астрономы наблюдали за звездами и небесными явлениями и установили времена года, они составили календарь и первыми вычислили обращение солнца и луны.

Китайцам были известны книгопечатание (письменность), компас, порох, фарфор, бумага, шелк значительно раньше, чем европейцам…

Григорию Николаевичу было обидно, что европейцы так презрительно относились к китайцам и их достижениям. Между тем по убеждению Потанина, многому бы нужно было поучиться у них.

Он рассказал, как работал над книгой «Восточные мотивы», а мы, слушающие его, думали о том, что Г. Н. Потанин был не только неутомимым путешественником — исследователем Азии, но и выдающимся русским ученым.