Кай Умански - Ведьма Пачкуля и непутевый театр

• Название: Ведьма Пачкуля и непутевый театр
• Автор: Кай Умански
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Сказка
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-54301-4

Недолго думая, под Рождество, чтобы повеселиться и заработать немного денег, ведьма Пачкуля решает поставить пантомиму — пьесу в театре. Сказано — сделано! Но только представьте себе, что будет, если на одной сцене собрать неуклюжую Пачкулю, заносчивую предводительницу шабаша Чепухинду, удалую ведьму Вертихвостку, а также их помощников: хомяка, кота, ужа и других обитателей Непутевого леса. Вы думаете, ничего не получится? А вот и нет! Не зря же зрители (вурдалаки, скелеты, оборотни, мумии, упыри и гоблины) рукоплескали и кричали «браво». Пантомима имела бешеный успех, и все шло по плану ровно до того момента, как… Но об этом вам расскажет сама Пачкуля.

---

На этот раз ее все-таки услышали. Взволнованная Пачкуля забралась на стул. Вся раскраснелась, глаза выпучены, и выражение лица такое — в общем, до боли знакомое всем собравшимся.

— А вот и нет! — завопила она. — А вот и да! — Потом истерически замахала рукой, показывая на что-то слева за плечом Бугага. — Он сзади!

— Кто? — нервно спросила Бугага и обернулась.

— Да нет же, не взаправду. Я просто для примера. Вам это ничего не напоминает?

— Это, Пачкуля, напоминает мне то, что пора звонить людям в белых халатах, чтобы забрали тебя куда следует, — живо заметила Чепухинда. — Слезай, не испытывай мое терпение.

— Сначала я вам расскажу о своей гениальной идее для рождественского представления, — не сдавалась Пачкуля.

— Ну?

— Держите покрепче шляпы, девочки! — воскликнула Пачкуля и приняла внушительную позу. — Мы… — Она выдержала эффектную паузу. — Мы поставим пантомиму![1]

Глава вторая Что ставим-то?

— Пантомима, значит? — задумчиво сказала Чепухинда. — Смотрела я однажды пантомиму, когда еще совсем девочкой была. Там было про одну бедняжку, которая целыми днями прибиралась, а потом появилась элегантная фея в голубом платье из тюля, дала девице какие-то стальные шлепки и отправила на банкет в переоборудованном овоще. В антракте меня рвало мороженым, как сейчас помню. Охохонюшки! Счастливые деньки.

— «Золушка», — кивнула Пачкуля. — Только вы, Чепухинда, по-моему, не разобрались, что там к чему. У нее хрустальные башмачки были, а не стальные шлепки.

— Может, и так, — согласилась Чепухинда. — Память у меня уже не та. Но что меня тошнило, это точно.

— Я думаю, «Золушку» ставить не надо, — возбужденно сказала Шельма. — Голосую за «Дика Уиттингтона». И я могу сыграть «главного мальчика» — у меня ноги подходящие. А Дадли будет моим верным котом.

— Чепуха, — вмешалась Крысоловка. — Совершенно очевидно, что надо ставить «Гаммельнского крысолова», — ведь я умею играть на дудочке. Ты сама сказала, Пачкуля, что мы должны найти применение своим изумительным талантам. Вернон будет главной крысой, правда, Вернон? А в массовку можно пригласить твою родню.

Вернон явно был в восторге.

— По-моему, в этой сказке все крысы тонут, — заметила Грымза.

Вернон перешел от восторга к ужасу.

— А кто пьесу-то будет писать? — осведомилась Вертихвостка. — Мы же не сможем на ходу все придумывать. Нужен нормальный сценарий и все такое прочее.

— Не вопрос, — выпалила Пачкуля. Она была так увлечена своей идеей, что, не задумываясь, отметала все препятствия. — Я напишу. Думаю, за вечер справлюсь. Я всегда мечтала стать драматургом. И режиссером тоже я буду. Я все сделаю. Надо только решить, что ставим. Воспользуемся методом бумажек. Все напишут на бумажках, кого хотят сыграть, и какая сказка наберет больше голосов — ту и ставим. Согласны?

Все согласились.

— Я похозяйничаю, — сказала Чепухинда и пошевелила пальцами. На столе перед ведьмами тут же появились двенадцать карандашных огрызков и клочков бумаги. Себе Чепухинда наколдовала перо с изящной серебряной чернильницей и большой лист пергамента, вверху которого крупным шрифтом были напечатаны ее имя и адрес. Но никто ничего не сказал. Она же предводительница. Вольна делать что ей вздумается.

— Честряслось? — пробормотала Тетеря, очнувшись от глубокого сна и обнаружив, что от нее требуются какие-то действия. — Уже утро?

— Мы ставим пантомиму, — объяснила Пачкуля. — Все должны написать, кем хотят быть. На твоем месте, Тетеря, я бы выбрала что попроще. Бревно, например. Ну, приступим.

Ведьмы возбужденно зашептались и зашуршали карандашами по бумаге.

Потом Пачкуля пустила по кругу свою шляпу, и все торжественно опустили в нее бумажки. Чепухинда, прежде чем положить пергамент в шляпу, церемонно свернула его в трубочку и перевязала красной лентой.

— Так, — сказала Пачкуля. — Посмотрим, что тут у нас. — Затаив дыхание, все смотрели, как сна разворачивает бумажки. — Близнецы хотят быть детками в лесу[2], — объявила она. Бугага и Гагабу пихнули друг дружку локтями и хихикнули. — Ну, почему бы и нет. Шельма — по-прежнему Дик Уиттингтон. Мымра выбрала… Белоснежку?

— Ага, — радостно подтвердила Мымра. — Всегда в глубине души считала себя Белоснежкой. — Все от изумления разинули рты. — Я помоюсь, — прибавила она с вызовом.

— Хммм, — с сомнением промычала Пачкуля и взяла следующую бумажку. — Тетеря написала Спящую красавицу. Отлично, с этой ролью она с закрытыми глазами справится. Вертихвостка хочет быть… Клеопатрой?

— Хочу, еще как хочу! — горя энтузиазмом, воскликнула Вертихвостка. — Я всегда хотела ее сыграть. Я одно время занималась танцем живота. А Стив может быть моей гадюкой. Ну пожалуйста, Пачкуля! Это мечта моей жизни!

— Да, дела, — простонала Пачкуля. — Задачка не так проста, как мне казалось. Крысоловка по-прежнему голосует за Гаммельнского крысолова, а Чесотка хочет играть — кого бы вы думали — Рапунцель.

Ведьмы затряслись от смеха, сочувственно хлопая себя по лбу.

— А что? — спросила Чесотка, чью ситуацию на голове иначе как «беда с волосами» было не назвать. — Что смешного? Ты сама сказала, можно выбирать, кого хочешь.

Но Пачкуля уже успела достать новую бумажку и в отчаянии схватилась за голову.

— Что здесь написано, Макабра? Леди Макбет?

— Ну а то ж, — подтвердила Макабра.

— Но это не сказочный персонаж, — запротестовала Вертихвостка.

— Как и Клеопатра, — огрызнулась Макабра.

— Зато она танцует, — парировала будущая царица Нила. — Сдается мне, леди Макбет танцу живота не обучалась.

— А то у нее других забот нету, — презрительно бросила Макабра. — В Шотландии такой ерундой не занимаются.

Пачкуля вздохнула и развернула три оставшиеся бумажки. Грымза — неожиданно — выбрала Шерлока Холмса. А в Чепухинде, похоже, с детства сидело потаенное желание быть элегантной Феей в голубом платье. Последней оставалась бумажка Туту, на которой задорным почерком было ведено:

КАРНАВАЛЬНАЯ ЛОШАДЬ — ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНО ЗАДНЯЯ ЧАСТЬ!!!

— Так, — безнадежным голосом сказала Пачкуля. — Это ни в какие ворота не лезет. Здесь нет даже двух героев из одной истории. Кому-то придется выбрать себе другую роль.

— Только не мне, — решительно заявила Чепухинда. — Я — предводительница этого шабаша. Раз нельзя быть Феей, я не участвую.

— Но это невозможно, — заспорила Пачкуля. — Как придумать сюжет, чтобы в нем было три принцессы, танцующая египетская царица, элегантная Фея, леди Макбет, пара потерявшихся младенцев, истребитель крыс, Дик Уиттингтон, вымышленный сыщик и лошадиная попа?

— Ну, это твои проблемы, Пачкуля, — язвительно заметила Чепухинда. — Помнится, ты сказала, что можешь написать сценарий за вечер.

— Ну да, но…

— Вот и пиши. Используй свои таланты. Предлагаю тебе поработать над этим дома.

Что Пачкуля и сделала.

Глава третья Гоблины получают приглашение

К западу от Непутевого леса, у подножия Нижних Туманных гор, расположилась небывалого безобразия область, известная как Гоблинские земли. В этих унылых местах, где всегда дует ветер, полно крутых утесов и сырых пещер. Растительности никакой — разве что приземистые кусты утесника, редкие кривые деревца то тут то там да неприятные жгучие сорняки. Только совсем уж тугодумам придет в голову жить на Гоблинских землях.

Вот как раз тугодумства гоблинам, которые поселились в самой большой, самой сырой пещере, где с потолка вечно капала вода, было не занимать. Красавчик, Гнус, Свинтус, Обормот, Пузан, Косоглаз и Цуцик — так их звали, и на семерых им досталось ровно шесть крупиц ума.

Гоблины недавно проснулись и подумывали о завтраке. Понятное дело, что они его не готовили — готовить было не из чего. Просто думали о нем.

— Вот бы у нас сосиски были, — вздохнул Гнус. Гоблины понуро сидели кружком и глазели на пустую сковородку. — Шесть толстых сосисек, шкворчащих на сковороде. Красотень.

— Нас семеро, — напомнил Обормот. И неуверенно прибавил: — Кажись. (У гоблинов плохо с арифметикой. Они умеют считать только до двух.)

— Сам знаю, — с досадой отозвался Гнус. — Думаешь, я тупой? Я сказал шесть, потому что тогда б мне две досталось.

Гоблины немного подумали об этом. В Гнусовых расчетах чудился какой-то прокол, но никто не был уверен наверняка, поэтому все молчали.

— А чё это Гнусу две сосиски? — наконец спросил Косоглаз. — Две — больше, чем одна, не? Чё это ему две сосиски, а остальным только по одной? А? А?

— Потому что я их придумал! — торжествующе возопил Гнус. — Я придумал, значит мне — больше. Так?