Николай Норд - Яичко Гитлера

• Название: Яичко Гитлера
• Автор: Николай Норд
• Жанр: Исторический детектив

В городе совершено убийство неизвестного, подозреваемая — жена главного героя, улики указывают именно на нее. Однако исчезает и она сама. Милиция начинает ее поиски. Параллельно с этим собственное расследование ведет и главный герой — бывший боксер, а ныне молодой профессор института, который не верит в то, что его супруга — преступник. В расследовании этого дела ему помогает старый друг, дружба с которым началась еще в далекой юности… Одновременно разворачиваются события времен Третьего Рейха, где их участниками становится верхушка Рейха: Гитлер и сладкая парочка — Ева Браун и ее зять — обергруппенфюрер СС, офицер связи между ставками Гитлера и Гиммлера — Герман Фогеляйн. Именно оттуда тянутся нити к преступлению, совершенному в Сибирском городе много десятилетий спустя…

---

— Видите ли, Степан Юмжап…

— Не ломайте себе язык, Николай, мы же интеллигентные люди! — перебил его Дагбаев. — Я ведь тоже не лыком шитый, тоже с высшим образованием, тем более что в отделе культуры облисполкома начальником подотдела был. Это меня сейчас так жизнь опустила. Зовите меня просто Степаном. Кстати, откуда вы знаете мое имя, и вообще?

После некоторого раздумья — стоит ли открывать карты? — Николай ответил:

— В убийстве подозревается моя жена…

— Ах, вот оно в чем дело! Сочувствую… — театрально развел руки Дагбаев.

Он некоторое время пристально смотрел на Николая, потирая мочку уха и что-то там себе в уме прикидывая. Потом сказал:

— Но вы же понимаете — тайна следствия. И я могу повторить только то, что уже сказал милиции.

Николай достал кошелек из заднего кармана брюк и выложил на стол червонец. У Дагбаева блеснуло в глазах, но ничем другим какой либо заинтересованности к купюре внешне он себя не выдал, только налил себе в стакан водки и снова выпил. Потом крякнул, зажевал хлебом и, сделав пару глубоких затяжек, заговорил:

— Хорошо, я расскажу, что знаю, но не для протокола — для следствия я буду придерживаться старой версии, иначе меня обвинят в лжесвидетельстве. Сами понимаете, ведь, я вижу, вы грамотный товарищ. Партийный?

Николай покачал головой.

— Ну и правильно! Меня тоже выперли из партии ни за хрен собачий. Ну ладно, черт с ней этой партией драной, она мне, верующему человеку, вот где была! — провел Дагбаев рукой по горлу. — Я же буддист с рождения, а эта партия…

— Давайте, Степан, по существу, — нетерпеливо перебил собеседника Николай.

— Значит, было так: я после обеда спал, поскольку, знаете, в обед слегка полечился бормотухой. Фугас «Рубина» за рупь восемьдесят две опрокинул — неплохое, скажу вам, в общем, вино. Не пробовали? Обязательно советую попробовать, потом западете на него, как на смазливую шмару, мне же еще и спасибо скажете. Ну, вот, спал я себе, спал, да от шума проснулся, слышу — ругается мой квартирант, этот Харитон Иринеевич, с какой-то женщиной, однако с бодуна не мог понять, о чем сыр-бор, только слышал, что он ее Сенюрой зовет.

— Именно Сенюрой, не иначе? — встрепенулся Николай и даже привстал со стула.

— Ну да, Сенюрой! Но это же Ксения, только уменьшительно-ласкательное. Ведь так?

— Так, — скрипнув зубами, ответил Николай. — А следователю вы как имя женщины назвали?

— Ксения. Зачем ему были эти муси-пуси? Так Ксения и сказал.

— А она тоже называла вашего постояльца по имени?

— Да, раза два или три — Харитон Иринеевич.

— А по фамилии?

— Не припомню.

— Хорошо, дальше.

— Ну, дальше слышу, там, вроде, стрельнуло что-то, и все стихло. Я подумал, всё — помирились, шампанское пьют. И снова спать завалился. Откуда я знал, что из пистолета пальнули?

— А почему вы решили, что стрельнуло шампанским?

— А Харитон Иринеевич только шампанское за выпивку признавал, ничего иного не употреблял, да и меня им угощал, а то и целую бутылку давал как презент. Вон у меня в углу две пустые стоят, — Дагбаев показал пальцем за шифоньер, где среди водочных и винных бутылок, действительно, выделялись две пустые бутылки из-под шампанского.

Николай подумал, что его собеседник, пожалуй, говорит правду — алкаши не тратятся на дорогое вино, за те же деньги, вместо бутылки слабоградусного шампанского, можно было бы купить три фугаса того же «Рубина», который, при одинаковой кубатуре, был в полтора раза крепче.

— Да у него в комнате еще пол-ящика этого шампанского пропадает зазря, — добавил Дагбаев и налил себе снова водки.

— Но вы же следователю сказали, что после выстрела не спали, футбол по телевизору смотрели. Так, может, вы видели, как женщина выходила и квартиры? Или в окно что-то?

— Нет, ничего я не видел, тем более что у меня окна не выходят во двор, — насупился Дагбаев и выпил еще раз водки, потом, продышавшись, добавил: — Это я им так сказал про футбол, чтобы они не думали, что я пьяница и тип несерьезный какой. Заснул и все.

Николай сник. Он задумался. Похоже, Ксения была как-то действительно причастна к убийству Федотова, и оно было явно преднамеренным, иначе, зачем бы ей было брать с собой пистолет? Но почему она его совершила? Месть? Или Федотов ее шантажировал? Не зная, кто такой Федотов, ответить на этот вопрос было невозможно.

— Скажите, Степан, откуда вы знакомы с Федотовым? — спросил Николай.

— А с чего вы взяли, что я с ним знаком? — с вызовом парировал тот.

— Но ведь вы сами сказали, что в эту дыру нормальный постоялец не пойдет. А Федотов, судя по всему, был не из бедных, если шампанское ящиками закупал. Он мог в приличной гостинице номер снять.

— Я уже отвечал милиции, что испытывал недостаток в средствах, пенсия всего восемьдесят семь рублей — попробуй проживи достойно, как полагается честному советскому человеку! Вот и сдавал комнату. Я вешал объявления на Каменской, напротив зоопарка. Если вам известно — там толкучка квартирная по всякому обмену жилья. Но как раз потому, что наше место глухое, на мою комнату находилось мало охотников. А почему он поселился — ума не приложу. Может, где-то тут рядом у него интерес какой был.

Дагбаев отвернулся и стал покуривать сигарету с серьезностью бездельника. Николаю его ответ показался неубедительным, он подумал, что здесь что-то не так.

— Послушайте, Степан, ведь вы бурят, так?

— И что с того?

— Федотов тоже бурят, вы могли раньше вместе жить где-нибудь, к примеру, в Улан-Удэ, там познакомиться…

— Откуда у вас столько сведений обо мне? Вы кто, собственно, будете?

— Не волнуйтесь, не из КГБ.

— Тогда какого черта вы ко мне пристали, в конце-то концов! Я и так вам сказал немало.

— А можно нам пройти посмотреть соседнюю комнату?

— А чего там смотреть? Там уже никого нет, да и комната опечатана.

— А нельзя ли нам как-нибудь эту бумажку потихоньку отклеить? А потом аккуратненько приклеим на место.

— Вы что — рехнулись совсем? Хотите, чтобы меня забарабали в каталажку? Это же противозаконно!

Николай достал из кошелька двадцатипятирублевую банкноту и положил на стол.

Дагбаев пожевал губами, и, сощурившись, оценивающе посмотрел на черный, дорогой кожи, кошелек Николая. Потом он потянулся, было, к деньгам, но вместо них судорожным движением схватил стакан и плеснул себе выпивки снова. Проглотив водку, он стал усиленно тереть мочку уха, видимо, опять что-то прикидывая себе в уме. Потом ударил кулаком по столу и рявкнул:

— А, была, ни была! — и сгреб деньги в карман. — Пропадать, так с музыкой! Пошли!

Он поднялся, открыл шифоньер, скрипнувший ржавыми петлями расхлябанных дверей и выдохнувший из себя тяжелый запах нафталина, пошарил где-то там, на верхней полке, и достал медный ключ, позеленевшей от времени. Потом подошел к стене, смежной с соседней комнатой и принялся снимать с гвоздей, прицепленный на них за петли брезентовый ковер, с нарисованным на нем охотником в джунглях, стреляющим в тигра.

За снятым ковром, как и в сказочной истории с Буратино, оказалась двустворчатая дверь, засиженная мухами и оплетенная поверху пучками древней, серой паутины. Оттуда в разные стороны врассыпную бросились здоровенные рыжие тараканы. Дагбаев достал из-под железной кровати тряпку и смел паутину вместе с тараканами на пол.

— Десять лет уже, как с женой разошелся, с тех пор не открывал. Вот теперь ради хорошего человека на преступление иду.

— Но эта же дверь не опечатана, какое тут преступление?

Дагбаев посмотрел на Николая, словно на конченого тупицу, который просто не в состоянии понять величайшего риска и геройства совершаемого им поступка. Он скрипуче поковырял ключом в замочной скважине, открыл визжащую дверь и пропустил Николая вперед.

— Только аккуратно там, ничего не трогайте, — предупредил он.

Николай вошел в почти квадратную комнату с давно белеными, засерелыми стенами, площадью около двенадцати метров. Здесь тоже была нехитрая старая мебель — просиженный, потертый диван из кожзама, обитый медными гвоздиками и с высокой спинкой и зеркалом, с полочками наверху, темный полированный шкаф, круглый стол, под клетчатой клеенкой, два стула и тумбочка казенного вида, какие обычно можно увидеть в больницах и казармах. На самой тумбочке восседал улыбчатый медный Будда, размером с трехлитровую банку, видимо, довольно увесистый. Зеркало на диване было растрескано, один из стульев валялся кверху ножками, на столе в тарелках увядала закуска, бутылка шаманского лежала боком, с высохшим, блестящим следом пролитого вина, один бокал был разбит, а клеенка со стола съехала на одну сторону.

И сам стол был явно сдвинут с места, об этом свидетельствовали следы свежих царапин от ножек на деревянном полу, крашеном в какой-то рыжий цвет. На нем же был очерчен мелом силуэт человека — очевидно, положение трупа, сделанный следователями. Все говорило о том, что здесь недавно произошла нешуточная свара, закончившаяся смертью.