А. Фурсов - De Conspiratione / О Заговоре

• Название: De Conspiratione / О Заговоре
• Автор: А. Фурсов
• Издательство: Товарищество научных изданий КМК
• Жанр: Политика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-87317-947-7

В монографиях сборника анализируются скрытые механизмы мировой истории политики и экономики, деятельность закрытых (тайных) обществ мирового согласования и управления («закулисы»), спецслужб и криминальных синдикатах. (сост. А. И. Фурсов; 2-е изд.)

---

«Это повторяющееся возрождение замененных прежде стратегий и структур накопления порождает маятниковое движение назад и вперед между «космополитически-имперскими» и «корпоративно-национальными» организационными структурами; первые типичны для «экстенсивных» режимов, какими были генуэзский и британский, а вторые — для «интенсивных» режимов, какими были голландский и американский. Генуэзский и британский «космополитически-имперские» режимы были экстенсивными в том смысле, что отвечали за большую часть географической экспансии капиталистической мир-экономики. При генуэзском режиме мир был “открыт”, а при британцах — “завоеван”.

Голландский и американский “корпоративно-национальные” режимы, напротив, были интенсивными в том смысле, что отвечали за географическую консолидацию, а не экспансию капиталистической мир-экономики. При голландском режиме “открытие” мира, осуществленное в первую очередь иберийскими партнерами генуэзцев, было консолидировано в систему торговых перевалочных пунктов и акционерных привилегированных компаний с центром в Амстердаме. А при американском режиме “завоевание” мира, осуществленное в первую очередь британцами, было консолидировано в систему национальных рынков и транснациональных корпораций с центром в США»[118]. Обратим внимание на то, что голландцы, точнее, как мы уже знаем, венецианский и еврейский капитал, перебравшийся в освободившиеся от испанцев Нидерланды, консолидировал то, что «открыли» испано-португальцы, т. е. «снял пенки» с результатов иберийской экспансии в Атлантике и Индийском океане. А американский, точнее, англо-американский, особенно на рубеже 1950-1960-х годов — начала эпохи офшорных зон, капитал консолидировал результаты британской экспансии, у истоков которой стояли все те же венецианцы, английские пираты и голландские «маклеры», как местные, так и не очень.

Со схемой Арриги коррелирует схема мировых гегемоний основателя мир-системного подхода И. Валлерстайна. Последний рассматривает развитие капиталистической системы как историю гегемоний и сменяющих их периодов военного и экономического соперничества между государствами за корону гегемона. Государство-гегемон — это не просто сильное государство, но государство более сильное, чем ближайшие конкуренты вместе взятые. Оно способно навязывать свои правила, опираясь на военно-политическую и экономическую мощь (большая эффективность в агропромышленной и торгово-финансовой сфере).

Первым гегемоном, по Валлерстайну, были Нидерланды: пик гегемонии — 1625–1672 гг., т. е. до начала третьей англо-голландской войны; последняя четверть XVII в. — начало упадка голландской гегемонии и старт англо-французского соперничества, завершившегося в 1815 г. Пик британской гегемонии — 1815–1873 гг.; начало упадка — депрессия 1873–1896 гг. Затем начался новый тур борьбы за гегемонию, который завершился установлением гегемонии США в 1945 г. Согласно Валлерстайну, с середины 1970-х годов начинается упадок гегемонии США.

Здесь необходимо сделать три замечания.

Во-первых, гегемония Голландии принципиально отличается от таковых Великобритании и США. Если британская и американская гегемония были одновременно в экономической и военно-политической сфере, то голландцы были гегемонами только в экономике. Первую половину пика экономической гегемонии Голландии в Европе не было военно-политического гегемона, во второй половине их пика и в течение четверти века после его окончания таковым была Франция Людовика XIV, и только усилиями почти всей Европы с ней удалось справиться. Что касается Голландии, то сам И. Валлерстайн признает, что после 1672 г. они вообще стали второстепенным фактором в европейской политике даже с точки зрения морского флота[119]; в сухопутном плане они не были первостепенным и ранее. Таким образом, голландская гегемония лишь наполовину соответствует тому определению гегемонии, которое дал И. Валлерстайн, т. е. строго говоря, не соответствует, нарушая логику его же схемы. «Неполноценность» гегемонии Нидерландов понятна — в условиях генезиса и на ранней стадии развития капиталистической системы сама гегемония еще не сформировалась, как и капитализм, обретя лишь экономическое измерение. Целостная гегемония была возможна лишь в условиях зрелого капитализма, опирающегося на адекватную ему индустриальную систему производительных сил. Только эта последняя как производственный комплекс и как оргоружие обеспечивает «гегемонию о двух головах». Без разрыва в уровнях производства и связанной с ним организации экономическая гегемония не отливается в военно-политическую, последняя определяется иными факторами и иной логикой социального развития.

Во-вторых, в середине 1970-х годов действительно начался упадок гегемонии США как государства, но стартовал процесс гегемонии США как кластера ТНК, как локуса корпоратократии, ориентированной на военную экспансию, на глобальную империю. По этому поводу А. Гидденс заметил: возможно, США и вступили в полосу экономического упадка по сравнению с другими государствами, однако современный мир, в котором национальное государство стало основной политической формой, не ограничивается ныне Западом, а представляет собой глобальный процесс развития экономики, коммуникаций, культуры и современных видов оружия, прежде всего — ядерного. В этом мире США «выковали» систему военных глобальных союзов, не имеющих параллелей в прошлом. В этих условиях Гидденс считает ошибочным использовать показатель относительного экономического упадка государства для определения подъема и падения великих держав, он едва ли соответствует нынешней ситуации[120]. Иными словами, А. Гидденс фиксирует тот факт, что критерии одной эпохи не годятся для другой и что в 1970-е годы мы, по-видимому, вступили в такую новую эпоху. Если трактовать глобально-имперскую экспансию США в плане интернализации издержек, то попытка англо-американской корпоратократии сконструировать нечто вроде глобальной неоимперии можно рассматривать как попытку распространения (в том числе с помощью анклавов — военных баз) континентального военно-промышленного комплекса на весь мир и снятия вообще противоречия между индустриализмом и территориализмом, т. е. интернализации практически всех возможных издержек.

В-третьих, согласно Валлерстайну, да и не только ему, в мировых войнах морская держава (Великобритания, США) побеждает континентальную (Франция, Германия), потому что, во-первых, она морская, а во вторых, на ее стороне выступает прежняя морская держава-гегемон (Голландия, Великобритания). Эта схема совершенно не соответствует действительности, поскольку решающую роль в победах британцев и американцев над французами и немцами играли вовсе не «морские» голландцы и британцы, а «континентальные» русские — Россия и СССР. Это Россия перетерла своим пространством и своей людской массой Наполеона и Вильгельма II, это СССР сломал хребет вермахту и сыграл решающую роль в разгроме Гитлера. В данном случае необходимо обратить внимание не только на искусственное устранение России из схемы мировых войн за гегемонию, но и на тот факт, что именно Россия/СССР, не претендуя на роль гегемона капиталистической системы, играла решающую роль в его определении: континентальная Россия выступала на стороне морских англосаксонских держав, по сути не оставляя таким образом их континентальным противникам никаких шансов. Это очень важный момент в плане анализа деятельности КС вообще и их борьбы с Россией в частности. А также в плане воздействия евразийского фактора на североатлантическое, а следовательно и мировое развитие.

Теперь помимо двух типов циклов — накопления и борьбы за мировую гегемонию — необходимо рассмотреть три типа длинных волн: кондратьевских, революций цен и борьбы низов и верхов в Европе (а с XX в. — и в мире), которые были фоном деятельности КС.

Кондратьевские волны (или циклы) — это 50-60-летние отрезки экономической динамики, которые делятся на две части. Сам Н.Д. Кондратьев называл первую часть «повышательной волной», вторую — «понижательной» (грубо говоря — «вдох» и «выдох» мировой экономики). Сегодня экономисты предпочитают выражаться более нейтрально: «А-Кондратьев» и «Б-Кондратьев», поскольку во время фазы подъема далеко не все секторы экономики снижают показатели; в равной степени в периоды спада «падают» далеко не все секторы.

I «длинная волна» — с конца 1780-х по 1844/1851 гг.; переход от «А» к «Б» — в 1810–1817 гг.; эта волна совпадает с тем, что Э. Хобсбаум назвал «эпохой революций» (1789–1848 гг.);

II «длинная волна» — 1844–1896 гг.; переход — 1873 г.;

III «длинная волна» — 1896–1945 гг.; переход — 1914–1920 гг.; третья «длинная волна» — это одновременно (по Хобсбауму) «эпоха капитала» (1848–1873 гг.) и «эпоха империй», т. е. империализма (1873–1914 гг.);