А. Фурсов - De Aenigmate / О Тайне

• Название: De Aenigmate / О Тайне
• Автор: А. Фурсов
• Издательство: Товарищество научных изданий КМК
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: ISBN 978-5-9905832-8-3

Сборник научных трудов является логическим продолжением сборника «De Conspiratione / О Заговоре» (М., 2014). В работах, представленных в сборнике, анализируется ряд таинственных и загадочных проблем древности, средневековья и современного мира; при этом выясняется, что современные проблемы уходят вглубь веков, а древность неожиданно прорастает в наши дни.

---

Не только не имея разрешения, но не поставив кабинет в известность, Черчилль начал мобилизацию флота; премьер-министр Асквит отправил Холдейна в военное министерство для мобилизации армии, а Грей заверил Поля Камбона, что Великобритания защитит Францию от агрессии. 3 августа 1914 г. Грей выступил в Палате общин с абсолютно лживой речью о том, что министерство иностранных дел сделало всё, чтобы сохранить мир. Несмотря на то, что члены Палаты общин поддержали воинственные заявления Грея, они всё же заявили о необходимости дебатов. Асквит попытался резко одёрнуть их, однако решение о необходимости дебатов по речи Грея всё же было принято. «Групповикам» нужно было срочно спасать ситуацию — дебаты могли развернуться не в их пользу. Решающую роль сыграл Грей. Сразу после перерыва он спешно покинул Парламент и отправил жёсткий ультиматум Германии, зная то, чего не знали парламентарии, — а именно, что немецкое вторжение в Бельгию в ответ на действия Франции уже началось и никакие ультиматумы его не остановят. Однако ультиматум нужен был для предъявления парламентариям, как психоудар.

Когда после перерыва Палата собралась для дебатов, против сторонников мира выступил член «Группы» А. Бальфур. Он заявил, что для дебатов не хватает кворума, а сами они произведут плохое впечатление на публику, и парламентарии скисли. Вопрос о войне был решён, и 4 августа Георг V в Букингемском дворце объявил войну Германии. Это стало неожиданностью и ударом для Вильгельма, своеобразной «чёрной меткой»: «Дело сделано, Вилли». Теперь он мог сколько угодно топать ногами в ярости, изрыгать проклятья в адрес «подлых торгашей» — ловушка захлопнулась, Германия оказалась в состоянии войны на два фронта с тремя ведущими европейскими державами.

Английский историк Н. Фергюсон неуклюже пытается объяснить возникновение Первой мировой ошибками Великобритании и её дипломатов. Нет, дружок, это не ошибка, а реализация чёткого плана, доведение до конца линии, задуманной в 1880-е гг. Ясно, что Н. Фергюсон, ранее написавший панегирическую биографию семьи Ротшильдов, пытается выгородить Великобританию; можно только посочувствовать — тяжело человек свой хлеб зарабатывает, трудно доказать недоказуемое. Кто не слеп, тот видит: именно Великобритания, международный союз англо-американских банкиров и аристократов, организованный в клубы и ложи, до краев наполнили ту чашу, капнуть последнюю, переполняющую каплю в которую они сумели заставить простака Вильгельма. Вообще надо сказать, что англосаксам в начале XX в. сильно повезло: во главе государств-мишеней они имели двух недалёких, неадекватных современному им миру правителей — Вильгельма II и Николая II. И если про Вильгельма уже почти забыли, то с Николаем II иначе — до сих пор находятся историки, которые пытаются «петь» этого бездарного правителя как крупного государственного деятеля.

Уже август 1914 г. (не говоря о войне в целом) доказал правоту А.Е. Едрихина-Вандама, предсказавшего успех Великобритании в борьбе с Германией только в том случае, если на стороне британцев выступит Россия, которая потащит три четверти военного бремени. В августе 1914 г. наступлением в Восточной Пруссии, проведенным до завершения мобилизации, Россия спасла Париж и Францию. Не произойди этого, война — с разгромом Франции — закончилась бы по-другому: возможно и не победой Германии, но и не её поражением.

Верные замыслу организации взаимного уничтожения Германии и России в ходе войны, с конца 1916 г., когда стало ясно, что война выиграна и Германия будет повержена, британцы обратились к решению русского вопроса. Они поддержали заговор против Николая II (показательно, что и Распутина убивать был прислан киллер именно из Лондона); без этой поддержки заговор едва ли состоялся бы — при желании британцы могли элементарно разрушить его. Зато в случае свержения монархии в России они получали благодарное им пробританское правительство, которое не только не посмело бы требовать то, что было обещано Николаю II (Константинополь и Проливы), но стало бы послушным орудием в руках «Группы» и позволило бы полностью превратить Россию в сырьевой придаток англосаксонского Запада.

В 1919 г. Российской, Германской и Австро-Венгерской империй уже не существовало. Версальская система, созданная политической обслугой Ротшильдов, Рокфеллеров и других банкирских семей казалась полным торжеством планов англо-американского истеблишмента, англо-американских клубов, лож, закрытых обществ. Но Гегель не случайно писал о «коварстве истории», и оно вполне проявилось уже в 1920-е гг. Впрочем, нам пора вернуться в 1914 год и взглянуть, с какими силами противники вступали в войну.

XII

Численность армии, как известно, зависит прежде всего от численности населения. Здесь у Антанты, благодаря России, было преимущество над Центральными державами. В 1914 г. 170-миллионная Россия имела 5,3 млн под ружьём, 47-миллионная Великобритания — чуть больше полумиллиона; 40-миллионная Франция — 2,6 млн 70-миллионная Германия имела 2,4 млн, а 53-миллионная Австро-Венгрия — 2,3 млн Всего за время войны Антанта мобилизует около 9 млн чел. (34 % от максимума, определяемого С. Переслегиным как 10 % от общей численности населения), а ЦД — 4,7 млн (39 % от максимума).

Очевидное преимущество на стороне Антанты, к численности армий которой надо добавить 2 млн американцев — «подарок» 97-миллионных США. Воюют, однако, не только и не столько числом, сколько уменьем, экономическим потенциалом и пространством (территория, её расположение и степень организованности, связности — инфраструктурной, институциональной).

Сначала — об умении. Лучше всего были обучены немецкая и французская армии. Причём преимущество было явно на стороне немцев. «Силы центральных держав, пишет Террейн, — располагали бесценным активом германской армии, которая состояла из 87 пехотных дивизий и половины общей кавалерии». Немецкую пехоту Первой мировой войны военные историки считают лучшей не только за весь XX век, но и за всю историю эпохи Модерна.

Австро-венгерская армия уступала русской, но превосходила итальянскую. Самым слабым местом австро-венгерской армии был её многонациональный характер и взаимная неприязнь славян, с одной стороны, и австрийцев и венгров, с другой. К тому же, как пишет И. Черников, во время войны эксплуатация славян австро-венграми приняла крайне жестокий характер, часто превращаясь в прямой грабёж. Таким образом, дряхлая империя боролась не только с внешним противником, но и с внутренним, в которого она превратила часть своих подданных.

Уровень высшего командного состава «в общей своей массе стоял на должной высоте только в германской и французской армиях», — пишет А.М. Зайончковский. В целом, однако, преимущество было на стороне немцев, поскольку они играли главную роль и контролировали австро-венгров, а вот союзники по Антанте плохо координировали свои действия, уровень общего руководства был низким, их единое командование было создано лишь под самый конец войны.

Весьма интересен вопрос о пространстве. Трагическое неудобство расположения Германии в Европе заключалось в том, что в борьбе за власть в этой части света она была обречена на войну на два фронта. Это заставляло распылять силы и усиливало позиции противника. Однако every acquisition is a loss and every loss is an acquisition: Германия в то же время разделяла своих противников, не позволяя им объединяться. Кроме того, отмечает С. Переслегин, высокая связность (железные дороги) Германии и Австро-Венгрии позволяла Германии легко и своевременно перебрасывать силы с фронта на фронт и таким образом компенсировать и «двуфронтовость» и численное превосходство противника своим преимуществом в быстроте мобилизации и развёртывания. Это совершенно справедливое замечание, но связность сама по себе не устраняет проблему сжатости, пространственного стеснения. А как заметил Зигберт Тарраш, анализируя на примере одной из партий Капабланка-Маршалл стратегию шахматной партии, «всякое же стеснённое положение уже носит в себе зародыш гибели».

Нет, недаром Lebensraum было мечтой и ночным кошмаром немецких политиков: когда нет пространства, которое можно защищать, борьба оказывается бессмысленной даже при наличии сил. Впрочем, это скорее ситуация 1945 г. В 1918 г. немцы на свою территорию противника не пустили. Но Тарраш прав — и не только для шахмат, но также для войны и жизни в целом.

В отличие от немецкого пространства — ограниченного (таким же было и французское), пространство англичан и русских было практически неограниченным. Однако принципиально различное качество этого пространства — море в первом случае и суша во втором — делали его уязвимым в разной степени. Удачная морская или подводная война могла свести морской пространственный потенциал на нет, чего немцы в значительной степени и добились с помощью подводной войны, поставив весной 1917 г. Британию на грань катастрофы. А вот огромное сухопутное пространство отсечь или покорить намного сложнее, особенно если мало дорог и они плохого качества. Будучи выгодным для его владельца в случае оборонительной войны и отступления, такого рода пространство — большой минус во время мобилизации и развёртывания армий, а также в случае наступления. Рано или поздно целый ряд проблем, в том числе плеча подвоза, резко осложняет, если не блокирует любые серьёзные попытки как следует «раззудить плечо», и наступление выдыхается, а численное преимущество сводится на нет. Плохо оно и для снабжения.