Бет Фантаски - Химия чувств

• Название: Химия чувств
• Автор: Бет Фантаски
• Издательство: Рипол классик
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2015

Роберт Льюис Стивенсон в своей новелле о докторе Джекиле и мистере Хайде поставил слишком много многоточий…

Спустя больше сотни лет в одной маленькой школе в американской глубинке встретились Джекел и Хайд. Робкая послушная отличница Джилл и брутальный красавец Тристен. Потомки того самого доктора и того самого мистера. Но что же их объединяет в реальности? То, что становится смыслом их жизни, превращается в настоящий триллер и игры разума.

В кабинете отца Джилл хранится семейная реликвия — ящик с записями доктора Джекила. Однажды ночью в школьной лаборатории Джилл Джекел и Тристен Хайд решаются воссоздать легендарные опыты и пройти по этому пути до конца.

---

Тристен замолчал — перестал сыпать обвинениями. Он стоял прямо передо мной, тяжело дыша — его плечи заметно ходили вверх-вниз, — и пристально смотрел на меня. Когда он понял, что я ничего отвечать не буду и не собираюсь защищаться он подошел к дивану и просунул под неподвижную маму руки.

— Тристен? — Я крепче вцепилась в мамино запястье. — Что ты…

— Отнесу ее наверх, — хрипло перебил он, не глядя мне в глаза. — Если она проснется не в своей постели, она может вспомнить, что сегодня случилось что-то не то. Я хочу, чтобы она хорошенько выспалась и забыла о том, что тут произошло. — Он посмотрел на меня, но взгляд его был жестким и суровым. — О том, что мы делали, о списке. Обо всем.

О том, что мы делали… Я подумала, что он говорит о поцелуе. И, судя по тому, как он сказал это, по тому недовольству, которое я увидела на его лице… Я поняла, что второго такого момента у нас уже больше не будет.

Именно это и должно было случиться.

Я его ненавидела. Чудовище.

— Отнеси ее наверх и убирайся, — сказала я упавшим голосом. Я сдалась. Он все равно добьется своего, — Давай, а потом уходи. Прошу тебя.

Тристен поднял маму и прижал к груди. Руки ее повисли плетьми, голова запрокинулась.

Я отвернулась и уставилась в темноту камина:

— Ты знаешь, где ее спальня.

— Да. — Тристен сделал несколько шагов, а потом остановился. — Джилл, с ней все будет в порядке, — тихо сказал он, — Я действительно знаю дозировку, а она даже не все выпила.

Я зажмурилась, как жмурилась тогда, на кладбище, от яркого снега, и вспомнила тот день.

Поверь мне, Джилл, настаивал Тристен.

Ага. Конечно.

— Положи ее в кровать, аккуратно, и уходи, — сказала я, все еще стоя с закрытыми глазами.

Тристен не ответил. Я слышала лишь его шаги, когда он поднимался по лестнице.

Я осталась одна в доме, где погасли все эмоции, как будто кто-то потушил всю ярость, страх и желание, которое так недавно возникло между нами с Тристеном, как свечу. И я почти задыхалась в этом вакууме. Я слышала, как в коридоре стихли шаги, потом скрипнул матрас — Тристен положил маму на кровать.

Я закрыла лицо руками и продолжала слушать: он спустился вниз и почти беззвучно прошел через гостиную в прихожую и вышел за дверь, которая тихонько скрипнула, когда он закрывал ее за собой.

Он не попрощался, но меня это не расстроило. Я не хотела ни смотреть на него, ни слышать его голос.

И к тому же я так разревелась что все равно не смогла бы ему ответить.

Глава 37 Тристен

Ночь, жарко, как в парилке, рядом медленно течет река, от которой несет гнилью: обильная растительность в такую погоду уже начала преть. Я с улыбкой посмотрел в черное небо и увидел, как луна косилась на меня хитрым, но одобрительным взглядом. Эта круглая голова, лишенная тела, болталась на виселице звезд.

— Смотри, — хочу сказать ей я, — смотри, что будет, как ловко я проверну свое дельце.

— Тристен? — нежным голоском зовет девушка — И нагибается в темноте в сторону той тропинки, откуда она ждет моего появления, — Ты там? — Она, похоже, начала нервничать. — Тут так темно!

Я немного выжидаю, наслаждаясь зрелищем: она стоит передо мной, такая стройная, такая тоненькая, лопатки выпирают, словно ангельские крылья, которые я обломаю, прежде чем она успеет подумать о том, что надо улетать…

Я облизываю губы и крепче сжимаю нож. Ладонь, вцепившаяся в рукоять, мокра, словно я уже пролил ее кровь.

— Тристен, — снова шепчет она, — где ты?

Голос ее подобен музыке, подобен пению сирены. Но на речные камни рухнет не мое тело.

Я подхожу к ней сзади, я больше не в силах откладывать это томительное удовольствие.

— Привет, любимая, — шепчу я ей в ухо. — Бy!

Она вздрогнула и чуть не закричала, но я не даю ей раскрыть рот— я не зажимаю его рукой, а кладу ладонь на ее трепещущий живот, чтобы придать ей уверенности, и нежно уткнувшись в ее шею, целую ее, и она стонет — от облегчения и желания, и в то же время посмеиваясь.

— О, Тристен…

Она расслабляется, прижимаясь спиной к моей груди, мои губы, дразня, скользят вверх, к ее уху, и я успеваю заметить ее улыбку.

— Заждалась? Может, думала, что я вообще не приду?

— Нет, Тристен, — уверяет она, прижимаясь крыльями к моей спине. — Нет, я в тебя верила. Я доверяю тебе.

— Правильно, любимая, — говорю я, медленно поднося к ее шее нож, пока он не касается ее кожи. Еще один сюрприз! — Верь мне.

— Тристен? — поначалу она просто удивлена. Она даже не понимает. — Что…

— Верь мне, — шепчу ей я, и губы мои дрожат от радости, так, наверное, дергаются ноги повешенного в последнее мгновение его жизни. — Все будет волшебно. Волшебно, как ты сама.

— Тристен! — вопит она, понимая, что ее обманули, пытается вырваться из моих рук. — Тристен? Это не смешно. Тристен!

Тристен, Тристен, Тристен тебя стиснул. Эта милая фразочка крутится в голове, лишь добавляя удовольствия. Мгновение становится еще слаще.

Она продолжает свои бессмысленные попыткивырваться, упирается в меня, пытается развернуться, я слегка поддаюсь, ведь мне так хочется видеть ее лицо, когда она будет умирать.

— Тристен! — вопит она, поворачиваясь ко мне, чтобы закидать меня обвинениями и молить о пощаде — и ее глаза, неожиданно карие, распахнуты от ужаса, а я глубоко-преглубоко вонзаю нож, я люблю ее за эту жертву, которую она мне принесла, за ее кровь, которая уже течет по моим рукам и начинает капать с моего запястья.

— Тристен! — кричит она, даже на последнем издыхании называя меня по имени, ослабевая в моих объятиях.

Я держу ее обмякающее тело, смотрю на то, как жизнь медленно выходит из ее груди и глаза закрываются. Она уже на грани забытья, но ей все же хочется узнать.

— Почему, Тристен? За что?

Я проснулся на рассвете, лишенный сил, измотанный, руки спрятаны под подушку — я боялся посмотреть на них, потому что не знал… Только потом я наконец набрался смелости и вытащил их, дрожа от страха — меня просто колотило…

Я убедился, что ладони мои мокры от пота, а не от крови…

А до этого момента я не был уверен, что не убил Джилл Джекел. Я же ездил к ней. Накачал ее маму снотворным ради собственного спасения. Несправедливо наорал на нее саму. И уничтожил все свои шансы на еще одни поцелуй, которого мне так хотелось.

Я повернулся на бок, не в состоянии отвести взгляда от не запятнанных кровью рук — единственного доказательства чистоты, которая во мне еще осталась.

Джилл.

Это оказалась не Бекка Райт, как я считал. Разумеется, это была не она. Живущее во мне чудовище все это время хотело Джилл. Как и я сам.

Я свесил ноги с кровати и оделся. В душ я не пошел.

Если я не излечусь этой же ночью — если эксперимент не удастся, — думаю, никому не будет дела до того, как мое безжизненное тело будет пахнуть, когда его найдут на полу в лаборатории мистера Мессершмидта.

Чуть подумав, я собрал книги, решив все же пойти на уроки. В школе я хоть отвлекусь, почувствую себя нормальным, так и день пройдет, а вечером я снова проберусь в школу — на этот раз один.

Запихивая в сумку учебники, я подумал, что для человека, которому, возможно, сегодня суждено умереть, я как-то на удивление спокоен.

Возможно, это спокойствие было вызвано тем, что, пробудившись ото сна, в котором я убил Джилл Джекел, я понял, что всерьез ее люблю. Возможно, даже мы ее любим — я и живущее внутри меня чудовище. Нас обоих притягивали невинность этой девушки, ее широко открытые, доверчивые глаза, та хрупкость, с которой она нам отдавалась — и в то же время ее трудноуловимая сила, которая требовала от нас обоих ответственности за то плохое, что мы ей сделали.

Разница заключалась в том, что зверю хотелось пролить ее кровь: испить ее до дна, уничтожить. А я же… я проснулся в уверенности, что готов пролить за нее собственную кровь.

Я забросил сумку на плечо и вышел из дому на улицу, где светило солнце. Вопрос ведь лишь в том, кто сделает первый шаг.

Глава 38 Джилл

Я нашла Тристена во время обеденной перемены на трибунах, он сидел поодаль даже от самых последних отщепенцев, чем громко заявлял о том, что он самый одинокий одиночка. Сказать точнее — король одиночек. Монарх, который был слишком гордым, чтобы сидеть с простым людом. Я начала пробираться к нему, он посмотрел на меня и поднял руку. Сначала я думала, что он кочет мне помахать, но потом заметила сигарету.