Светозар Чернов - Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

• Название: Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе
• Автор: Светозар Чернов
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-9-934-53611-3

В августе 1888 года тайные агенты Степан Фаберовский и Артемий Владимиров (он же Гурин) прибывают в Лондон. Глава департамента Заграничной агентуры Рачковский поручил им провернуть политическую интригу с целью нейтрализовать русскую революционную эмиграцию. В результате их действий дело останется в истории как «Дело Джека-потрошителя».

Предыстория романа С. Чернова «Три короба правды, или Дочь уксусника».

---

– Откуда же она у вас? – спросил Бутенев, внимательно рассматривая иконостас на груди Владимирова.

– Да, это… Их там на войне в Турции давали! – тот еще круче повернулся правым боком к Бутеневу, почувствовав с этой стороны значительную опасность. – На поле брани-с, там, кровь, ядра, пушки, Скобелев, Рущукский отряд, наследник-цесаревич… – Артемий Иванович перебрал все известные ему слова, связанные с турецкой кампанией, ни одно из них не подходило. Но, наконец, он нашел его: – Ура!

Бутенев с Новиковой вздрогнули от его неожиданного вскрика.

– Ура! Выпьем же за русских героев, павших на поле брани!

– Мой брат первым погиб в Сербии, поехав туда добровольцем, – Новикова утерла платочком невольно увлажнившиеся глаза.

– Младший? – тактично спросил Артемий Иванович. И, получив утвердительный ответ, завершил свой торжественный тост: – И за братьев наших меньших.

Воспоминания о брате завладели Новиковой и она рассказала, как молодой Николай Киреев в 1875 году, обозвавшись по неразумию турецким именем Хаджи Гирей, вступил в ряды сербской армии и сразу же получил под свое начало целую бригаду. Что с нею делать, он не знал, поэтому в первом же бою помчался впереди всех и сразу же получил турецкую пулю в шею. «Плевать!» – заявил он и тогда получил следующую пулю. «Вперед!» – и новая пуля поражает славного героя. Вскоре на нем уже не было живого места. Да и сам он был уже неживой какой-то. На руках сербы отнесли его, тяжелого от свинца, в тыл, где он умер уже совсем. Новикова, как и все, знала о смерти таинственного Хаджи Гирея из газет, и каково было ее потрясение, когда газеты назвали его настоящее имя.

Пока она рассказывала про Киреева. Они несколько раз призывали лакея налить им вина и поднимали тосты во славу Отечества, Государя и частных лиц, упоминавшихся по ходу рассказа. Последний тост оказался за бывшего премьер-министра Гладстона, которого Новикова превратила в настоящего русофила и царефила, решив положить свою жизнь на поднятие престижа России в глазах коварных англичан.

– Ваш печальный рассказ напомнил мне одну смешную историю, – посочувствовал Ольге Алексеевне Артемий Иванович, выпив здоровье неведомого ему Гладстона. – Мой дядя, блаженной памяти Матвей Карпович Поросятьев, взялся как-то ухлестывать за своей соседкой, прапорщицей Крыловой, и надо же так случиться, пригласил ее на чай как раз когда ейный муж приехал домой. И все бы ничего, да нянька донесла, куда она пошла. Прапорщик, явивши к дяде с оглоблей, убил бы его непременно, когда бы дядя на ту пору со двора галопом не ушедши и оглобля в дверь не пролезла. Вот прапорщик-то этот как раз притолоку в дядином доме головою и сломал.

– Это как? – спросил Бутенев, задержав у рта сверкавший в свете электрических ламп хрустальный бокал с вином.

– Да очень же просто! Прапорщик был саженного росту, лбом в притолоку с разбегу треснулся и помер. – Все трое, не опуская бокалов, суеверно перекрестились. – Моего дядю по судам затаскали, хорошо, о ту пору присяжные завелись, вот дядю и оправдали.

– Странная какая-то история… – промолвила Новикова.

– Ничего странного. Просто как вы про брата вашего рассказали, что турки его свинцом, как гуся чесноком, нашпиговали, я про прапорщика вспомнил, потому что его в крымскую кампанию по голове ядром английским е… е… – Артемий Иванович покраснел и некоторое время, заикаясь, махал руками. – Едва выжил! Вот таким ядром!

Он взял из вазы апельсин и потряс им в воздухе.

– И по башке его е… раз! – Артемий Иванович стукнул себя в лоб апельсином и аккуратно вернул фрукт в вазу. – У меня это ядро до сих пор имеется, оно с одной стороны приплюснуто, так им удобно бумаги придавливать. Я его покамест Петру Ивановичу одолжил, потому как блузники за багаж с ним вдвое дерут. Тяжелое, с-с-с… снаряд.

Разволновавшийся Артемий Иванович нервно достал портсигар и стал чиркать спичкой, то и дело роняя на пол сигарету.

– Здесь принято курить только в курительных комнатах, господин Гурин, – сказал Бутенев. – Я велю лакею вас проводить.

Как только Артемий Иванович ушел, Бутенев наклонился к Новиковой и быстро заговорил:

– Вы что-нибудь понимаете, Ольга Алексеевна? Кто этот человек?

– Не знаю, Михаил Аполлинариевич, вчера я впервые увидела его, когда он вселялся в отель.

– Больше всего меня смущает его мундир министерства народного просвещения. Он не имеет даже никакого классного чина! Он даже не коллежский регистратор! И эти странные награды. Я готов голову отдать на отсечение, что медали «Болевшему корью» в Российской империи не существует!

– Но почему же, я тоже в детстве болела корью…

– Вы женщина, Ольга Алексеевна…

– Да, и что же с того?

– Простите, но вы ни черта не понимаете в знаках и мундирах! Он же самозванец!

– Полноте, Михаил Аполлинариевич, ну какой же господин Гурин самозванец! Где вы видели самозванцев в мундире министерства просвещения и без классного чина? Будь он самозванец, он был бы по меньшей мере, как и вы, действительным статским советником, и не с медалью «Болевшему корью», а как минимум с орденом Белого орла!

– У меня нет ордена Белого орла! – буркнул Бутенев.

– Я уверена, что вы не самозванец. А Гурин, полагаю, прибыл в Лондон специально ради меня. Сейчас модно стало каждому ведомству иметь своих иностранных агентов. И мой муж наверняка решил воспользоваться случаем проверить, как я тут живу, потому что сам не может приехать, так как для этого он будет должен по крайней мере на месяц оторваться от переводов своего обожаемого Данте.

– Я как взгляну на него, мне начинает чудиться, что я вновь оказался в гимназии и оставлен без обеда, – Бутенев потянулся к вину и тут краем взгляда заметил ироническую усмешку на губах Новиковой.

– Вы слишком легко ко всему относитесь, Ольга Алексеевна! – вспылил он, поняв, что над ним издеваются. – Я навел справки у прислуги, прежде чем прийти сюда, и оказалось, что он поселился здесь по рекомендательному письму Далипа Сингха! Вам что-нибудь говорит это имя?

– Кажется, это последний махараджа Пенджаба, который уже многие годы живет в Англии и которого королева Виктория держит чуть ли не за внука. Мадам Блаватская по весне что-то рассказывала мне о нем.

– Два года назад он обратился из христианства в веру своих предков и тайно покинул Англию, чтобы устроить заговор по свержению британского правления в Индии. В прошлом году он вошел в сговор с ирландскими террористами и с французскими реваншистами во главе с генералом Буланже, и с подложным паспортом проник в Россию, где в Москве его дожидались покойный ныне Катков со своей партией. Этим уже давно не терпится увидеть, как заблестят русские штыки на склонах Тибета! И наше счастье, что Катков помер, иначе они непременно втравили бы Россию в войну с Англией и Германией!

– Но причем тут господин Гурин? – улыбнулась Новикова. – Рекомендательное письмо – вещь формальная, я сама в месяц пишу их по нескольку десятков даже вовсе незнакомым людям. А наше консульство в Лондоне только этим и занимается.

– Неужели не понятно! Прислуга утверждает, что он прибыл в гостиницу без багажа, сославшись на то, что на принадлежавшем махарадже пароходе, где ехал багаж, вспыхнул мятеж. Положим, про корабль махараджи он сказал для красного словца, однако пароход, коим господин Гурин прибыл в Англию, опоздал по каким-то таинственным причинам, которые пароходная компания полагает необходимым скрывать. Говорят о небольшой задержке, вызванной чисто техническими причинами. Но, между прочим, ходят слухи, что на этом пароходе ехал какой-то полковник, ярый буланжист, что там была попытка буланжистского мятежа и даже какого-то Омар Хайяма или что-то вроде этого пытались утопить на веревке! Вот так-то-с! Обещаю вам, что я найду этого буланжиста здесь, в Англии, и все выясню. Мы еще ужаснемся истине, которая откроется за этим господинчиком. Кстати, прислуга сказала мне, что Гурин захаживал вчера и сегодня к некоему доктору Тамулти, ирландцу из Америки, который живет в вашей же гостинице.

«Интересно, как этот загадочный господин связан с Фаберовским?» – подумала Новикова. До сих пор ей казалось, что с Фаберовским, польским эмигрантом и внуком русского жандарма, сотрудничавшем с ней в «Пэлл Мэлл Газетт» у Уилльяма Стида, не может быть связано никаких тайн – настолько он ей всегда казался чист и прозрачен.

– Я вас умоляю, Ольга Алексеевна, – скороговоркой зашептал Бутенев, – он сейчас придет… – не отвергайте его, попробуйте удержать при себе… вы это можете…Мы всегда должны знать, где этот Гурин находится и что он делает… Я сегодня же направлю телеграмму Гирсу… Он знает про Далипа Сингха, он противостоял Каткову и его бредовым замыслам…

– Тс-с-с, Михаил Аполлинариевич! – приложила палец к губам Новикова. – Господин Гурин идет…

Распространяя вокруг запах крепкого дешевого табака, вошел Артемий Иванович и плюхнулся на стул.