Нина Дехтерева - Трудус-трудум-труд

• Название: Трудус-трудум-труд
• Автор: Нина Дехтерева
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Сказка
• Год: 1964

На страницах журнала французских пионеров «Пиполэн» уже не раз появлялись увлекательные и поэтичные рассказы-сказки французской современной писательницы Луда. Автор хорошо знает русский язык и считает себя последовательницей нашего советского сказочника Павла Бажова.

В 1959 году наше издательство выпустило в свет книгу «Кузнец Энрик», в которую вошли три сказки Луды. А в настоящее издание, кроме этих сказок, войдут ещё шесть новых — о трудном и опасном ремесле лодочника, о секрете окраски тканей, о мастерстве корзинщика, о тех, кто роет колодцы, и другие.

---

Что это он, словно мысли в голове у Кароле читает! А возчик опять за своё:

— И с другой лошадью то же самое будет. Моя-то не такая уж старая. Подъём тяжёлый — вот в чём тут дело.

Кароле с сожалением покачал головой:

— Нет, так тоже ничего не получится. Эта лошадь или другая — всё равно опять выходит двое несчастных горемык, как вон он говорит. В этом деле, сдаётся мне, деньги вроде то же, что колотушки: раздавать их легко, а толку никому никакого.

У старичка вид был очень довольный, будто Кароле ему что приятное сказал:

— Да? Выходит, я снова ошибся! Вот что значит старость. Ты, сынок, видать, лучше всё понимаешь. Настоящее решение ищешь. Это хорошо. А может, ты уже нашёл решение-то?

Умеет же рассердить этот старый болтун! Кароле терпение начал терять — и так-то у него его немного было.

— Послушайте-ка! Вы тут надо мной издеваетесь, и я тогда соображать перестаю. Но я знаю вот что: с этой минуты я сам буду помогать поднимать воду в деревню. Я сильный — стану подталкивать телегу, и лошади не так трудно будет идти з гору. Никому не обидно, все будут довольны. Может, это и не то хорошее ремесло, какое я искал, но что ж делать, всё равно станет оно теперь моим ремеслом. Если такое решение вам не по вкусу — как угодно.

Да, случалось иной раз нашему Кароле говорить не слишком вежливо. Но старик, казалось, и не обиделся вовсе. Подёргал он себя за бородёнку и говорит:

— Да, да, да… Горячая голова и горячее сердце. Отдавать другим свой труд — это очень похвально. Но надо уметь отдавать его с толком. Совсем незачем в обход идти, когда есть прямая дорога.

Кароле из себя вышел — что за старик!

— Ну, что пользы болтать зря? Самое настоящее средство помочь им всем, самое хорошее и справедливое — это взять да поднять источник в деревню. Но раз я сделать этого не могу, значит, и говорить попусту нечего.

— А почему бы и не поговорить, сынок? — спокойно так сказал вдруг старик. — Ты не можешь, а кто вдруг да и сможет. Когда не знают дороги, спрашивают у других. И зазорного в том ничего нет.

Кароле сердито посмотрел на него:

— Вот как! Коли вы так много знаете, расскажите же, как за дело взяться, чтобы этот источник туда наверх поднять.

— Совсем нетрудно заставить появиться то, что уже есть на месте.

Такого ответа Кароле никак не ожидал и рот разинул от удивления. А старик стал не спеша растолковывать:

— Не в воде там недостаток, а в знании и в умении. Погляди, как спускается этот источник. По тому, как падает струя, можно сказать, что там, наверху где-то, скопилась вода — подземное озеро какое-нибудь. Может, на десять метров в скале, может, на двенадцать или пятнадцать, но есть наверняка. Так что, если рыть в подходящем месте, то… понимаешь?

У Кароле дух перехватило:

— Да ещё бы не понять! Вы не иначе как чародей, раз знаете такое.

А старик ухмыляется:

— Ты недалёк от правды, сынок. Я чародей-водолей.

Если хочешь, я научу тебя своему замечательному чародейству. В тебе есть для этого всё, что нужно, я сразу заметил.

Мы — те, кому приходится искать скрытую воду, — умеем видеть насквозь. Можно угадать источник в скале, можно угадать мысль в голове человека. Есть знаки, по которым легко обнаружить воду, — я тебе о них расскажу. И насчёт людей, тоже есть такие знаки… Да, так-то вот.

— Что ж, выходит, вы нарочно задавали мне вопросы, чтоб только узнать, что я отвечу?

— А как же, конечно, сынок. Что ты человек хороший, это я сразу увидел, но всё равно надо же было тебя испытать. В нашем ремесле всегда всё надо выверять наперёд. Мы не имеем права ошибаться, никогда. Начинаешь рыть колодец — надо твёрдо знать, что на дне его найдёшь воду. А когда подбираешь себе ученика, надо твёрдо знать, что он будет толковым помощником. Но за тебя я спокоен, ты полюбишь воду, и вода полюбит тебя. Ты её позовёшь, и она придёт. Да, так-то вот.

А возчик заворчал:

— Нету там наверху воды и не будет. Никогда её там не было, так как же…

— А так же, что теперь она обязательно будет!

Кароле поднялся. На этот раз у него уже не было сомнений: нашёл он своё ремесло, хорошее, настоящее и справедливое! Ремесло, в котором человек не имеет права ошибаться- неплохая это гарантия. Хороша та работа, которая приносит радость тому, кто её делает, и тем, для кого её делают. Настоящая работа, полезная для всех. Работа справедливая, которая источник, скрытый в земле, превращает в источник жизни. Нет, честное слово, — отличное ремесло!

Кароле похлопал по плечу возчика:

— В путь, дружище! Надо побыстрее втащить эту бочку, а то там наверху людям небось хочется пить. А потом я тебе дам поручение. Ты отправишься в Орлю, к папаше Билла. Скажешь ему, что его будущий зять шлёт ему поклон и сообщает, что нашёл он всё, что требуется по части гарантий и залога. Не забудешь, а? А ещё скажешь ему, что я навещу его в следующее воскресенье, когда закончу свою работу, — договориться о дне свадьбы. Передашь ему всё, скажешь, от Кароле это — Кароле из Орлю, того, что роет колодцы.

САМОЕ ГЛАВНОЕ РЕМЕСЛО

«Это теперь скажут: «Позорных ремёсел нет». А было время — конечно, уж не о вчерашнем дне речь идёт, — когда рассуждали совсем по-другому. Одни ремёсла слыли вроде как «благородными», а другие вовсе даже наоборот, считались «низкими», ремёслами подлого, крепостного люда — вилланов. Чем более уважаемым было ремесло, тем больше оно давало привилегий. Вместо того чтобы быть крепостным, прикреплённым к земле, человек становился свободным, полноправным горожанином, даже мог быть пожалован дворянством, и это давало право на шпагу. Шпага — это, конечно, просто так, для почести, её только над камином вешать, но были привилегии и поважней. И какой виллан, согнувшись под тяжестью ярма, не мечтал обучиться такому ремеслу, которое освободило бы его от рабства?..

При таком положении дел гильдии ремесленников без конца сутяжничали между собой. Плотник свысока смотрел на столяра; стеклодувы не разговаривали с горшечниками; ткачи презирали портных, которые отвечали им тем же. Хозяева спорили, мастера ссорились, а подмастерья иной раз и кулаки в ход пускали. И всё это, чтоб только доказать, что их ремесло самое замечательное, самое нужное и самое главное.

И до того это дошло, что решили они обратиться к королю Франции. Лучшие мастера от всех гильдий отправились к нему во дворец.

— Плохи дела, ваше величество! На крики да споры время тратим, работа от того страдает. Надо порядок навести, решить раз и навсегда, кто кому уступить должен, какое ремесло самое главное, над всеми другими стоит?

Король — не помню уж, был это Людовик IX или Людовик XI, а впрочем, какой он там был по счёту, к делу не относится, — короче говоря, король Людовик почесал подбородок скипетром и говорит:

— Вот как… Возвысь мы одно ремесло, и все, кто другими ремёслами занимаются, будут вопить о несправедливости. Потом неприятностей не оберёшься. Нет, голубчики. Уж коли на суд пришли, давайте по-серьёзному дело делать. Слушайте наше высочайшее королевское решение: даётся вам год сроку; этот год поработайте, покажите, на что вы способны. Ты, столяр, смастери для нас стол; ты, гончар, — кувшин; ты, портной, сшей парадное платье вот для этого нашего министра. Кончится срок — приходите показать нам плоды ваших трудов. Вот тогда и видно будет, какое ремесло должно над другими главенствовать. Такова наша воля. Ступайте.

В общем, не так-то плохо это было придумано. Все сразу про ссоры позабыли. Когда речь заходит о том, чтобы своё искусство показать, тут уж некогда больше спорить. И год прошёл незаметно.

В условленный день, в назначенный час в большом дворцовом зале снова собрались представители всех гильдий. Каждый со своим образцом. И, можете мне поверить, было тут на что посмотреть.

У короля Людовика и его придворных глаза разбежались. Стол хорош, но и глиняный кувшин не хуже. Ковёр- дивной красоты, но и оловянное блюдо его стоит. Медный котёл, искусно сплетённая корзина, расшитое платье — ну, как между ними выбрать? Да, знают своё дело французские мастера!

Перед таким множеством замечательных вещей король растерялся. Он никак не мог решить, чья же работа лучшая, но признаваться в этом ему совсем не хотелось. Добрый народ Парижа быстро сумеет придумать ему какое-нибудь обидное прозвище — Людовик Нерешительный, например, а то и вовсе Людовик Балда. Войти в историю с такой кличкой — ничего весёлого нет. Вот потому король и был озадачен. Даже просто раздосадован.

И тут вышел вперёд министр, тот самый, для которого шилось парадное платье. Ох, и хитрая же это была лиса! Он заметил, что король в затруднении, и поспешил ему на выручку.

— Ваше величество, — сказал он. — По моему скромному мнению, то ремесло, которое соединяет в себе ловкие руки и сообразительность, и должно считаться самым главным. Что думает по этому поводу ваше милостивейшее величество?