Леонид Жуховицкий - О любви

• Название: О любви
• Автор: Леонид Жуховицкий
• Издательство: «Художественная литература»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-01322-6

Книга «О любви» — плод творческого сотрудничества двух писателей, советского — Леонида Жуховицкого и шведского — Ларса Хесслинда. В книгу включены рассказы писателей и диалог в письмах, где они обсуждают наиболее острые проблемы современной жизни.

---

Встретились они на многолюдной праздничной вечеринке, и Дарья втюрилась сразу и так откровенно, что он выделил ее из толпы прочих баб, загипнотизированных его болтовней, и, даже не дождавшись, пока опустеют бутылки, на такси уволок к себе.

Сколько же ему тогда было? Да под сорок, наверное.

Квартира у Графа была новая, маленькая, почти пустая, но с холодильником и широченной лежанкой, которую он называл "сексодром". На стене висела красивая теннисная ракетка с иностранными буквами. В прихожей Дарья разулась, стала искать тапочки, но тут налетел Граф, схватил, понес, швырнул на мягкое — и она пришла в себя лишь тогда, когда в ответ на ее лепет о вечной любви мужик зарокотал изумленно: "Да ты что, мать? Тебе хорошо? Ну и мне нормально. Чего еще надо?"

Дарье хватило бы и ее собственной вечной любви. Но где-то на третью встречу Павел попросил в следующий раз прийти с подругой. "Зачем?" — удивилась Дарья. "А — для компании. Чтоб веселее". Она не поняла, а когда дошло, надулась и ушла. Он вслед ласково назвал дурой, но не удерживал.

Потом Дарья долго жалела, что так все оборвалось. Надо было похитрить, потянуть. Ну гад, конечно — так ведь все они гады. Зато нравился как — сил нет! Месяца через два случайно пересеклись, поговорили даже, можно было что-то наладить, но Дарьино упрямство раньше нее родилось…

Теперь, однако, в первую очередь вспомнилось именно о нем. Ясное дело, прохвост тот еще, подругу ему подавай. Для жизни такой мужик — подумать страшно. Но для генов… для генов, пожалуй, в самый раз.

Дня два понадобилось, чтобы узнать его телефон. Номер Дарья набрала без трепета, ведь звонила она в какой-то мере по делу, и в какой-то мере не только своему: ребенок, хоть и существовал только в замысле, тоже имел некие права.

Граф вспомнил после большой паузы и наводящих вопросов, но, вспомнив, пожалуй, даже обрадовался — может, потому, что вечер впереди маячил пустой, а тут что-то засветилось. После разных "Ну что?", "Ну как?" он все же поинтересовался, с чего это она вдруг надумала. Дарья уклончиво ответила, что есть разговор.

— Ну не по телефону же! — вальяжно возмутился Граф. — Ты же знаешь, я не телефонный человек.

— А тогда чего не зовешь? — в лоб спросила Дарья.

Граф несколько растерялся:

— То есть как это не зову? Вот именно, что зову. Бери тачку и приезжай.

В другой раз Дарья обошлась бы автобусом, но тут, ввиду важности предприятия, взяла такси. На всякий случай прихватила все ночное и утреннее, вплоть до зубной щетки: в прежние времена Граф такие дела не откладывал. Как пойдет разговор, Дарью не тревожило, как-нибудь да пойдет. В конце концов, не клянчить едет, скорей уж одарить: пусть ценит, что обратилась к нему, могла бы и другого выбрать.

Граф ее ждал, открыл сразу. В темноватой прихожей он выглядел как прежде, но в комнате, при свете, стало заметно, что прошедшие годы проехались по нему основательно: лоб в морщинах, верхние зубы сжеваны и корявы, на затылке лысина с детскую ладонь. Лысина Дарье особенно не понравилась, но виду не подала: бог с ней, для дела какая разница, дети-то не лысыми растут.

Судя по всему, за прошедшие годы Пашка не только красивее, но и богаче не стал. Правда, мебелишки чуть прибавилось, но лежанка стояла все та же, под обшарпанным пледом она была вся в рытвинах, как заезженная проселочная дорога — поработали подруги! Ракетки на стене уже не было, в углу у окна валялись три пары стоптанных кроссовок. Почему здесь, а не в прихожей, Дарья допытываться не стала: у такого прохвоста все не как у людей.

Граф даже не слишком ее разглядывал, сразу полез. Она отстранилась:

— Погоди, отдышаться дай.

Ясно было, что все может выйти само собой, никакие разговоры не понадобятся. Но так Дарье не хотелось. Прохвост не прохвост, а должен понять значительность момента, не в любовники его вербуют — в отцы.

— Все холостой? — спросила она с нестрогим осуждением.

Он махнул рукой.

— Провел два эксперимента — не по мне!

— Детей небось наплодил, — начала Дарья, надеясь, что на этой теме беседа задержится и сама собой выведет на предстоящее событие. Но Граф только хмыкнул и потащил ее на кухню, где расторопно вытащил из холодильника колбасу, огурцы и запотевшую бутылку.

— Спрячь, — сказала Дарья, — не надо.

— Да ты что? По чуть-чуть.

— Не надо! — уже настойчиво повторила она.

— Не хочешь, что ли?

— Просто — не надо.

— Ну ладно, — согласился Пашка, — не то время, чтобы силком поить. Я вот хватану для настроения…

Он так сноровисто обезглавил бутылку, что Дарья почти крикнула:

— Ну не надо, не пей!

— Почему? — изумился Граф.

— Ты чего, с каждой бабой бутылку достаешь?

Он уставился на нее с искренним удивлением:

— Старуха, да ты что? Ты где живешь? Если на каждую по бутылке, это сколько же по нынешним ценам надо иметь? А я не миллионер. Вот эта бутылка, не поверишь, два месяца стоит. Зачем добро переводить, если и так дают?

— Хозяйственный! — сказала Дарья.

— А ты думала! Только в особых случаях, вот как для тебя.

"Особый случай" был все же приятен. Дарья возразила поласковей:

— Вот и на меня не траться. Дешевле обойдусь.

Граф подозрительно глянул на нее — голову дурит или как? — и все же потянулся к бутылке.

— Ну не надо же!

— Раз уж откупорена. Не по-русски…

— Ну прошу тебя!

Он недоуменно отставил бутылку:

— Слушай, а — почему?

— Почему, почему, — хмуро проворчала Дарья. — Потому! Еще не хватало — рожать от алкаша.

Пауза вышла довольно долгой.

— Как — рожать? — с глупой улыбкой переспросил наконец Граф.

— Не знаешь, как рожают?

— Ты чего, рожать надумала?

— Дошло наконец.

— А… почему вдруг?

Вопрос был, может, и не совсем дурацкий, но Дарья не сочла нужным реагировать.

— Да нет, я, конечно… Хочешь так хочешь… — Пашка все же собрался с духом и выдавил: — Почему именно от меня-то?

Она хмыкнула презрительно:

— А ты что, не мужик?

— Мужик-то мужик, но… Я ведь больше жениться не собираюсь.

— Да кому ты нужен — жениться!

— Ну а ребенок чей будет?

— Мой, чей же еще?

— Только твой?

— Ну не твой же.

— Нет, все-таки…

— Да ты чего, боишься, что ли? — уже в упор спросила она.

— Чего мне бояться? — неуверенно возмутился Граф. — Тоже еще… делов…

— Ну слава богу. А то уж подумала, и на это не годишься.

— На это как-нибудь, — возразил Пашка с самонадеянностью профессионала.

Они попили чаю, скучновато перебирая немногочисленных общих знакомых. Пашка сунулся заново ставить чайник, Дарья его остановила. Тогда он сказал, бодрясь:

— Ну?

— Чего — "ну"? Стели, — глухо отозвалась она. — В ванной полотенце хоть чистое?

— Нормальное. Ты в комнате разденься, а то шмотки замочишь.

— Высохнут, — ответила Дарья и пошла в душ. Ей не хотелось раздеваться при нем и просто не хотелось с ним соглашаться.

В ванной зеркало было треснувшее, зато вполстены. Дарья разделась, посмотрела на себя. Ничего, кое-что осталось, бывает и хуже. Не Венера, куда там, но смотреть можно. И живот не висит, в порядке живот. Растянется, конечно — ну да ладно, для такого дела не жалко. А может, потом и назад уберется, другие-то рожают, и ничего.

Граф негромко стукнул в дверь.

— Чего тебе? — крикнула она, убавив воду.

— Помочь не надо, а? Спинку помылить.

— Обойдемся, — ответила Дарья и уж потом удивилась: чудно, раньше бы от одного его голоса сомлела. И чего с мужиком стало? Постель вон пошел стелить. Прежде бы послушался, как же! Схватил бы, швырнул — только бы тряпки ее по комнате запорхали…

Она надела рубашку и халатик, прошла в комнату. Легла. Граф возился на кухне, позвякивал посудой. Потом вошел, сел на край лежанки.

Дарья молчала.

— М-да, — сказал он, — интересная ситуация. А ты молодец.

— Почему?

— Без отца рожать не боишься.

— Почему же без отца? Не от святого же духа.

— Постой, но ты же сама…

— Сама, — оборвала она, — сама. Успокойся. К тебе никаких претензий.

— А я что, я спокоен…

Не снимая брюк, он прилег рядом, отогнул одеяло. Руки полезли под рубашку, зашарили по груди, по животу. Чужие, вялые руки — ну хоть бы что-нибудь ощутила!

Дарье стало неприятно.

— Постой, — сказала она.

— Чего?

— Ну погоди, не надо.

Он продолжал свою механическую работу, и Дарья крикнула, рывком отодвинувшсь:

— Ну говорю же — не лезь!

— Да ты чего? — возмутился Граф. — Ну знаешь… Сама, понимаешь…

— Чего сама? Думаешь, поманил — а я и разбежалась?

— Я поманил?!

— А кто ж еще? — огрызнулась она вопреки всякой логике. — Тоже мне деятель! Достал свою бутылку — так я тебе сразу ножки веером, да?