Георгий Эсаул - Алиса Длинные Ноги

• Название: Алиса Длинные Ноги
• Автор: Георгий Эсаул
• Жанр: Современная проза

Трудно моральной устойчивой красавице в Мире бездуховных тварей! Шедевр!

---

- Потрогать? хм... мою ножку? - графиня Алиса Антоновна задумалась, подправила шаловливый локон; зверёк не человек, но и перед ним нужно не уронить своё достоинство приличной скромницы с золотым невидимым венцом над головой. - В уставе Института Благородных Девиц и в Правилах должного поведения морально устойчивых барышень не сказано - дурно ли это, если красавица... ОЙ! нескромно высказала, даже в ротике потеплело, будто леденец раскусила на празднике Восьмое Марта...

Я блистаю, радую глаз, и нет пошлости в том, что мной любуются низшие формы жизни - ожившие ватные тампоны!

Одно из предназначений прелестницы - нести красоту в Мир, в каждую казарму, в каждую грязную избу-читальню с красноглазыми слесарями.

Трогай, искуситель в мундире любопытства и корысти!

Ножку выше головы подниму - перед тобой, очаровательная зверушка, дозволительно, - продемонстрирую гибкость, целомудрие и ослепительную красоту, которую даже ломом не испортить!

ОЙ! Нежно трогаешь, но это не ножка, это верх ножки, - глаза графини Алисы Антоновны засверкали в ужасе, она вскричала, но, вспоминал, что гнев не украшает девицу, а, наоборот, сбивает с неё пыльцу непорочности, поэтому опустила глазки, в смятении водила носком туфельки по песочку, рисовала домик с трубой, а из трубы дымок вьётся, намекает на сытный обед в компании серебряноруких кавалеров.

- Я родился во дворце, в месте, где сердца разбиваются о каменные стены! - зверушка поглаживала ножку графини Алисы Антоновны (Во всех местах трогала, и двенадцать присяжных заседателей не нашли бы в плавных движениях прелестного существа намёк на подрыв нравственности с перспективой атомной войны!). - Все люди, а я родился зверушкой!

Матушка, наверно, колдуну слово грубое поперёк шеи сказала, или оскорбила колдунью бездействиями; отомстили маменьке Королеве - подарили ей - не знаю, сынишка я или дочка, потому что - бесполое я, будто яблочко среднего рода.

Не учился фехтованию, не поднимал саблю, не стрелял из лука - мои волшебные ручки и вафельные ножки не предназначены для подвигов, для сражений в кабаках и болотах!

Для одних - уродец, для других - забава, непременно, всенепременно накушаюсь дрожжей, вырасту до Неба, облаком полечу в Дальноморье! - Зверушко оскалило зубки - алмазные, в очах мелькнуло чёрное пламя ада, но стихло; опять - Солнышко и голубизна в движениях и глазках-маслинках! - Простите, сеньорита Длинные Ножки, не совладал, не обуздал гнев - за что накажу себя сегодня, не посмотрю на закат, глаза клеем замажу, как у баснописцев!

Замрите душой, послушайте, как стучатся радость и прекраснодушие в ваши почки!

Продолжу рассказ - вдохновляющий, жизненный, потому что в капусте меня нашли - в чреве матери капустная грядка!

Скитался по странам и континентам, искал своё призвание, цель жизни бесполого миленького существа; что мне дозволено? где открою золотую дверь в зеленой изумрудной стене?

Что ж, безутешным не назову себя, не дырявая лодка!

Однажды, когда под чинарой чистил шерстку - умилительно у меня выходит: лапки перебирают волосинки пухи-пух - подошли ко мне девушки-крестьянки, расторопные, свет не отражается от их тел, а поглощается, будто Белые Дыры Вселенной девушки!

Я скрестил лапки, взгляд мой перебегал с одной крестьянки на другую, шерстинки встали дыбом, с восторгом я смотрел на торжество плоти над смертью.

"Гениальное существо, кошка - не кошка, щенок - не щенок, каптенармус - не каптенармус! - восторгались, гладили меня, сюсюскали, сахарной свёклой угощали, простолюдинки, даже конфет и сахара тростникового у них нет, чёрту в жертву отнесли, козлу бородатому чёрному. - Погладь нас, потрогай, иначе один останешься среди мелочных высасывателей душ!" - упрашивают, мигом одежды скинули - мало одежд на честной девушке, трудолюбие ей одежда!

- Не трудолюбие, а - целомудрие и моральная устойчивость - лучшие наряды красавицы! Ой, извини, пушистик, лапочка... гм... ТУДА лапку непозволительно, возможно - дурно, хотя в Уставе Института об ЭТОМ не написано, это не нога - коленку поглаживай, у меня коленка - шоколад белый!

Продолжай, сказитель народный, умелец - о крестьянках, простолюдинках батрачках вещаешь, не люблю их, особенно с последнего часа, но правила приличия и устои нравственности обязывают - ДА! Да! Обожаю крестьянок, в ножки им брошусь, обучу грамоте, пусть превратятся в мраморные статуи Фемиды!

- Я почесывал, поглаживал нагих крестьянок - не волки они, не кусали меня! - пушистик, будто не слышал слов графини Алисы Антоновны, погрузился в Мир нравственных воспоминаний, когда деревья выше головы возносили кроны к Небесной Обезьяне Хануме! - Задумался во время поглаживания: матросом на кораблях ходил за Три моря, в корчме подносил фиолетовое крепкое гулякам и балеринам, шкуры сдирал с оборотней - сто профессий перепробовал, искал себя, даже пить начал горькую; не находил себя, а с крестьянками вознесся, возвеличился, почувствовал себя усами дикого кота!

Моё призвание - пока меня не переубедили, не посадили на трон - поглаживать красавиц с явными половыми признаками, а я - бесполый, Звезда на небосклоне!

- Вы - Принц с мохнатыми лапками бурлака? - графиня Алиса Антоновна задумалась, кусала веточку дубовую, чуть жёлудь не проглотила, будто сливу африканскую! - Где же ваш Конь Белый с чёрными антрацитовыми копытами по сто рублей за грамм?

Сомнения меня одолевают, не имею права кручиниться, потому что девушке скромной, целомудренной только спокойное дозволено, без золотых табакерок и нюхательного табака с мохнатыми зверушками.

Даже, если вы - Принц, и в кустах Белый Конь - как же вы на него заберетесь, карлик? - вы - не богатый Принц, оттого, что - постылый, изгнанник!

Я горда, признаюсь себе, что - чистосердечное сокровище, без намёков на хлебный мякиш в душе!

Полюблю Принца на Белом коне, юношу без моральных и физических недостатков, остроумного атлета, красавца, и, чтобы он поклонялся мне, как рыбке золотой!

Вам же роль Пушкина, пажескую роль отведу в своих покоях - умиляйте меня в часы грустных раздумий над судьбой героев из книжек: вы - половинка волосатой Луны!

- Баловство! Познание! Самолюбие! - зверушка поклонилось, прижало лапки к грудки - дивно, грациозно, - сю-сю-сю!

Затем - ураганом - сорвало с графини Алисы Антоновны платье, понюхало, страшно захохотало (с дуба упали три оглушенные сойки), с платьем девушки скрылось смоляной молнией среди густого - чёрт в нем ногу сломит - леса!

- Обман! Сам себя обманул! Меня чести душевной на время лишил, обольститель, лукавый под шубкой целомудренного зверька! - графиня Алиса Антоновна закусила губку, зарыдала бы, пересилила слёзы, убеждала себя, три раза вздохнула, возвратила душевное равновесие - так белки на качелях находят точку движения; захохотала - сначала натужно, искусственно, затем - с полнотой девичьих чувств, не усиливала звук хохота - потому что неприлично, когда девушка хохочет водопадом. - Потешно! Любознательно!

Оставил меня без наносной одежды - пришло платье и ушло без мучений, без слёз и узников совести!

Никто не назовёт меня обнаженной, потому что я облачена в пышные юбки целомудрия, благочестия и скромности - весталки Древнего Рима не поднимались до высот моих!

Но почему, под платьем нет кружевных трусиков беленьких, обязательных; девушка без трусиков уподобляется грубой белошвейке с очами-воротами!

Где изящные панталончики с рюшечками и ленточками - ласковые взгляды останавливаются на панталончиках!

Где корсет из китового уса и лиф, набитый пухом гагары - без корсета и без лифа я чувствую себя поэтессой на вечеринке ветеринаров!

АХ! Я запамятовала, что одежда моя - мои мысли, моя убежденность в силе нравственности, в Победе Добра над хамлом вонючим, ненавистным; зависимость от одежды!

Пошлые слова, гнусные, маковые зёрна между зубов мышки!

Итак, я облачаюсь в морально устойчивые одежды: трусики - ФУЙ! нельзя произносить интимное вслух, рыдания вызывают слова, румянец деревенский... трусики с рюшечками, с висюльками, с меховым потешным хвостиком, будто я - зайка! - графиня Алиса Антоновна провела руками по бедрам, словно трусики натягивала, даже на миг ощутила под пальчиками нежность атласа - так голодающий матрос Пармы почувствовал во рту вкус жареной свинины. - Панталончики - скромненькие, беленькие, с розовыми ленточками, с крючочками для колокольчиков, с подвязочками белыми, на иудейские веревочки похожи, но не веревочки, а ленточки деспотичные, гордые, как и я.

Корсет - очень дорогой, на выдумку денег не жалко, придумаю самый шикарный, у матушки Царицы подобного нет, с золотыми нитями, бриллиантовой каймой, серебряными застёжками, выкованными в мастерских слепых гномов.

Лиф - ОЙ! ротик, прости меня за ласковое слово, соболезнование тебе, ротик, приличная девушка не говорит о нижнем белье, только - думает, и в думах, обязательно проскакивают строки из назидательного чтения - так лисичка проскакивает между ног кобылы охотника. - Лиф набит пухом гориллы - модно, в ногу со временем, французские балерины и княгини мне в ножки упадут спелыми манго!