Мария Рубан - Человек с глазами (СИ)

• Название: Человек с глазами (СИ)
• Автор: Мария Рубан
• Жанр: Фэнтези

Главный герой, Родион Рубан, живет в наши дни в небольшом городе. Он обладает прекрасным зрением, и видит созданий и явления, которых не видят другие горожане, отчего все считают его выдумщиком и сумасбродом. Рубан встречается с разными людьми и существами и попадает в интересные ситуации. Например, он знакомиться со старушкой, за которой по пятам ходит Безумная Мысль. Пожилая дама просит Родиона принести ей свечу с дерева, у которого вместо листьев растут свечи. Рубан соглашается помочь, и выполнение этого поручения приводит его к ряду хороших и не очень событий, которые постепенно меняют его жизнь...

---

За стенами раздался первый дин-дон, но никто не поспешил к порогу, затем дом наполнился звонкой трелью, но хозяева снова не вышли. Без ответа остались третий, четвертый, пятый и шестой звонок, а после седьмого, сверлящего бзззззз, послышались шаги.

Хлипкая дверь отворилась, и Родион увидел в синем свете фонаря Безумной Мысли ту самую старушку в кокошнике, что стояла в окне второго этажа.

- Здравствуй, - широко улыбнулась она. - Заходи.

- Добрый день! - дружелюбно поприветствовал Родион, шагнул внутрь и оказался в узком коридоре, заставленном старыми вещами. - Вы, Анфиса Степановна Вараксина?

Она кивнула в ответ.

- Я вам принес пакет.

- Идем, - позвала старушка. Родион последовал за ней через длинный коридор, освещенный тусклыми бра, мимо четырех дверей к деревянной лестнице. Они поднялись наверх, прошли по второму этажу в обратную сторону и остановились у белой двери. Весь недолгий путь молодой человек пытался разглядеть Безумную Мысль, неотступно следующую за Анфисой Степановной. Но со спины при плохом освещении, к уже имеющимся наблюдениям, удалось лишь добавить плетеную корзину в левой руке, наполненную исписанными листами.

- Проходи, - пригласила старушка в небольшую комнату, залитую теплым светом. С потолка на цветных лентах разной длины спускались прозрачные стеклянные шары с круглыми отверстиями по центру, которые равномерно заполняли все пространство от потолка до пола. Внутри каждой сферы жил трепыхающийся желтый огонёк свечи.

Пол украшал удивительной красоты паркетный рисунок, похожий на витиеватую картинку калейдоскопа, составленную из несколько сотен кусочков древесины от светло-песочных до темно-шоколадных тонов. Зеленые обои со стройными рядами нарисованных белых кувшинок добавляли интерьеру легкости. На двух стенах расположилось по окну, с тяжелыми портьерами насыщенно красного цвета. У одного из них стояла пара деревянных кресел с высокими спинками, а между ними тележка с фарфоровым чайным сервизом. У дальней стены приютился антикварный буфет со стеклянными створками, его полки хранили свечи разных форм и размеров. Рядом с ним стояла этажерка с пластинками и круглый столик на одной ножке, поверхность которого занимал патефон.

- Это ваша придумка? - спросил Родион, указав на светящиеся стеклянные шары.

- Моя, - ответила старушка. - Не нравится?

- Напротив, очень нравится.

Теперь в ярком свечном свете он отчетливо видел Анфису Степановну и ее неотступную спутницу. Невысокая пожилая женщина хрупкого телосложения с тонкими костями казалась почти хрустальной. Большие серые глаза излучали нечто особенное - возвышенное превосходное и в тоже время простое и понятное. Она не походила на тех старух, что встречаются на лавках у подъездов, в общественных транспортах и очередях. В ней светилось что-то от наивного ребенка, знающего тайны неведомые даже самым эрудированным и высокоинтеллектуальным людям планеты. Вытянутое лицо с осунувшимися щеками придавали вечно удивленный вид. Вздернутый курносый нос добавлял обаяния, а широкие губы, постоянно прибывающие в легкой блаженной улыбке, дарили загадочность. И даже глубокие морщины и обвисшая кожа выглядели на лице старушки по-особенному, не подчеркивали старость, а создавали контраст между дряхлым телом и лучезарными глазами, принадлежащими скорее маленькой девочке, а не женщине семидесяти лет. Седые волосы, сплетенные в косу, спускались ниже пояса. На голове красовался синий кокошник, расшитый белыми бусинами. Головной убор древнерусской бабы смотрелся чудно на Анфисе Степановне, тем более, что остальная одежда не соответствовал эпохе царской России шестнадцатых веков. На ней было платье в пол с длинными рукавами: манжеты, грудь и подол украшали рюши. Плотная белая ткань в синий цветочек освежала лицо старушки отчего она выглядела еще миловидней.

Безумная Мысль, позади Анфисы Степановны, собранная из пестрых цветных и однотонных лоскуточков, сшитых между собой разными нитками, не носила одежды. Все ее тело было усыпано всевозможными пуговками, цветастыми бусинками разных форм и размеров, шелковыми ленточками, тонким кружевами и разнообразными тесемками. Ее невероятная высота, почти три метра, говорила о высоких идеалах, худоба свидетельствовала о жертвенности во имя идеи, а сутулость обуславливалась низким ростом подопечной. Безумная Мысль пригибалась, чтобы быть ближе к Анфисе Степановне и держать над ее головой синюю лампу со свечой. Левую руку занимала корзина с использованной бумагой, что написано на листах Родион не смог разглядеть, зато он отчетливо видел, что Мысль не имела лица, даже условного. Вместо глаз, носа и рта - голова, так же, как и тело была расшита всевозможной рукодельной фурнитурой. И весь облик мысли изящный и величественный заставлял сердце Родиона трепыхаться от счастья и поражаться красоте ее безумства.

- А хочешь я покажу тебе другие комнаты? - широко улыбалась Анфиса Степановна.

- У вас есть ключи?

- Конечно, - удивилась она.

- Это хорошо, когда соседи доверяют друг другу.

- Какие соседи? - насторожилась Анфиса Степановна.

- Ваши.

- У меня нет соседей.

- Зачем тога на двери столько звонков?

- Ах, это, - расплылась старушка в улыбке, - раньше тут действительно жили другие люди, но теперь их нет.

- Разъехались?

- Да.

- Тогда почему вы так долго не открывали?

- Потому что ты звонил не мне. Мой звонок черный с белой кнопкой.

Родион не знал, что ответить и протянул старушке бумажный пакет желто-серого цвета.

- Это вам. Покажите, пожалуйста, ваш паспорт и распишитесь... вот здесь.

- Спасибо, - горячо поблагодарила она, взяла большой плотный помятый конверт, положила на этажерку с пластинками, взяла с нее свой документ, отдала в руки Родиона, а затем поставила две красивых буквы "А" и "В" в графе "подпись получателя". - Посмотришь другие комнаты?

- Вообще-то я спешу, нужно успеть еще по двум адресам... - сказал он, протягивая ей обратно паспорт.

Лицо Анфисы Степановны переменилось, улыбающиеся губы ссохлись до обычных размеров, а глаза, прежде излучавшие нечто особенное, потускнели и стали такими же, как у миллионов других старушек. Родион почувствовал себя черствым сухарем, виновным в исчезновении счастливого ребенка в дряблом теле.

- Разве, что одну комнату, - попытался реабилитироваться парень.

- Одну! Прекрасно! - ее губы снова растянулись в блаженную улыбку, а глаза загорелись, она быстро начала перебирать ключи на большом железном кольце, которое все это время держала в руках. - Вот он, - сказала старушка, взяла молодого человека за руку и потащила на первый этаж под лестницу.

Анфиса Степановна отворила красную дверь, и Родион попал в комнату с одним окном, в которой хранилось столько вещей, что любой человек назвал бы это не иначе как хлам, но он видел в хаосе всевозможных предметов удивительный богатый сокровищами мир.

- Я бы мог провести здесь много часов! - восторженно отозвался парень.

- Ты единственный, кто видит больше, чем мусор. Соседи считали это болезнью, пытались выселить меня. Писали жалобы чиновникам и моим родственникам, хотели даже упрятать в психиатрическую больницу.

Родион с сочувствием смотрел на Безумную Мысль за спиной рассказчицы, вспоминая людскую ненависть и травлю она вся задрожала и съежилась, боясь повторения истории.

- А кто им помешал?

- Никто. Как-то раз я пришла с прогулки с красивой бутылкой, вот этой, - старушка взяла с полки стеллажа бутылку квадратной формы из прозрачного стекла с высоким горлышком и протянула ее Родиону. - Соседи увидели мою находку и как обычно начали ругать и кричать. Кто-то из них кому-то позвонил, о чем-то договорился и через пару часов на меня надели усмирительную рубашку и увезли. Больше двух лет я провела в больнице для душевнобольных и наверно пробыла бы там еще дольше. Но нашу коммуналку признали аварийной, всем жильцам, кроме меня, дали новые квартиры, они разъехались, больше я им не мешала и меня выписали. Теперь я живу здесь одна.

- Вам не скучно?

- Нет, напротив, - улыбнулась Анфиса Степановна. - На меня никто не кричит, никто не ругает за мои сокровища. Я радуюсь каждому дню, в стенах этого дома, - она немного помолчала и продолжила. - Знаешь, самое страшное это не лечение, а люди, которые считают тебя больным. Если твои идеи им кажутся абсурдными, а мысли чуждыми они так искренне хотят тебе помочь, что готовы принудительно залечить до смерти.

- Кажется с понимаю, о чем вы говорите, - сказал Родион, проходя между высокими стеллажами и разглядывая богатства комнаты. Шкатулки, бутылки, жестяные коробочки, статуэтки, пепельницы, настольные лампы, старые куклы, игрушки, зеркальца, подсвечники и еще много, много невообразимых вещей хранили многочисленные полки, заставленные от пола до потолка. Соседи безобидной бабульки увидели в увлечениях собирательством душевную болезнь силлогоманию, но на самом деле ничего общего у Безумной Мысли Анфисы Степановны с паталогическим накопительством не было. Старушка не тащила в дом все подряд, а только старинные вещицы с историей, при чем каждая имела свое место и даже порядковый номер, под которым хранился предмет. Красная дверь вела не в любительский музей прошлого и уж тем более не на склад барахла, она открывала внутренний мир, где каждый предмет неотделимая его часть и герой сказки, которые Анфиса Степановна вечерами любила придумывать сидя у окна за чашечкой чего-нибудь горячего и араматного.