Геннадий Красильников - Старый дом (сборник)

• Название: Старый дом (сборник)
• Автор: Геннадий Красильников
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1971

Русскому читателю хорошо знакомо имя талантливого удмуртского писателя Геннадия Красильникова. В этой книге представлены две повести: «Остаюсь с тобой», «Старый дом» и роман «Олексан Кабышев».

Повесть «Остаюсь с тобой» посвящена теме становления юношей и девушек, которые, окончив среднюю школу, решили остаться в родном колхозе. Автор прослеживает, как крепло в них сознание необходимости их труда для Родины, как воспитывались черты гражданственности.

Действие романа «Олексан Кабышев» также развертывается в наши дни в удмуртском селе. Её главный герой — человек исключительной честности и принципиальности, непримиримый к тому мещанскому благополучию, которого добивается его Глаша. За душу Глаши и ей подобных вступает он в бой и одерживает победу.

Труженикам колхозного села, людям высоких моральных качеств, упорных и страстных в достижении поставленной перед собой цели, посвящена и повесть «Старый дом».

---

Кудрин вздрогнул от резкого скрежета железа, раздавшегося поблизости. Затем донесся сердитый окрик: "Пшел, поганый! У-у, лохматый шайтан…" Спустя минуту звякнула цепь: это в соседнем дворе у Кабышевых спустили на ночь с цепи собаку.

"Фу, черт — выругался про себя Кудрин. — Ночи теплые, люди при открытых окнах спят, а они с собакой… Кого боятся? Ворота будто в крепости, на железном запоре, и заборище такой, что комар не залетит…"

На востоке небо уже начинало бледнеть, а Кудрин все еще не шел спать. Выкурив последнюю папиросу, он скомкал пустую пачку и бросил в сторону. Постоял, помедлил, затем сделал несколько резких движений рукой, точно отряхиваясь от чего-то ненужного, лишнего, коротко выдохнул: "Все. Решено! Ладно, Галина Степановна, жалеть не будем!"

5

В начале лета, не дожидаясь отчетно-выборного собрания, в колхозе "Заря" сменили председателя и нескольких членов правления. В правление избрали Кудрина Харитона, Кабышева Олексана и Михайлову Прасковью.

На собрании Олексан сидел точно на живом муравейнике, на душе у него ворочалось смутное беспокойство. Он хорошо помнил, как несколько лет тому назад на таком же собрании Однорукий Тима бросил в лицо Макару Кабышеву гневные слова: "Нехорошо живешь, Макар-агай! Ты вроде "пчелиного волка": насекомое это сильно на пчел смахивает, только образ жизни ведет воровский, мед из ульев таскает. Вот и ты: вроде в колхозе числишься, а душой в стороне!" Хотя Олексан не совсем понял, за что упрекают его отца, но было стыдно до слез, он убежал с собрания. Лишь много позже он понял, что Однорукий Тима был прав.

Поэтому, когда Олексан услышал, что его выдвигают в правление колхоза, ему внезапно стало жарко, а ворот рубашки показался тесным. С мучительным напряжением ждал, что вот поднимется с места тот же Однорукий Тима или кто другой и скажет жесткие, колючие слова: "Ты, Олексаи Кабышев, не так живешь!" Нет, он не чувствовал за собой вины, но все равно на душе было неспокойно: а вдруг люди знают о нем то, чего он сам не знает?

Перед голосованием слова попросил Васька Лешак. Солидно откашлявшись и оглядев всех сидящих в тесном клубном зале, Васька обратился к председателю собрания:

— Прежде чем голосовать за Кабышева, я хотел бы познакомиться с его жизненной линией. Народ интересуется его автобиографией. Демократию надо соблюдать, так я понимаю!

Кругом заулыбались, кое-кто с завистью подумал: "Ну, Васька! Одно слово — Лешак! Ишь, загнул как: автобиография, демократия… Силен в науке, леший!"

Председатель собрания — бригадир трактористов Павел Ушаков — глазами отыскал в зале Олексана, кивнул ему, приглашая на сцену: дескать, демократия так демократия, народ просит. Олексан по тесному проходу пробрался на сцену, встал лицом к собранию. Не зная, куда девать руки, мял промасленную кепку, путался в словах:

— Не знаю, о чем рассказывать… Все знаете, родился здесь, в Акагурте, окончил семь классов… Работал трактористом, потом послали учиться на курсы механиков. Был там три года. А сейчас снова работаю. Имею семью — мать и жена, об этом вы сами знаете…

И умолк, не зная, о чем дальше рассказывать. Странное дело: бывает, что человек живет десятками лет, каждодневно о чем-то думает, беспокоитея, работает, с кем-то ругается, кого-то любит или ненавидит, но стоит попросить его рассказать автобиографию, как он теряется, говорит совсем не то. Бывает, человек прожил на земле полвека, а то и того больше, а вся его автобиография умещается на одной страничке школьной тетради…

Васька Лешак, выслушав сбивчивый рассказ Кабышева, снова вскочил со своего места, артистически поклонился:

— Спасибо, все ясно. В правлении Кабышев небось растраты не сделает, у него каждое слово на балансе! Что касается меня, то лично я не возражаю против кандидатуры товарища Кабышева. У меня все.

Сидящие позади Васи девушки сдержанно хихикают, прикрывая губы ладошками: "Ох, и болтун же этот Васька! Мелет и мелет языком. На людей указывает, а у самого давно надо бы зашить губы дратвой, чтоб не болтал зря!" Васька все это слышит, но оглядывается вокруг с явным гонорком: мол, видали, как надо! Я-то могу с любым человеком беседу вести на самом высоком уровне, а вы что? Эх, темный народ…

Когда голосовали за новых членов правления, Олек-сан сидел с опущенными глазами, словно через вату услышал далекий голос Ушакова: "Кто против? Против нет, единогласно… Далее голосуем за Михайлову Парасковью. Кто за то, чтобы…"

Приехавший из райкома представитель спросил из-за стола президиума:

— Эта самая и есть Парасковья Михайлова? Должен сказать вам, товарищи, что у нас имеется на нее жалоба. Думаю, что Михайлова сама догадывается, о чем идет речь. Расскажите народу, товарищ Михайлова, как это произошло, не стесняйтесь.

Параска вскочила, точно подброшенная пружиной, поправила на голове платок и затараторила звонко:

— А чего, спрашивается, стесняться? Знаю, Нянькин Григорий писал ту бумажку, наш бывший председатель, чтоб ему икнулось! Ишшо ладно, самого тут нет, дала бы я ему парку, век бы помнил! Спасибо пусть скажет мне, что скоро выпустила его, а коли знала, что по райкомам начнет ходить — паскудить, истинный бог, просидел бы он у меня все пятнадцать суток без суда и следствия.

Представитель из района движением руки остановил Параскино красноречие.

— Вы, товарищ Михайлова, не отвлекайтесь, расскажите прямо и откровенно, что у вас произошло с Нянькиным.

Параска снова поправила сбившийся платок, сверкая глазами, оглядела зал.

— А что могло быть между нами? Уж любви-то не было, об этом не беспокойтесь! Сохрани бог хоть подолом задеть такого человека! И как это начальство недоглядело: человек, можно сказать, до самого фундамента развалил колхоз, а его снова пригрели, налоговым агентом приставили! Ему бы нынче сидеть да старые грехи перед народом замаливать, а он туда же, зоб свои раздувает: "Давай деньги, плати налог, не то судить будем!" У-у, криволапый шайтан, чтоб молнией его сразило!.. Вот и ко мне он заявился и говорит: "Гони сию же минуту двести рублей, иначе конфискую скотину!" Погоди, говорю, маленько, обожди денька два, вот получу пенсию за погибшего мужа и уплачу без задержки. А он и слушать не хочет, свое долбит: никакой отсрочки, и баста! Э-э, думаю, у тебя в горлышке свербит! Нет, не дождешься ты от меня! Полюбезничали мы таким манером, под конец нервы у него не выдержали, слюной забрызгал и по столу начал стучать: "Записываю тебя, как злостную неплательщицу, а окромя того, конфискую одну овцематку!" Попробуй, говорю, покажу я тебе овцематку, нынче такого закона нет, чтобы скотину со двора за налоги уводить, не царский режим! И ведь что вы скажете, тот изверг и всамделе забухался в хлев и давай гоняться за овцами, норовит ухватить самую крупную! Ага, думаю, ты так? Коли так, то на осиновый клин завсегда найдется дубовый! Взяла да и подперла дверку хлева снаружи, для верности цепочку накинула. Он-то сгоряча не сразу понял, стал торкаться в дверь, открывай, говорит, овцу поймал. Держи, говорю, крепче, не выпускай, а я пока схожу на ферму, корон подою. С тем и ушла… Не мог он никуда без меня скрыться, хлев-то у меня надежный, с потолком, чисто сундук!

Параска остановилась, чтобы перевести дух, а зал покатывается от смеха, в президиуме тоже улыбаются. Сквозь смех вырываются восклицания:

— Хо-хо, как в сундуке! Ну и Параска, от так баба!..

— Нянькин-то, ха-ха, с овечкой там… обнимался!

Выждав, когда веселье поутихнет, Параска уже с улыбкой продолжала:

— Управилась я на ферме с коровами, запрягла на конном лошадь и поехала в Акташ, сняла со сберкнижки свои кровные рубли. Зашла к себе во двор, Нянькина кличу: "Живой ты там?" А он ровно медведь в капкане ревет, чуть не плачет и меня всякими словами обзывает. Пожалела я его, отомкнула хлев, а оттуда этакое страшилище выползло, не приведи господи ночью такому присниться! В волосах солома с мякиной, весь костюм в навозе вывожен! Ну, говорю, бери свои денежки да убирайся со двора: несет от тебя, точно от паршивого козла!

Последние слова Параски потонули в громовом хохоте! Напрасно Ушаков стучал карандашом по графину с водой, призывая успокоиться, — его никто не слушал. Видя безуспешность своих попыток, он приставил ладони трубочкой ко рту и что есть мочи объявил: "Перерыв на десять минут!.."

Нового председателя выбрали без особых придирок, а старого проводили без лишних упреков. Может быть, многие из сидевших в зале думали так: выбираем тринадцатого председателя, толкуй не толкуй — ничего от этого не изменится, как шло, так и пойдет…

6

В Бигре дома добротные, строили не "на базар", — для себя. Прохожие, приезжие засматриваются: "Погляди, у этого и наличники, и карниз так выделаны, что бабе кружева не сплести! А тот даже скворешню разукрасил, что твой кукольный домик!.. А вон те ворота, можно подумать, прямо в рай ведут, хошь не хошь, ноги сами потянут… Осто-о, до чего старательный народ живет в этой Бигре!"