Николай Плавильщиков - Занимательная энтимология

• Название: Занимательная энтимология
• Автор: Николай Плавильщиков
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 1990
• ISBN: 5-08-001450-4

Разнообразен мир природы, который так хорошо знал и любил автор многих книг для детей, доктор биологических наук Николай Николаевич Плавильщиков. В этой книге ученый-энтомолог рассказывает о том, как интересно наблюдать жизнь и повадки насекомых, живущих рядом с тобой: жучка трубковерта, слоника, плавунца, светлячка и других обитателей этого огромного мира живой природы.

На опушке растет береза. Некоторые листья ее свернуты наподобие бумажных фунтиков. Они ничем не склеены, не сшиты, будто держатся сами собой. Оказывается, это работа маленького черного жучка трубковерта. Ребята нашли в лесу червивый орех с маленькой дырочкой в скорлупе. Толстые, прочные стенки словно пробуравлены металлическим сверлом. Это сделал небольшой жучок-слоник своим «носом». Зимует на дне пруда жук-плавунец. Он не может обходиться без воздуха и все-таки дышит. Оказывается, плавунец получает кислород для дыхания… из воды.

Для чего трубковерты делают фунтики? Как слоники сверлят скорлупу орехов? Как дышит под водой плавунец? Почему светятся светлячки?

Обо всем этом, а также о многих других удивительных насекомых узнаете вы из книги профессора Н. Н. Плавильщикова.

Для младшего школьного возраста.

---

Из-за дурного запаха могильщики со своей добычей не очень хорошие объекты для наблюдений. Держать их в комнате удовольствия мало, а во дворе или саду мертвую птицу утащит собака, ворона, галка…

Поэтому таз с песком ставлю на балконе — вот место наблюдений. Для защиты от ворон и галок я прикрываю таз небольшим шатром из обычной сетки, снятой с рыболовного подсачка. Можно таз с такой покрышкой поставить и в саду. Жуки проползут сквозь ячейки сетки.

Искать жуков не нужно: они прилетят сами. Их несколько видов, могильщиков рода некрофорус. У большинства из них надкрылья рыжие с черными перевязками. Более редки совсем черные; они гораздо крупнее и встречаются на трупах крупных зверей и птиц; искать «черных» на кроте или сороке не стоит.

Не спутайте черного могильщика с трупоедом черным: оба черные. Трупоед меньше и не такой коренастый, а главное — у него надкрылья с ребрышками, а усики без резкой «головки» на конце.

Кто их знает, где прячутся жуки. Но как только от птички или мышонка запахнет, могильщики прилетают.

Мне не хотелось возиться с кротами, землероек не найдешь в пять минут.

Недалеко от усадьбы, где я жил, был небольшой прудик посредине огромного кочковатого, давно заброшенного выгона. В прудике жил выводок водяных крыс. Посидев на берегу, можно было увидеть, как они плавали или неторопливо бегали в зарослях трилистника-вахты.

С водяной крысы и начались мои наблюдения.

Как только от нее запахло, появились могильщики: их прилетело шесть штук. Они полазили по зверьку и забились под него. Прошло каких-нибудь четверть часа, и зверек начал чуть пошевеливаться: жуки принялись за работу.

Они рыли песок под зверьком и все время подталкивали его. Это происходило само собой. Зверек лежал на песке, жуки подползли под него, и он надавливал на них сверху. Роя песок, могильщики приподнимались и, конечно, толкали лежавший на них груз.

Временами один, а то и два жука вылезали наружу. Вползали на крысу, ползали по ней, копошились в ее шерсти. Наверху почти все время был хоть один жук. Очевидно, каждый из них, покопав песок, лез наверх.

Могильщики копали, и животное понемножку опускалось в песок. Выброшенный наружу песок вначале образовал маленький валик. Позже, когда зверек уже наполовину опустился в ямку, валик начал осыпаться, а песок — присыпать крысу сверху.

Она словно медленно тонула в песке. Но тонула не спокойно, а все время трясясь.

Наконец водяная крыса исчезла: на том месте, где она лежала, осталась лишь едва заметная насыпь.

Песок рыть легко. Могильщикам не понадобилась помощь: они управились без нее.

А что будет на твердой почве, непосильной для копачей-могильщиков?

Мой опыт прост: даже как-то неловко называть его звучным словом «эксперимент».

Вместо твердой почвы я беру небольшой кусок толстой доски. Немножко разгребаю посредине таза песок, вдавливаю сюда доску, присыпаю сверху песком и разравниваю его в тазу. Таз выглядит как всегда, но посредине его, под тонким слоем песка — доска, она же — «твердая почва».

На песок над доской я кладу мертвого воробья.

Прилетают жуки, четыре штуки. Начинается обычное обследование добычи. Наконец могильщики залезают под воробья. Птичка подрагивает — значит, работа началась.

Проходит час, другой. Могильщики давно дорылись до доски. С этим «грунтом» им не справиться. Они толкают воробья, роют, выгребают из-под него песок, ползают по воробью…

Я не заметил, чтобы жуки занялись разведкой. Они не бегали далеко в сторону от воробья, не пробовали рыть песок тут и там. Просто воробей вдруг потихоньку задвигался в сторону. Он передвигался отдельными короткими скачками: его не тащили, а толкали.

Подглядывая сбоку, я узнал в конце концов их немудреный прием. Могильщик перевертывался на спину и вцеплялся в перья воробья всеми шестью лапками. Изгибаясь, он упирался головой в птицу, потом разгибался…

Каждый жук толкал воробья на свой лад. Птичка чуть передвигалась то вперед, то в сторону, то вдруг начинала двигаться назад. В конце концов она наполовину сползла с доски: до края было совсем недалеко.

Теперь воробей задвигался не быстрее, но ровнее, а главное — он уже не «пятился».

Почему жуки стали работать вроде как дружнее?

Я объясняю это так. Пока воробей лежал на очищенной от песка доске, под ним всюду был «твердый грунт». Где бы жук ни уперся в него спиной, везде было твердо. Когда воробей наполовину сполз с доски, часть его оказалась на песке, на мягком грунте. Здесь жукам было удобнее работать, и, конечно, толчки именно здесь оказались сильнее: все четыре жука перебрались на песок.

Почти весь день я провел возле этого воробья. Жуки прилетели около девяти часов утра, а на мягком песке воробей оказался лишь к семи часам вечера.

Не раз я проделывал опыты с «твердым грунтом». И всегда видел примерно одно и то же. Никаких разведок и призывов о помощи, никаких заранее вырытых ямок в мягком грунте.

Повозившись, могильщики начинали толкать добычу в сторону, и только.

Так бывало, если площадь «твердого грунта» невелика: немного больше положенной здесь добычи.

А если до рыхлой земли или песка далеко: не 5-10 сантиметров, а много больше? Что тогда?

Иной раз могильщики все же передвигали мышь или птичку до мягкого грунта. Иной раз, навозившись, бросали начатую работу. Прилетело не два-три жука — и дело обычно шло на лад. Оказалось их совсем мало — и мышонок или птичка никак не попадали на край доски: перемещались посредине ее. В конце концов жуки отказывались от такой добычи.

Случалось, что во время работы жук улетал. Бывало и так, что после этого прилетали один, два, даже больше жуков. Привел помощь?

Проверить нетрудно. Я метил жуков, едва лишь они появлялись около предложенного им угощения. Чтобы привести помощь, улетевший могильщик должен был вернуться вместе с найденными помощниками.

Этого не было. Улетевший жук, как правило, вскоре не возвращался. Прилетевшие после него — и без него! — могильщики не были приглашенными помощниками: они просто прибыли позже других.

Однажды я заменил доску частой металлической сеткой, чтобы снизу, через сетку, подглядеть, как работают жуки.

Дорывшись до сетки, они попробовали грызть ее. Ничего не получилось. Тогда они принялись толкать мышь в сторону.

Я заменил металлическую сетку куском частой нитяной сетки. Жуки прогрызли ее. В этом не было ничего удивительного. В природе сеток в почве нет, но есть корни. Местами эти корни могут мешать могильщикам закопать добычу. Они перегрызают их. Точно так же они поступили с сеткой.

Я проделал множество опытов: подвешивал мышей и мелких птиц. Я укладывал их на верхушки высохших кустиков сорняка дивалы, устраивал подпорки из кустиков черники, сухих стебельков разных трав. Плел крупноячеистые гамаки из тонких корешков. И всегда видел примерно одно и то же.

Поначалу могильщики на все лады толкали и трясли мышь или птичку. Если это не помогало и добыча не падала, они начинали грызть стебельки.

Конец, как правило, был всегда одинаков: мышь или птичка падали на землю.

Воткнув в землю колышек, я положил на него мышь. Голова мыши свесилась на одну сторону, задние ноги и хвост — на другую.

Выпущенные из садка, где они жили, два могильщика быстро оказались на мыши. Через несколько минут жуки столкнули ее на землю. Сделать это было совсем не трудно. Стоило лишь подлезть под мышь, несколько раз подтолкнуть ее, и она свалилась.

Как оценить это? Сообразили жуки, что нужно сделать, или случившееся произошло «само собой»? Для меня никакой загадки здесь не было. Да и для вас, если вы внимательно прочитали начало рассказа о могильщиках, ее не должно быть. Лежит мышь на земле, жуки ползают по ней, подползают под нее. То же они проделали и теперь. На колышке мышь едва держалась. Долго ли свалиться от толчка? Подлезая под мышь, жуки, конечно, толкали ее.

Привязываю к хвосту мыши толстую нитку, другой конец ее — к верхушке палки. Втыкаю палку в песок так, что мышь наполовину лежит на песке возле самой палки. Могильщики ползают по мыши, забираются под нее, снова выползают наружу.

Жуки начинают закапывать мышь. Они роют и роют, половина мыши погружается в песок. Палка едва воткнута, и жуки, закапывая мышь, подкапывают и палку: ее конец тут же, рядом с мышью. Палка падает. Теперь можно зарыть всю мышь.

Догадались жуки, что нужно сделать, чтобы закопать мышь? Сомнительно. Но нужно еще доказать, что это не так.

Разнообразные опыты показывали одно: жуки ничего не «соображают». Они работают по некоему шаблону, и только. В природе приходится перегрызать корни. Нитка, бечевка, мочало, проволока — все это для могильщика «корни».