Пере Калдерс - Рассказы писателей Каталонии

• Название: Рассказы писателей Каталонии
• Автор: Пере Калдерс
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1987

Антология знакомит читателя с творчеством нескольких поколений писателей Каталонии — исторической области Испании, обладающей богатейшими культурными традициями. Среди авторов сборника старейшие писатели (Л. Вильялонга, С. Эсприу, П. Калдерс) и молодые литераторы, в рассказах которых отражен сегодняшний день Каталонии.

Составитель Хуан Рамон Масоливер.

---

— А я откуда знаю? Сам иди и выясняй, может, это и треп, слухов всегда много ходит, научись наконец узнавать то, что тебя касается, ты ведь больше моего в армии отслужил…

Жаль человека? ну понятно, ты же в сущности хороший парень, но тебя раздражает, что он усаживается рядом, его-то, конечно, жаль, но тебе и своих проблем некуда девать, да и противно слышать, как он бубнит — словно каша во рту, — сколько отслужил, сколько на занятиях отсидел, а так и не научился говорить по-человечески, не дай бог, чтобы кто-нибудь из друзей семьи увидел тебя в одной компании с таким вот олухом, конечно, не один ты из Барселоны, он тоже там пожил, но ведь уровни-то разные, как земля и небо, ты же привык вращаться в многонациональном окружении, ты хотел сказать «среди иностранцев», но тебе нравится слово «многонациональный», волнует до слез; когда его произносишь, то словно перекатываешь звуки во рту и смакуешь… а он где вращался? на городских задворках, сегодня на одной стройке, завтра — на другой или вообще неизвестно где, и каждый хозяин еще помыкал им как хотел, а всей культуры — кино по воскресеньям, на той же улице… эй, хватит демагогии! это уже не модно, но при чем тут демагогия? ведь в жизни все так и было, так оно и было, он же сам рассказывал столько раз, и теперь вот снова заводит ту же пластинку; приехал в Барселону… неустроенность… растерялся… никому не нужен… чего скрывать, ощущения, похожие на твои, то же одиночество, та же неприязнь со стороны людей, с которыми живешь бок о бок, и неумение совладать со всем новым и непонятным, и та же ненависть к чужому для тебя городу — он, он отнял все, что было приятного в прежней жизни, а взамен заставил преодолевать препятствия, которые тебе и во сне не снились, и что хуже всего — каждую минуту чувствовать себя неотесанным деревенским увальнем, отчего ходишь по улице так, будто не идешь, а увязаешь в грязи… но ты и сам себе не хотел в этом сознаться, гнал прочь подобные мысли, и когда наконец привык, приспособился, то напустил на себя лениво-небрежный вид, словно надел защитную броню (но ты и в этом не хотел сознаться. А сейчас явился здоровый парень с лицом малого ребенка, которого кусают блохи, явился, привязался и навел на размышления… кто бы мог подумать! такова жизнь, старик, такова жизнь), а ведь, по сути дела, ты — такой же, как и он, блохастый мальчишка, такими вы оба пришли в город, но с одним различием, которое все и решило: тебе родители подбрасывали деньжат, а ему нет. Как, впрочем, и сейчас. Теперь оказывается, у вас с ним аналогичный опыт, слышишь? это он сказал, нет, ты только вдумайся в смысл этого слова — «аналогичный»… Он пришел из деревни, откуда-то с засушливых земель, оставив дома невесту (ты в деревне оставил многих, то есть это ты сам так думаешь), но он оставил ее беременной, да, так оно всегда и бывает у этих людей, а прошло девять месяцев — и ему пришлось вернуться из города в деревню и жениться; ты-то приезжал только на каникулы и всем видом давал понять, что приехал студент — не подступись, потом снова уезжал в город, а он сидел безвылазно в деревне, и тут кончается аналогия, смотри-ка ты — «аналогия», а вся аналогия — в том, что была деревня, только другая, и женщины — другие, и «пространственно-временные координаты», как ты бы сказал, тоже не те, зато аналогия снова начинается здесь, в армии, чего только не бывает, верно? даже параллельные прямые, бывает, сходятся очень близко, но потом, слава богу, снова расходятся, потому что он очень скоро вернется к себе в деревню, а ты вернешься кончать университет, тоже очень скоро. А теперь хватит философских размышлений, не надо принимать слишком всерьез темы классных занятий, лучше делай как твои ученики, которым в одно ухо влетает, а из другого вылетает…

— Извини, я задумался. Так что ты говоришь?

Внимание — дождь уже прошел, скоро встречаться с Кармен, не принимай близко к сердцу его проблемы. А если сейчас выяснится, что он не любит жену и знать ничего не желает о ребенке? обычная история, у подобных людей иначе и не бывает, да, тебе это уже приходило в голову несколько минут назад, но нелишне снова об этом подумать, не давай заморочить себе голову, не теряй зря времени, пора кончать, кончай с этим, парень, тебе это неинтересно, тебя совершенно не волнует то, что он увидел совсем другой мир здесь, в Пальме, других женщин, чистеньких, блондинок, не рви на себе волосы, у него вовсе не было стольких знакомств, треплется, ни у кого не может быть столько знакомых женщин, здесь одна солдатня, если у него и были знакомства, то гораздо меньше — ты думаешь, хоть одна иностранка будет вешаться на такого дурня? согласен, они кидаются на первого встречного, но, будь они трижды шлюхи, нельзя же поверить, чтобы этот идиот имел стольких, не впадай в отчаяние, не может быть, чтобы у него было больше женщин, чем у тебя, и в любом случае тебя это не колышет, такой интеллектуал, как ты, не должен волноваться из-за всякой ерунды, и самое главное — у тебя есть Кармен, и, кстати, время уходит, внимание, не упускай этой возможности найти девушку честную и очень женственную, такие сейчас попадаются редко, иных-прочих ты всегда найдешь, в Пальме, в Барселоне, где угодно, но эта — просто сокровище, такая нежная, такая скромная, одно слово — женщина…

— Верно говоришь, иностранки — нечто особенное, это надо испытать! Я, пока служил, и счет им потерял. И что опрятные — тоже верно, и, конечно, они тебе будут нравиться больше, чем твоя жена, но об этом мы поговорим как-нибудь потом, а сейчас я спешу, меня ждут. Да, немка, да, блондинка, и чистенькая, как все они.

А это вранье еще зачем? Кармен — такая же немка, как ты — китаец, и слава богу, но этот парень помешался на иностранках и блондинках и тебе голову заморочил, и неправда, неправда, что ты стал меньше ценить Кармен, скорей рассердился потому, что вдруг подумалось: не одна она в мире, и вот… А он точно решил — в деревню ни ногой, гляди-ка: не так уж вы с ним расходитесь, как тебе казалось; да если честно, то и не приходится удивляться, что он не намерен возвращаться домой, ты ведь и сам не хотел бы посадить себе на шею деревенскую бабу, я думаю, она у него некрасивая и неряха, иначе с чего бы он стал бубнить, что, мол, иностранки такие опрятные, несчастный парень, и жаль его, но не задерживайся, пусть он сам решает свои проблемы, твои проблемы никто за тебя не решал, нельзя же помогать всем на свете, тем более что ты и не в состоянии ему помочь, а мучиться от сознания собственного бессилия тоже не нужно, его дела — это его дела, тебя ждет Кармен, а все остальные пусть катятся куда подальше, да, конечно, психологически это интересный случай, но времени мало, надо идти, такие интересные случаи — дело психиатров, а ты юрист, тебе это тоже может быть интересно, но не сейчас, время уходит, ты опоздаешь на свидание, а кроме того, если разобраться, никакой это не интересный случай, зачем тебе думать о человеке, которого ты больше никогда не увидишь, нет, ничего интересного, вспомни, что ты думал там, в лагере: жизнь — это дорога, военная служба — объезд, и, когда объезд кончится, ты возвращаешься на дорогу, почти в том же месте, где с нее съехал, и не о чем тут думать, не будь кретином, и этого парня ждет все то же: кончит службу — вернется в деревню, и дорога окажется прежняя, и вообще — хватит выстраивать образные сравнения — дороги, объезды… этим развлекаются в средней школе, а ты уже студент, и тебя ждет Кармен, Кармен, женщина, достойная быть матерью твоих детей, нужно ее сохранить, не терять же такую девушку из-за одного несчастного придурка, с которым жизнь тебя свела в армии, вы с ним оба вернетесь туда, откуда свернули, на свою главную дорогу, и оба — с приобретением: у тебя — Кармен, у него — воспоминания обо всех белокурых иностранках, какие только ни побывали в Пальме, но, в конце-то концов, жизнь пойдет по-прежнему, словно ничего не произошло…

Микел Анжел Риера

Стеклянная клетка

Посвящается Франсеску Казасновас и Пере Росельд

Идя на работу и возвращаясь домой, я каждый раз проходил по тротуару мимо дома, в первом этаже которого происходило настоящее вавилонское столпотворение, лихорадочно суетились плотники, маляры, электрики, декораторы и прочий народ — они там сооружали что-то, не имеющее ко мне никакого отношения, скорей всего ресторан среднего класса, и видно было, что его открытие уже не за горами. Должен пояснить, что это строительство не имело ко мне никакого отношения лишь в том смысле, что посещение подобного заведения было мне не по карману и я не собирался стать его завсегдатаем, но, с другой стороны, я проходил мимо будущего ресторана по три-четыре раза в день, и он все больше вторгался в мой мир, именно вторгался, потому что я не находил, да, собственно, и не пытался найти, в своей душе какого бы то ни было интереса к нему, однако столько раз бросал на него мимоходом рассеянный взгляд (это было самое оживленное и людное место на моем пути от автобусной остановки до нашего учреждения), что мне стали казаться знакомыми лица тех людей, которые с каждым днем суетились там все больше, думая, вероятно, о назначенном сроке открытия; для меня это был день как любой другой, а этих людей он подгонял, и они в своих заботах, пожалуй, ни разу на меня и внимания не обратили. Но я-то их замечал, как я уже говорил, и даже, можно сказать, невольно раскладывал по полочкам: сегодня одну черточку подметил, завтра другую — и так понемногу получил о каждом из них какое-то представление, построил психологическую модель, основанную, разумеется, на случайных эпизодах, сценах, брошенных вскользь фразах. При этом я отмечал про себя, как один за другим завершались разные этапы строительства — плотницкие работы, малярные, проводка электричества и прочее, — по тому, как исчезали те или иные лица. Особой проницательности тут не требовалось: в один прекрасный день исчезли плотники, значит, наступил черед маляров и отделочников, когда исчезли маляры, надо было ожидать прихода мебельщиков, и так поочередно одна бригада сменяла другую, причем с каждым разом число рабочих уменьшалось; и вот наконец, когда интерьер был закончен и, на мой взгляд, получился слишком серьезным и строгим для того, чтобы обеспечить коммерческий успех, если принимать во внимание заранее приподнятое настроение людей, идущих в ресторан, — и вот тогда на смену рабочим появились новые, незнакомые мне люди и занялись разными мелочами, оформлением витрин и полок, я понял, что это — будущие официанты. С их появлением словно кто-то захотел лишить меня удовольствия изучить также и лица официантов, я стал часто находить дверь ресторана закрытой или чуть приоткрытой, и это был как бы последний штрих, заключительный аккорд симфонии, исполненной большим оркестром, верный знак того, что день торжественного открытия вот-вот наступит.