Мелвин Эллис - Индеец с тротуара

• Название: Индеец с тротуара
• Автор: Мелвин Эллис
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Разное
• Год: 1983

«Индеец с тротуара» — реалистическое художественное произведение, результат поэтического восприятия автором природы и его глубокого понимания духа американских индейцев. Чарли, герой повести, никогда не покидал города. Он почти ничего не знает об образе жизни своих предков. Он никогда не видел лесов. Убежав из города, в котором его несправедливо обвинили в убийстве, он не только учится жить в лесной глуши, но одновременно «встречает самого себя», обретает свою «индейскую суть». Остросюжетная и содержательная повесть знакомит нас с проблемами, стоящими сегодня перед многими индейцами, оторванными от культуры и обычаев своих предков и не принятых в широкое общество.

---

— Садись, — сказала она.

Он опустился на землю, и девушка быстро и ловко, словно всю жизнь мастерила из лоскутьев рубашек и блузок самодельные мокасины, обернула материей его ноги, а края завязала вокруг щиколоток.

— С ума сойти! Посмотрели бы на меня ребята с Бредди-стрит. На другой же день это стало бы последним криком моды.

— Только иди осторожно, — предупредила она, — а то снова окажешься босиком; с твоей нежной кожей придется тебе удирать на карачках.

Она повела его за собой, а когда они дошли до звериной тропы, Бетти обернулась и спросила:

— Видишь эту тропу?

— Нет, не вижу.

Она опустилась на колени, он присел рядом.

— Смотри внимательно. Тропа едва заметна, но если не сбиваться с нее, идти будет нетрудно. Здесь нет ни веток, ни колючек. Олени давно ходят по этой троне, главное, не сбиваться с нее. Не отставай, и мы пойдем как по асфальту.

Сначала ему трудно было идти по тропе, петлявшей через лес — олени выбирали самый удобный путь. Но вскоре он стал различать ее направление и повороты. Тогда он дотронулся до плеча девушки и сказал:

— Давай я попробую идти первым.

Она улыбнулась и пропустила его вперед.

Чарли считал, что слово «тропа» означает протоптанную дорожку. Но тропу, по которой они шли, можно было угадать лишь по едва заметным просветам в кустарнике. Поначалу он сбивался с пути и сразу же натыкался на острые сучья. Тогда Бетти звала его обратно, и они возвращались на тропу. Вскоре он, ведомой некогда дремавшим, а теперь разбуженным инстинктом, уверенно зашагал по петляющей через лес тропе.

Они дошли до ручья, и Чарли остановился. Тропа терялась в зарослях деревьев на другом берегу. Ничто не указывало, где она продолжается. Он повернулся к Бетти. Та молча наблюдала за ним, потом улыбнулась, подошла к самой воде и показала пальцем на ручей.

— Вот.

На дне прозрачного ручья он увидел едва заметное углубление — тропа продолжалась вниз по течению.

— Ни за что бы не догадался, — сказал он.

— Иди по этой тропе, Здесь нет острых камней — олени обтесали их.

Чарли уверенно пошел первым вниз по ручью, но вскоре камни и маленькие валуны стали больно бить его по ногам. Он остановился в замешательстве и повернулся к Бетти. Та немного отступила назад и поманила к себе. И Чарли увидел, что тропа выходит на берег и тянется среди деревьев.

— Но мы должны идти дальше по воде, — сказала Бетти, — на тот случай, если они явятся сюда с собаками.

Он повернулся и пошел дальше вниз по течению.

Там, где в ручей впадал другой ручеек, Бетти свернула. Ручеек этот был не шире ручки от топора. Они пошли вверх по его течению; ручей становился все уже и уже, пока наконец совсем не исчез в грудах покрытых мхом камней, окаймленных высоким папоротником, все еще зеленым в этих прохладных местах, — ключевая вода летом и зимой сохраняла здесь одну и туже температуру и преграждала путь холоду, в то время как весь окружавший их лес уже потемнел.

— Переждем, пока стемнеет, — сказала Бетти.

И тут он впервые заметил вход в пещеру — туда мог протиснуться лишь олененок, но когда им удалось проникнуть внутрь, они оказались в большой каменной комнате.

В середине бил небольшой ключ. Тонкая струйка воды стекала вниз по узкому желобку в камни. За долгие годы вода прочертила свой путь в песке и в скальной породе.

— Ну как? — спросила Бетти.

— Не верю собственным глазам.

— Я играла здесь еще ребенком.

— Как в сказке.

— Здесь нас никто не найдет, — сказала девушка.

Глава 14

В пещере было прохладно. Чарли растянулся на песке. Бетти сняла с его ног тряпки, намочила их в прохладной ключевой воде и снова намотала ему на ноги.

— Много лет назад здесь жили индейцы нашего племени, — сказала она, потом поднялась и зачерпнула горсть песка. — Посмотри. — Она перебирала пальцами песок, лежавший на ладони.

— Видишь мелкие осколки черепков, совсем крохотные; образцы побольше и получше собрали и отправили в Милуоки, в музей.

Девушка увидела, что Чарли не может различить мелких осколков. Тогда она выбрала из песка один из них и протянула ему. Осколок был размером с ноготок, твердый и гладкий.

— Что же мы будем делать? — наконец спросил он.

— Дождемся темноты и пойдем дальше. Надо добраться до места, где можно получить помощь и еду. А потом будем действовать по обстоятельствам.

— Ты понимаешь, что стала соучастницей преступника? — спросил он.

— Понимаю.

— Зачем тебе это?

— Должен же кто-то помочь тебе. И вообще, разве мы не должны помогать друг другу?

— Но если тебя поймают, посадят в тюрьму.

— Меня все равно посадят.

— Почему ты так думаешь?

— А потому, что мы собираемся взорвать плотину.

— Но не одна же ты, — сказал он и привстал.

— Мы все.

Он посмотрел ей прямо в глаза и опустил голову. От его взгляда не ускользнула мягкая выпуклость ее груди под красной блузкой.

— Но тебя же могут обидеть, — сказал он.

— Меня уже обижали. Не раз. Разом больше — ничего не меняет.

— Расскажи, как это было, — попросил он.

— Сам знаешь, как это бывает. Всю жизнь, кроме тех четырех лет, когда я уезжала на учебу, я жила впроголодь.

— Но ты прожила хотя бы четыре хороших года.

— Да что ты, это было ужасное время.

— Почему ужасное?

— Лучше не вспоминать.

— Это ты про белых парней?

Она кивнула.

— Они что: дразнили тебя «скво»?

— Нет, дразнили девчонки. Мальчишки считали каждую индианку продажной.

— И как же ты отвечала им?

— Я с ними не связывалась. Отсиживалась у себя в комнате. Встречала их только на лекциях.

— А как ты туда попала?

— Получила стипендию для индейцев. Сначала я хотела стать учительницей, преподавать историю, но потом передумала, когда узнала, что в учебниках только и говорится, что о славном продвижении американских поселенцев на Запад. И ни слова о захвате индейских земель, о том, как белые американцы убивали, насиловали, пытали индейских женщин и детей…

— И ты бросила историю? — спросил он.

— Нет, но ни в одном учебнике я не прочла о том, как белые американцы истребляли наши племена. Ни слова о нарушенных обещаниях, о мародерстве, о массовых убийствах. Если бы не книга «Схорони мое сердце в Вундед — Ни», написанная Брауном, люди никогда бы не узнали о зверствах, насилиях и жадности белых поселенцев.

— Вот об этом ты бы и рассказала своим ученикам, — сказал он.

Бетти рассмеялась.

— И в ту же секунду меня бы уволили. Да и вообще мне так надоели эти белые, что я решила вернуться в резервацию. Пусть здесь живешь впроголодь, все лучше, чем постоянные унижения. По крайней мере, здесь меня считают человеком.

Чарли молчал. Он сгреб горсть песка и растирал его между ладонями.

— Понимаю, — наконец вымолвил он.

И он рассказал ей о рабочих, которые сортировали кости индейцев. И о том, как во втором классе учительница вызвала его к доске: «А ну-ка, Чарли, покажи нам танец индейских воинов».

Он рассказал ей о том, как белые унижали его, как прозвища вроде Прыгающая Корова или Ползучая Змея, сначала данные в шутку, превращались потом в оскорбления.

— С белыми я никогда не чувствовал себя в своей тарелке, — сказал он. — Никогда, я все время хотел вернуться в резервацию, но мать была против. Она говорила, если я вернусь сюда, превращусь в ничтожество.

— Она была права.

— Но ты же вернулась…

— Да… — задумчиво сказала Бетти.

— Это имеет смысл, — сказал Чарли. — Как-то в Милуоки одна девчонка из нашего класса пригласила меня после школы к себе домой пообедать. И знаешь, о чем спросила меня ее мать? Она хотела узнать, что я думаю о скальпировании. Я, десятилетний мальчишка.

Бетти рассмеялась.

— А ты бы попросил у нее нож и предложил ей показать, как это делается.

Чарли улыбнулся.

— Все дело в том, — продолжал он, — что до этого случая я никогда не думал о себе как об индейце. А после — не считал себя никем, кроме как индейцем. Где бы я ни был, мне казалось, что все смотрят на меня только как на индейца.

Бетти кивнула;

— Понимаю.

— …Однажды в баре я заказал кружку пива, и бармен отказался обслужить меня, — продолжал Чарли. — «Огненную воду индейцам не продаем. Не хочу, чтобы взбесившийся дикарь разнес мой бар», — сказал он. Я чуть не убил его тогда.

Чарли замолчал.

— Лучше и не вспоминать… — сказал он после паузы.

— Последний вопрос, — сказала Бетти. — А что говорит об этом твоя мать?

— Она умерла.

— Прости.

— Ничего страшного. Теперь ей даже легче. Она хотела жить по законам белых. Но эти законы были не для нее. Она и меня заставляла жить по этим законам.