Юрий Корчевский - Вещий. Разведка боем

• Название: Вещий. Разведка боем
• Автор: Юрий Корчевский
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87339-5

Он не только заброшен из нашего времени в Московское Царство, но и одарен способностью видеть ВЕЩИЕ СНЫ.

Он стал одним из лучших фехтовальщиков в царском войске и заслужил боярское звание, защищая рубежи Руси от татарских набегов.

Боярская честь обязывает «попаданца» принимать любой вызов и первым бросаться в самое пекло, будь то самоубийственная атака против целого войска, рискованная вылазка за «языком» во вражеский тыл или смертельно опасная «разведка боем»!

---

– Чего надоть?

– Открывай ворота и зови хозяина.

Загромыхали запоры, ворота открылись. Я завел лошадей во двор, а с крыльца уже спускался купец. Было видно, что он сдерживает себя, чтобы не побежать. Да только негоже лицо ронять.

Дойдя до лошади, на которой сидели оба голубка, он покачал головой, бросил мне:

– Развяжи!

Я развязал веревку, снял с лошади девчонку.

– Иди к матери, потом поговорим.

Тонька испуганной мышью кинулась в дом. Боярин неловко слез с лошади сам – неудобно со связанными руками. Купец вдруг размахнулся, врезал ему в ухо, когда Илья упал, принялся пинать его ногами. Я обхватил купца руками, оттащил от парня.

– Охолонись, Гаврила! Не по чину бьешь, кабы сам за членовредительство в суд не попал.

Слова мои охладили купца.

– В подвал мерзавца! – бросил он слугам. – Пусть посидит ночь, а утром отца его пригласим.

Купец пошел в дом, позвал меня за собой. Двое слуг поволокли Илью в подвал.

Гаврила сел за стол, подтянул к себе кувшин с вином, разлил в серебряные кубки. Один придвинул ко мне:

– Давай выпьем за удачное окончание!

Мы выпили не чокаясь, как на похоронах.

– Сколько я тебе должен?

– Мы не уговаривались, сколько дашь – столько и возьму.

Купец вышел, почти сразу вернулся. Бросил на стол мешочек, звякнувший монетами.

– Прости, забот сейчас у меня много. Благодарен премного, что дочь быстро вернул, еще никто не хватился. Рад, что не ошибся в тебе.

Я поклонился, подхватил мешочек и вышел.

Вскоре я был дома, перемахнул через забор и постучал в окно.

Когда после ужина мы уже лежали в постели, Лена попросила рассказать, зачем приходил купец Перминов и куда я исчезал. Взяв с нее слово молчать и никому не рассказывать, опустив некоторые детали, я живописал историю побега и поимки беглецов. Лена слушала затаив дыхание, глаза ее блестели. В конце моего повествования на глазах появились слезы.

– Это жестоко!

– Ты о чем?

– Илью отдадут под суд и лишат боярского звания. У Перминова полно денег, и он подкупит любой суд. Надо спасти Илью.

– Ты предлагаешь мне пойти в суд видаком? Нет уж, напакостничал – пусть отвечает, коли он мужчина.

– Как ты не понимаешь, он ее любит!

– И что с того?

– Бесчувственный чурбан! Где он?

– Известно где – в подвале у Перминова.

– Юрочка, дорогой, вызволи его оттуда.

Ни фига себе – вызволи. Не для того я помог его туда упрятать, чтобы самому вызволять.

Ленка не успокаивалась, упрашивала, клянчила, ругалась. Наконец я не выдержал:

– Хорошо, прямо сейчас оденусь и пойду вызволять. Только ведь собаки во дворе злющие.

– Милый, ты сумеешь.

Вот незадача. Один говорит – поймай и платит деньги, другая – вызволи. И все на мою голову. А в принципе – я дело сделал, беглец в узилище, деньги у меня, Антонина под бдительным надзором. Если я ему устрою побег, никто меня не заподозрит. Будь что будет.

Одевшись, я вышел во двор и пошел к дому купца.

С трудом нашел в темноте дом Перминова и перемахнул через забор. Куда заперли Илюшку, я видел. Запор оказался хлипкий, да и кто покусится на продукты в погребе на своем дворе – не поруб, чай. Я шагнул в темноту:

– Илья, ты здесь?

Тяжкий вздох:

– Здесь, где мне еще быть!

– Сбежать хочешь?

– Не по чести-то.

Я аж вскипел:

– Ах ты, засранец, девок портить – по чести, а убежать – честь не позволяет. Ты хоть понимаешь, что на суде звания боярского лишиться можешь, и виру князь наложит такую, что тебе и родителям век вовек не расплатиться?

– Что-то голос твой похож на голос того, кто нас пленил.

– Это я и есть!

Илюшка замолчал.

– Ты говорить будешь, или мне уйти?

– А ну как обман? Не верю я тебе.

– Нет у меня времени с тобой долго говорить: учуют собаки – обоих подерут, и на суд оба пойти можем.

– Ладно, согласен.

В темноте подвала послышалась возня. К двери подошел Илья. Руки его были связаны. Я вытащил нож, разрезал путы. Пленник начал растирать кисти.

– Бежать есть куда?

– Есть.

– Тогда сейчас бежим к забору, если собаки нападут, попробую задержать. Ты же беги, меня не жди и забудь про меня. Поймают ежели – сам сбежал.

Мы пошли к забору. Заслышав наши шаги, темной тенью из-за угла дома вылетела огромная собака. Молча, без лая она кинулась в нашу сторону.

– Беги, – толкнул я Илью. Он бросился к забору, а я вытряхнул из рукава кистень. Саблю я не брал – чай, не на войну шел, во двор к купцу, и убивать никого не собирался. Когда до пса оставались метры и я различил злобные зеленоватые глаза, рука моя рванулась вперед, и кистень врезался кобелю между глаз. Я перепрыгнул через забор. Ильи след простыл. Вот и славно, что он не видел ничего, ни к чему мне лишние разговоры.

Бегом я рванул домой, мне не хотелось, чтобы меня кто-нибудь увидел. Не успел постучаться, как дверь распахнулась. Елена стояла в одной ночной рубашке, накинув на плечи платок.

– Што?

– Цел, как видишь.

– Я об Илье.

– Вызволил, убег, даже спасибо не сказал.

Елена наградила меня страстным поцелуем. Под тоненькой ночной тело было как обнаженное. Едва заперев дверь, я разделся, бросая одежду, и мы нырнули в постель. Я был достойно вознагражден.

А утром в ворота раздался стук. Уж больно рано, только забрезжил рассвет.

Учитывая, что я полночи не спал, вставать не хотелось. Стук повторился. Пришлось вставать, одеваться, выходить во двор. У ворот стоял мужичок, представившийся слугою купца Перминова.

– Доброго утречка вам! Хозяин к себе просит, уж не гневайся.

Умыв лицо, я оделся подобающим образом. Оседлал лошадь и вскоре был у дома купца.

Во дворе бегали слуги, и явно чувствовалась суматоха и растерянность.

Слуги доложили о моем приезде, и купец лично вышел на крыльцо встречать гостя, проявляя уважение. Едва успев зайти в дом, купец огорченно сказал:

– Сбег Илюшка-то, не усмотрели.

– Дочка на месте?

– Дома, за нею уж пригляд строгий. Второй раз не осрамимся. Видно, помог кто-то из прислуги. Как после того челяди верить?

– Прискорбно, только от меня что надо?

Купец помялся:

– Не возьмешься сыскать?

– Нет уж, извини, Гаврила, я только вчера беглецов вернул. За три дня едва лошадь свою не загнал, пока все дороги обшарил. Не поверишь – от седла седалище болит. Нет, не проси. В баньку хочу, передохнуть надо, почитай – все ночи не спал, – вдохновенно врал я.

Купец вздохнул:

– Видно – судьба. Прости за хлопоты.

Я откланялся и вернулся домой. Не для того выпустил я его ночью, чтобы вновь разыскивать.

Прошло время, пришла зима с ее снегами и морозами. Оживилась торговля, несколько приутихшая в распутицу. Дороги непроезжие, грязи столько, что лошади по брюхо в нее проваливаются. Какие уж тут телеги? Да в ненастье и немного найдется охотников мокнуть под дождем, бродя по торгу.

Зимой же крестьяне свободны, вот и тянутся в город по льду замерзших рек на лошадках, запряженных в сани. Дорожка на загляденье – ровная, без рытвин и ухабов. Гляди только, чтобы в полынью не угодить. Вот и старается крестьянин в город попасть, на торжище, чтобы разумно потратить заработанные осенью деньги.

В город везли остатки нераспроданного урожая – репу, морковь, мороженое мясо и рыбу, ведра с замороженным молоком, мед. Назад – железные изделия – топоры, лопаты, косы, замки. Женам и семейству – ткани: попроще – для каждодневной работы, а уж шелк – для праздничной одежды. Жены пошьют – в селе они все рукодельницы. Детям – подарки, как без этого: леденцы на палочке, пряники печатные, свистульки глиняные, игрушки деревянные. Кто позажиточнее – покупали слюду на окна вместо бычьих пузырей.

Вино рекою лилось в трактирах, все близкие к торгу харчевни были полны. Крестьяне обмывали покупки, купцы – прибыль от торговли. Упивались и допьяна, однако трактирщики таких на улицу не выпускали, прислуга уносила их в отдельную комнату – пусть проспятся. И не потому, что жалостливые такие, боящиеся, что пьяные пообмораживают руки-ноги – нет. Был на то Указ государев, и за исполнением его городская стража наблюдала.

Обирать пьяных тоже было не принято. Уже не по Указу, потому как одного оберут, другого – пошел слушок, – и конец репутации. Были иногда случаи, как без этого, только большей частью баловались слуги.

В один из таких дней на санях ко мне пожаловал самолично Перминов. Надо же, не забыл дорожку.

В дорогой собольей шубе, песцовой шапке, вышитых валенках он внес в дом запах мороза. Отряхнув в сенях валенки, сбросил мне на руки шубу и шапку, уселся на лавку. Краснощекий, веселый, с расчесанной и умащенной маслом бородой. Что-то непохоже, что придавлен тяжкими делами.