Филиппа Грегори - Другая королева

• Название: Другая королева
• Автор: Филиппа Грегори
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87492-7

Мария Стюарт оказывается в западне. Предательство лордов и неспокойная обстановка в стране толкают ее к бегству. Оказавшись в Англии, она отправляется к Елизавете Тюдор, своей кузине, у которой надеется найти спасение. Но Елизавета не рада родственнице. Поселив Марию в доме Джорджа Талбота и его жены Бесс, она надеется навсегда лишить ее престола. Сможет ли Елизавета осуществить свой план, а семейство, славящееся своей верностью английской короне, устоять перед очарованием опальной шотландки?

---

Наша Елизавета, принцесса-протестантка, знает цену хорошей собственности не хуже любого из нас и любит, как и все мы, мир, землю и твердую валюту. Она хорошо понимает, какова цена нашей верности ей. Мы все будем добрыми протестантами и верными подданными, если она оставит нам краденые богатства папистов и позаботится о том, чтобы ни один папист больше не сел на трон и не стал угрожать нашим состояниям.

Я держалась возле нее с самого начала – и по расчету, и по склонности. Выросла я в протестантском доме, в услужении у великой леди Фрэнсис Грей, была компаньонкой леди Джейн Грей, и я служила Господу, который признает усердный труд. Я была в Хетфилде, когда мой друг Роберт Дадли лично привез известие, что прежняя королева умерла и Елизавета – ее наследница. Я, красивая и богатая вдова (благослови за это Господь моего супруга Кавендиша), была на ее коронации, а мой следующий муж, сэр Уильям Сент-Лоу, был при ней старшим виночерпием Англии. Я заметила его на вечернем обеде в честь коронации и знала, что он, поглядев на меня, увидел хорошенькую женщину тридцати лет, с обширными землями, которые так соблазнительно тянулись вдоль его собственных. Бесценный Кавендиш оставил меня в столь процветающем положении, что я могла заполучить, возможно, и лучшего мужа. Таким называли сэра Джона Тинне из Лонглита, но были и другие. Сказать по правде, Уильям Сент-Лоу был хорош собой, и он мне понравился сам по себе. К тому же, хотя у сэра Джона и был Лонглит, дом, хозяйкой в котором мечтала бы стать любая женщина, земли Уильяма Сент-Лоу располагались в моем родном Дербишире, отчего сердце мое забилось чаще.

С таким мужем и доброй королевой-протестанткой на троне никто уж точно не станет расспрашивать о происхождении пары золотых подсвечников, некогда стоявших на алтаре, а теперь – на моем лучшем столе. Никто не станет беспокоиться по поводу трехсот с чем-то миленьких серебряных вилок, пары дюжин золотых кувшинов, изысканного венецианского стекла и сундуков с золотыми монетами, которые внезапно объявились в перечне моего имущества. Уж конечно, видит Бог протестантов, которого все мы чтим и которому поклоняемся, никто не стал бы тревожить верную вдову, которая всего-то имеет склонность к красивым вещам, которые ей попадаются. Не будет большого волнения из-за земель, некогда принадлежавших церкви, а теперь – мне. Да его и не должно быть. «Не надевай намордника на вола, что идет по полю», – говаривал мой Кавендиш, а иногда добавлял: «Господь помогает тем, кто сам себя не обидит», – и шуткой это было лишь отчасти.

Но никто из нас, клянусь Богоматерью, никто, даже в самом стяжательском настроении, не взял бы замка Татбери даже в подарок. Привести его в порядок обойдется дороже, чем снести и отстроить его заново. Так и представляю, как мой Кавендиш взглянул бы на него и сказал: «Бесс, милая, замок – вещь изысканная, но что в нем за выгода?» И мы бы уехали прочь к какому-нибудь лучшему вложению: к чему-нибудь, что можно купить по дешевке и улучшить.

Вспоминая Кавендиша, я изумляюсь моему новому мужу, графу. Его семья веками владела половиной Англии, и Татбери всегда сдавали внаем; но они позволили ему прийти в такое состояние, что он для них не годится, не годится он и для того дурака, что захотел бы их от него освободить. Конечно, мой муж граф не заботится о мелочах, он никогда не пекся о низких вопросах прибыли и убытка. В конце концов, он дворянин, а не купец, как мой Кавендиш. Он не идет в гору, как мой Кавендиш, как когда-то с гордостью шла я. Мой муж граф владеет столь обширными землями, столько народу у него служит, арендует и зависит от него, что он понятия не имеет, какие у него доходы и расходы. Кавендиша бы с души воротило так «благородно» вести дела. Я сама так не делаю; но знаю достаточно, чтобы восхищаться.

И не то чтобы с деревней Татбери что-то было не так. Дорога, идущая через нее, вполне широка и неплохо проторена. Есть пристойная пивная, есть таверна, которая явно была когда-то церковным приютом для бедняков, пока кто-то не сделал ставку и не заполучил его, – хотя, глядя на поля вокруг, я сомневаюсь, что в том была большая выгода. Здесь кругом добротные фермы и плодородные земли, и река по ним протекает глубокая и быстрая. Земля равнинная, не такая, как я люблю: крутые холмы и низины Дербишира. Тут все довольно плоско, и замок Татбери торчит на своей маленькой насыпи, как вишенка на кучке взбитых сливок. Дорога к замку вьется по холму, как тропинка по мусорной куче, а на вершине стоят красивые ворота, выстроенные из хорошего камня, и внушительная башня, при виде которой начинаешь надеяться на лучшее; но вскоре разочаровываешься. За крепостной стеной слева стоит домик, разве что не привалившийся к сырой стене, внизу – большой зал, наверху уборные, сбоку кухня и пекарня. И вот это, будьте любезны, покои королевы Шотландии, которая родилась в замке Линлитгоу, а выросла в шато в Фонтенбло, и может несколько удивиться, обнаружив себя в зале, где зимой почти не бывает дневного света и стоит зловоние от навозной кучи по соседству.

На другой стороне двора жилище владельца замка, где должны ютиться мы с моим господином – в наполовину каменном, наполовину кирпичном здании с залом внизу и жилыми комнатами наверху и, слава богу, по крайней мере, пристойным камином, куда сразу можно положить целое дерево. Больше ничего нет. Все постройки в ужасном состоянии, внешняя каменная стена готова рухнуть в канаву, с крыш падает черепица, во всех дымовых трубах вороньи гнезда. Если королева поднимется на башню, что стоит рядом с ее покоями, то сможет осмотреть окрестности, плоские, как круг сыра. На юге есть густые леса, где водится дичь, но к северу все уныло и плоско. В общем, будь тут красиво, я бы уговорила моего господина перестроить замок в хороший дом для нас. Но мой муж особого интереса к нему не проявляет, а у меня его нет и вовсе.

Что ж, теперь интерес придется проявить! Мы тащимся вверх по холму, мои добрые кони скользят и месят грязь, возчики погоняют: «Пошел! Пошел!» – чтобы те натянули упряжь и заволокли повозки на холм. Двери замка открыты, мы вваливаемся во двор и застаем там все население – с разинутыми ртами, в грязной одежде, мальчишки-косари босиком, конюхи без шапок, и выглядят все они так, словно их только что освободили с турецкой галеры, а вовсе не как слуги в благородном доме, ожидающие прибытия королевы.

Я спрыгиваю с лошади прежде, чем кто-нибудь додумается подойти и помочь мне.

– Ну что, подлые мошенники, – раздраженно говорю я, – нужно привести здесь все в порядок к концу января! Начинаем сейчас же.

1569, январь, по дороге из замка Болтон в замок Татбери: Джордж

Она – напасть и головная боль, женщина бесконечных капризов и прихотей, ночной кошмар, сплошное беспокойство и великая, великая королева. В этом ей не откажешь. Каждый ее жест каждый день, даже когда с ней особенно трудно, даже когда она особенно злонамеренна, выдает в ней великую, великую королеву. Я никогда прежде не встречал такую женщину. Я даже никогда прежде не видел такую королеву. Она – удивительное создание: своенравная, переменчивая, вся – ветер и страсть, из всех смертных созданий, что я видел, только она подлинно божественна. Все короли и королевы стоят к Господу ближе, чем простые мужчины и женщины; но она, на моей памяти, первое живое тому доказательство. Она подлинно осенена Господом. Она подобна ангелу.

Она мне не нравится. Она легкомысленна, вздорна и противоречива. То она умоляет меня позволить ей скакать по полям галопом, чтобы сбежать от скучного продвижения по грязной дороге (мне приходится отказать), то слишком больна и устала, чтобы ехать дальше. Она не выносит холода, не может стерпеть ледяной ветер. У нее хрупкое здоровье, бок у нее все время болит. Думаю, она хрупка, как обычная слабая женщина. Но если так, откуда она взяла отвагу и силы, чтобы спуститься по веревке со стены замка Болтон? Или скакать трое суток после сокрушительного поражения под Лэнгсайдом, в Шотландии, до Уайтхейвена, в Англии, трое суток питаясь одной овсянкой, обкорнав волосы, чтобы сойти за мальчишку? Скакала изо всех сил, спала на жестком, и спутниками ее были грубые солдаты. Какие силы, недоступные простым смертным, она может призывать? Должно быть, сам Господь дает ей эту несокрушимую мощь, а ее женская природа подрывает эту мощь в силу естественной хрупкости.

Должен признаться, она не внушает мне ни любви, ни глубокой преданности. Я никогда не принес бы ей обета – какой принес своей королеве. Эта же словно ртуть: сплошной огонь и свет. Королева, желающая удержать свои земли, должна тверже стоять на земле. Королева, надеющаяся побороть ненависть, которую по природе своей питают мужчины к тем женщинам, что преступили божии установления и стали править, должна быть тверда как скала, должна быть земным созданием. Моя королева пустила во власть глубокие корни. Она Тюдор со всеми их смертными желаниями и земной алчностью. Моя королева Елизавета – весьма устойчивое создание, она земная, как мужчина. Но эта королева соткана из воздуха и ангелов. Королева из огня и дыма.