Семен Кончилович - Гибель Иудеи

• Название: Гибель Иудеи
• Автор: Семен Кончилович
• Жанр: Литература 19 века
• ISBN: 978-5-85689-123-1

В этом историческом романе перед читателем предстаёт Рим первого века нашей эры; на дальних границах Империи идёт Иудейская война. Времена Веспасиана и Тита, времена зарождения новой, непризнанной религии, которой суждено покорить половину мира, времена новых пророков и лже-пророков; времена, в которые ожидается кончина мира, и железная поступь римских легионов только убеждает в том, что эта кончина не за горами.

---

К нему в тот вечер, когда произошло убийство в синагоге, Помпония Грецина и направилась в закрытых носилках. Множество народа, пешком и верхом, на носилках и в колесницах, направлялось в город, и, потому ее носилки медленно подвигались вперед. По обеим сторонам дороги направо и налево возвышались надгробные памятники знатнейших фамилий Древнего Рима; пышные памятники стояли вместе с более скромными, вокруг каждого находилась площадка, усаженная цветами.

Через полчаса носилки остановились, и Помпония Грецина поднялась по ступенькам мраморной лестницы, направляясь к небольшой двери простой постройки, надпись над входом которой гласила, что здесь помещается фамильный склеп Помпонии.

Стоявшие у памятника почтительно поклонились госпоже, которая ласково ответила на приветствие.

– Пресвитер Дионисий еще не пришел? – спросила она.

– Он ждет внутри в гробнице, – отвечал один из стоявших.

Грецина вошла во внутреннее помещение памятника, на стенах которого изображены были сцены жатвы и сбора винограда, и спустилась по узкой лестнице, ведшей в небольшой четыреугольный склеп под землей. Направо и налево по стенам находились мраморные доски с надписями, показывавшими, кто здесь погребен; направо в стене приготовлено было место для нового погребения. Потолок этого внутреннего помещения украшен был изображениями павлинов, поддерживавших венок, по углам изображены были два пастыря с агнцами на плечах и две молящиеся девы с воздетыми руками; а посредине два льва со стоявшей между ними мужской фигурой тоже с воздетыми руками. На стенах среди мраморных досок видны были голуби с пальмовыми ветвями; на одной картине изображалось, как бросают с корабля мужчину морскому чудовищу, на другой же, как это чудовище извергает его обратно на землю.

Несколько глиняных светильников мерцающими огоньками слабо освещали склеп.

– Ты давно дожидаешься, отец? – спросила Помпония Грецина, поклонившись пресвитеру.

– Если мне и пришлось ожидать, благородная Люцина, – отвечал он, – то эти изображения никогда не позволят соскучиться. Тем, которые не имеют никакой веры во Христа, не дано и никакой надежды за гробом. Нам же, например, это изображение Даниила во рве львином, равно как и изображение Ионы во чреве китовом, возвещает избавление от уничтожения и смерти и вечную жизнь, когда добрый Пастырь вознесет души праведных, как этого агнца, в цветущие райские кущи для мира и успокоения.

– Это успокоение дастся и нашему прекрасному юноше, – ответила Грецина.

– То была святая ревность, – сказал пресвитер, – которая побудила его пред братьями своими по племени открыто свидетельствовать о Христе. Они сделали с ним то, что некогда сделали и с Учителем.

– И я, опасаясь, что они откажут ему в месте для погребения среди своих братьев, устроила могилу в моем склепе. Не правда ли уютное место?

– Это не первый, благородная Люцина, – улыбаясь, отвечал пресвитер, – которому ты даешь прибежище в этом тихом доме мира!

– Чем же можно лучше украсить то место, в котором буду покоиться некогда и я, – воскликнула Грецина – как не гробами бедных братьев, тем более что они умерли мучениками? Прошу тебя, отец, – сказала она пресвитеру, – пройти в новую пристройку, к гробнице; я хочу посоветоваться, какими изображениями лучше всего украсить там потолок.

Они вышли наверх и направились к пристройке. Не сколько человек, стоявшие у склепа, поклонившись пресвитеру, продолжали негромкий разговор. Предметом его служила Люцина.

– Вы спрашиваете; как госпожа сделалась христианкой? – проговорил один из них. – Дело это, разумеется, устроилось тайно, так что только наиболее близкие к госпоже могли знать о ее решении. Мне передавали, что, когда муж ее находился в Британии, она случайно услышала проповедывавшего в то время в Риме апостола Павла. Вначале она не придала значения речам апостола, но впоследствии, все более и более задумываясь над ними, решила принять христианство. Да и в самом деле, как можно было не принять святой истины, исходившей из уст великого апостола? И она, дочь сенатора, жена одного из славнейших полководцев Клавдия, еще до возвращения мужа стала христианкой! Лишения похода, – продолжал он, – подорвали здоровье Плавта, и не прошло и года, как он сошел в могилу. Конечно, не было недостатка в таких, которые пожелали предложить руку молодой, богатой и знатной вдове. Но она отвергла все предложения, сказав, что твердо решила не выходить еще раз замуж. Между прочим, к отвергнутым ею принадлежал и некто Латеран. Возмущенный отказом, он не прекращал своих преследований и узнал, что Помпония Грецина христианка. Он оказался столь низок, что обвинил ее в противном государственной религии суеверии и представил ее на суд.

– За что, – заметил один из окружающих, – он понес при Нероне вполне заслуженную кару.

– Дело дошло до верховного суда, в состав которого входил и прославленный Сенека. Сенека лично знал нашу госпожу и еще до доноса имел случай убедиться, что она привержена к христианству. Будучи в дружбе с императором Клавдием, он посоветовал ему предоставить дело семейному суду. Семейный Суд производился тайно, и потому о последствиях его никому не было известно. Говорят, Помпония защищала себя сама. Она не отвергала того, что она христианка, но христианская религия тесно связана с иудейской. Иудеи же еще со времен Августа получили позволение придерживаться своей религии, и если им предоставлено было право вместо римских богов признавать другого Бога, то и она имеет право делать то же.

– И что же, судьи приняли ее объяснение?

– Они долго обсуждали это дело, но действительно не было такого закона, который бы запрещал римлянам переход в иудейство, и Помпония Грецина была освобождена. Однако смотрите: кажется, подходят носильщики с покойником.

С наступлением сумерек движение на Аппиевой улице почти прекратилось Несколько запоздавших пешеходов, увидев носилки с покойником за которым шел одинокий старик, подавленный горем, по-видимому, отец покойного, боязливо отошли в сторону.

Люди, ожидавшие у гробницы, приняли носилки и внесли покойника во внутреннее помещение. Пресвитер Дионисий и Люцина, услышав, что принесли покойника, поднялись наверх и, встретив гроб при пении псалмов, и чтении молитв, спустились в нижнее помещение. Пока люди укладывал тело в приготовленную нишу, Люцина старалась успокоить безутешного старика отца. Когда, наконец, покойник, обвитый по иудейскому обычаю белыми пеленами, положен был в узкое ложе, Люцина вылила на него немного благовонного масла. После этого отверстие было плотно закрыто мраморной доской, а края его тщательно замазаны известью. Люцина взяла пальмовую ветвь и венок и прикрепила их над могилой в знак мученичества усопшего и того, что его ожидает в будущей жизни вечное успокоение, как исповедника Христова.

Когда пресвитер Дионисий окончил чтение молитв, все присутствовавшие произнесли "Мир с тобою" и оставили гробницу, чтобы возвратиться в город.

III

У римлян существовал обычай, по которому те, кто желал в первый раз увидеть господина или госпожу, являлись к ним с утренним приветствием.

Иосиф Флавий знал Беренику еще в Иудее, и, хотя она ему не нравилась свой гордостью, однако, рассудив, что теперь она могла оказать ему содействие при дворе, он решил на другой день после своего прибытия в Рим навестить ее. После этого он рассчитывал осмотреть город и его достопримечательности, а затем посетить своего старого друга, верховного раввина, жившего в иудейском квартале. Для утреннего приветствия каждый должен был являться в праздничной белой тоге, но Иосиф Флавии, со времени разрушения Иерусалима, носил лишь траурную черную одежду. Привратник, стоявший у входа во дворец, грубо остановил Иосифа, тем более что сразу узнал в нем иудея.

– В таком наряде, – сказал он, – можно ходить лишь к старым иудейкам, которые торгуют фитилями для светилен.

Даже когда Иосиф сунул ему монету, он не изменил своего решения; тем более что вскользь брошенный на монету взгляд показал, что она не очень высокого достоинства.

– Ты, очевидно, – сказал он презрительно, – пришел к царице просить денег. Но вас столько тут шатается, что сам Крез разорился бы, если бы стал всем давать.

В этот момент из атрия вышел человек, по лицу которого можно было заключить, что он иудей. Так как привратник с особенной почтительностью поклонился ему, Иосиф обратился к нему на своем родном языке и, назвав себя выразил желание поговорить с царицей.

– Твое имя, благородный Иосиф, – ответил вышедший, склоняясь в низком поклоне, – известно и прославляется везде, где только есть дети Израиля. Я сочту для себя высокой честью проводить тебя к царице.

С этими словами он сделал знак привратнику и повел Иосифа через атрий.

Незнакомец, встретивший Иосифа, был богатый ростовщик Самуил, имевший попечение о денежных делах царицы. Он только что ссудил царице значительную сумму, так как она нуждалась в деньгах и больших деньгах, чтобы затмевать нарядами богатейших римлянок.