Николай Коняев - Непобежденная крепость

• Название: Непобежденная крепость
• Автор: Николай Коняев
• Жанр: О войне
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91498-069-3

Орешек, Нотебург, Шлиссельбург… Этой крепости, когда к ней подступили в 1941 году немцы, исполнилось уже шесть веков, но она вступила в бой и, захватчики так и не сумели одолеть ее. Древние стены, скрепленные веками русской истории и духовности, сумели выдержать обрушившуюся на них огневую мощь врага. О подвиге защитников Шлиссельбурга, о героической, но такой не простой судьбе старинной крепости, о чудесах и загадках ее истории, неотделимой от истории всего нашего государства и рассказывает эта книга.

---

Вскоре после освобождения Ленинграда Даниила Андреева демобилизуют из армии. Вернувшись в Москву, он откопает зарытую в землю рукопись своего романа «Странники ночи» и обнаружит, что тетрадь промокла и все чернила, которыми был записан роман, расплылись.

Вот тогда-то, отвлекаясь от «дикой нашей судьбы», и пытается Даниил Леонидович спасти расплывшийся роман.

«В третьем часу ночи над куполом обсерватории разошлись наконец облака, – напечатает он на оставшейся от отца машинке. – В расширяющейся пустоте звезды засверкали пронзительно, по-зимнему. Город давно опустел. Все казалось чистым: массы нового воздуха – вольного, холодного, неудержимого, как будто хлынувшего из мировых пространств – развеяли земные испарения. Фонари над белыми мостовыми горели как в черном хрустале…» Вчерашний солдат из похоронной команды, по сути, заново создаст погибший текст, но «дикая судьба» держала его – и писательская работа завершится в кабинете следователя, определившего Даниила Леонидовича на двадцать пять лет тюрьмы.

Так и получилось, что не только Апокалипсис свяжет судьбу Даниила Андреева со шлиссельбургским узником, но и тюремный срок… Впрочем, во Владимирском централе Даниил Андреев просидел все-таки меньше, чем вечник Николай Морозов – в Шлиссельбургской крепости.

В 1957 году, после перенесенного инфаркта, Даниила Андреева выпустили, и он умер, успев записать «Розу мира» – книгу своих видений и размышлений над ними, названных им метафилософией истории…

Трудно читать эту книгу.

Наверное, если бы прочесть ее, как Евангелие, не сомневаясь ни в единой строчке, результат был бы очевиднее, но «Роза мира» – не Евангелие, это темная и неясная весть из другого мира.

Но нельзя и не прочесть эту книгу, нельзя не услышать эту весть, оглашенную мертвыми устами тысяч солдат, поведавших ее своему бойцу команды погребения…

5

Иногда взгляд Даниила Андреева словно бы упирается в стену тюремной камеры или в раскрытую могилу, и тогда его речь становится невнятной, переполняется образами, которые ведомы только самому вестнику.

«Хохха – это, собственно, не состояние, а целый тип состояний, отличающихся одно от другого тем, с каким именно слоем и с какою из темных иерархий вступает в общение духовидец. Но во всех случаях физические предметы окружения смутно проступают для него сквозь картины иных слоев. Если бы каким-нибудь чудом кто-либо из людей вошел в эту минуту в комнату, визионер его различил бы и, хотя не сразу, мог бы переключиться в обычный план.

У Сталина наиболее частыми были такие хохха, когда он общался с великим игвой Друккарга и с Жругром. Иногда его удостаивает непосредственной инспирацией и сам Урпарп. Было, кроме того, еще одно невидимое существо, специально к нему приставленное, – его постоянный советчик, один из обитателей Гашшарвы, нечто вроде антидаймона.

В состоянии хохха Сталин многократно входил в Гашшарву, в Друккарг, где был виден не только великим игвам, но и некоторым другим. Издалека ему показывали Дигм. Он осторожно был проведен, как бы инкогнито, через некоторые участки Мудгабра и Юнукамна, созерцал чистилище и слои магм. Издали, извне и очень смутно он видел даже затомис9 России и однажды явился свидетелем, как туда спустился, приняв просветленное тело, Иисус Христос. Но эта встреча не вызвала в темном духовидце ничего, кроме усиления смертельной ненависти, и именно поэтому она была допущена Урпарпом.

Хохха вливала в это существо громадную энергию, и наутро, появляясь среди своих приближенных, он поражал всех таким нечеловеческим зарядом сил, что этого одного было бы достаточно для их волевого порабощения.

Именно в состояниях хохха, следовавших одно за другим накануне его 70-летия на протяжении нескольких ночей, он уяснил себе в общих чертах очень неприятные для него события, происходившие тогда в российской метакультуре и в смежных с ней областях. Он явился безмолвным и бессильным свидетелем одной из жесточайших потусторонних битв. Демиурги России, Китая, Махаяны, индо-малайской метакультуры и обеих метакультур Запада сражались со Жругром и с Лай-Чжоем, его новым союзником – странным детищем двух уицраоров, российского и китайского. Уицраоры не были уничтожены, но их экспансия приостановилась. Вокруг них был очерчен нерушимый круг…» Иногда могильная чернота отступает и прозрения Даниила Андреева совершаются в освещенном, дневном пространстве истории: «Ужасает зияющая бездна между долженствованием сверхнарода и тем этическим качеством народоустройства, которое он допускал у себя столько веков. Пугает разрыв между реальным этическим уровнем сверхнарода и тем уровнем, который требуется для осуществления его миссии…»

6

Удивительно, но, читая «Розу мира», постоянно ловишь себя на мысли, что вспоминаешь при этом руины Шлиссельбурга. Ну а размышляя над вариантами шлиссельбургских судеб, всматриваясь в шлиссельбургские отсветы, ложащиеся на события нашей истории, часто вспоминаешь книгу Даниила Андреева.

Помимо прямых пересечений истории крепости и текста книги, помимо пронзительного ощущения высокой эстетики в антиэстетическом, казалось бы, ощущении руин присутствует тут и общность духовной мощи, позволяющей соединять несоединимое.

Превращенная Петром I в тюрьму, сожженная революционерами, а потом обращенная немцами в груду развалин, Шлиссельбургская крепость и в таком состоянии сохраняла духовную мощь, которая устрашала врагов и укрепляла защитников.

Многие защитники крепости вспоминают о красном флаге, который был поднят на водонапорной башне. Немцы, естественно, били по флагу снарядами и минами, строчили из пулеметов и автоматов. Не раз им удавалось сбивать флаг. Но не проходило и получаса, как флаг снова появлялся. Когда была разбита водонапорная башня, флаг водрузили на колокольню собора. И тут немцы пытались сбить его, но и тут – снова и снова! – находились добровольцы, чтобы поднять его, хотя делать это – надо было на виду у вражеских снайперов взбираться на колокольню – приходилось с огромным риском для жизни.

Красный флаг, развевавшийся над колокольней собора Иоанна Предтечи Шлиссельбургской крепости, хранится ныне в Центральном военно-морском музее. И когда смотришь на его изрешеченное пулями и осколками полотнище, не можешь понять, как могла уцелеть сама колокольня собора, на которой развевался он.

Колокольня, разумеется, тоже пострадала при обстреле, но все-таки продолжала стоять, хотя уже давно рассыпались под артиллерийским огнем другие строения крепости.

И это так же удивительно, как и неуязвимость самой крепости Орешек. Кажется, это единственное в мире средневековое фортификационное сооружение, которое выстояло под артиллерийскими снарядами и бомбами Второй мировой войны.

Что же помогло устоять крепости, хотя она мешала немцам и взять ее им очень хотелось?

Наверное, разгадку надо искать в самой русской истории крепости, когда ни дворцовая шлюхота10, разведенная в ее названии преемниками Петра I, ни жутковатый скрежет тюремного ключа, явственно зазвучавший в слове Шлиссельбург, ни пламя пожаров революции не заглушили грозной славы великой русской крепости. И вот, переворачивая и наполняя уже совершенно другим смыслом надуманную Петром I мифологию, память о русской истории сумела возвратить музей революции в боевой строй…

Наверное, разгадку несокрушимости крепости надо искать в том внезапно проснувшемся в бойцах интересе к истории крепости Орешек, о котором мы говорили. Получается, что это мистическая сила русской православной истории удерживала на колокольне красный флаг, «до глаз заковывала в броню» защитников крепости и делала их неуязвимыми для врага…

7

Разгадать секрет непобедимости Шлиссельбургской крепости пытался и писатель Виссарион Саянов, который во время войны неоднократно бывал на острове.

Вот его последний очерк о крепости.

«Вскоре после взятия Шлиссельбурга я снова приехал в Орешек. Он уже в тылу нынче, и тихо в старинной крепости, почти пятьсот дней бывшей в осаде. Впервые я побывал в осажденном Орешке в прошлом году, и теперь здесь много новых людей. С комендантом крепости майором Строиловым я знаком еще по временам войны с белофиннами – был он тогда командиром роты у незабвенного Васи Маричева, 23-летнего командира батальона, погибшего в дни первых сражений 1941 года.

Много интересного вспоминают солдаты и офицеры о боевых делах гарнизона Орешка.

Когда Шлиссельбург заняли наши войска, Строилов нашел на фашистском наблюдательном пункте план крепости с засеченными огневыми точками Орешка. И все-таки и этот старательно изученный план не помог врагу.

Подходы к Орешку с правого берега просматривалась из Шлиссельбурга. Вражеская артиллерия постоянно била по переправам. Осажденный гарнизон крепости нуждался в снарядах, в оружии, в продовольствии. Все это подвозилось по Неве. Для того чтобы работать на переправе, нужны были смелые, ловкие, находчивые люди.