Адам Тёрлвелл - Политика

• Название: Политика
• Автор: Адам Тёрлвелл
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09799-6

Человек сделан из любви. Все поступки человека диктуются любовью, а также — непонимание и нелепицы, альтруизм и нежность, юмор и суета. Миром правит любовь. И в первом романе современного английского прозаика Адама Тёрлвелла “Политика” все — тираны и злодеи, мученики и праведники, шлюхи и ханжи — хотят любить и быть любимыми. А как же секс, спросит читатель. Секс — всего лишь тоска по любви.

В 2003 году Адам Тёрлвелл был признан “лучшим молодым писателем Великобритании”. На русском языке издается впервые.

---

Незабываемая ночь. О господи.

Моше не ответил на вопрос Наны. Он не рассказал ей о своем физическом и душевном состоянии. Точнее говоря, не ответил прямо. Он прочитал ей маленькую лекцию.

Отведя взгляд — не от смущения, нет, но в знак откровенности — Моше сказал:

— Однажды я был с родителями в маленьком ресторане, где-то в Нормандии, и увидел из окна, как люди в форме времен войны маршировали по улице, разыгрывая Освобождение.

Хотя возможно, это была форма оккупационных войск. Возможно, они представляли Оккупацию, сказал Моше. Остался лишь образ замка, стоявшего в верхней части селения, и рядом с ним медленно идущие светловолосые мужчины в военной форме. У маленького Моше в памяти все смешалось.

Вот, собственно, и все. Его вклад в катастрофу — история из детства, тайный страх, мелочевка.

Что пытался сказать Моше? Я вам расскажу. Он пытался попросить у нее прощения. Он просил Нану не сердиться на него. Он просил, чтобы она его пожалела. Он хотел сказать, что боится нацистов.

Но Нана не сердилась на него. Она не была нацисткой. Она была просто сбита с толку. Что с Моше? Он сконфужен? Как еще можно объяснить эту ситуацию — Моше, рассказывающий ей в постели о своих детских страхах, в окружении секс-причиндалов?

6

У Наны саднило в анусе, там, где Моше оцарапал ее ногтем. Она дернулась и попыталась улечься поудобнее. Интересно, насколько глубоко Моше вошел в ее анус, прежде чем?.. Значит ли это, что в ссадину попала инфекция?

Он видел, что она смотрит на него — обнаженного, лежащего на спине. Беззащитного. Моше боялся, что Нана посмотрит на его живот, переведет взгляд пониже, и увидит его член. Его глупый и скользкий член. Унылый член. Из-за этого Моше встал, чтобы что-нибудь надеть. Было только девять вечера, но все, чего ему хотелось — найти свою пижаму.

Моше вернулся к своему карикатурному еврейству. Он спросил:

— Тебе не понравилось “по-еврейски”? Ничего лучше не пришло в голову.

И уныло улыбнулся.

Она молча смотрела на него. Он пытался развеселить, развлечь ее.

— Да? — спросил он.

И она улыбнулась.

— Ангел мой, — сказала она, — ты же только наполовину еврей.

Моше стоял перед ней, чуть покачиваясь. Он перенес свой вес на правую ногу, теперь облаченную в клетчатую пижамную штанину. Стопа его левой ноги была немного выставлена вперед, а колено чуть согнуто. Он надевал пижаму.

Отчего мне так хорошо, подумала Нана, когда за окном один за другим начали зажигаться уличные фонари.

— Ты даже не обрезанный, — сказала она.

— Не будем ссориться по пустякам, — урезонил он ее, прыгая по комнате в погоне за левой штаниной.

2. Действующие лица

1

Я чувствую, что все это зашло слишком далеко.

До своего эксперимента с анальным сексом и садомазохизмом Моше и Нана встретились и влюбились друг в друга. После этого (но до анального секса) они попробовали миссионерскую позицию, эякуляцию налицо Наны, оральный секс, смену имиджа, лесбийский секс, ундинизм, любовь втроем и фистинг. Не все было удачно. По правде говоря, удач было немного.

Если этот список вас напугал, объясню вам одну вещь. Эта книга — не о сексе. Вовсе нет. Она о доброте. О том, что такое быть добрым. В этой книге мои персонажи занимаются сексом, да и всем остальным, из нравственных соображений.

После того как они влюбились друг в друга, но до лесбийского эксперимента и до секса втроем, один из них влюбляется в другую девушку.

К концу этой истории один из персонажей умрет от опухоли мозга.

Ах, если бы все было так просто, как кажется. Если бы у событий не было предыстории.

2

Итак, вот с чего все началось, и продолжилось.

Спектакль.

Папа взял Нану с собой на постановку, возобновленную в театре Донмар-Уэрхаус. Единственное представление. Спектакль был по пьесе Оскара Уайльда “Вера, или Нигилисты”. Этот спектакль, объяснил Папа, открывает Неделю пьес Оскара Уайльда. Идея проведения Недели принадлежала знаменитому политическому драматургу Дэвиду Хэару. Он хотел показать, что Оскар Уайльд был нашим современником. Человеком двадцать первого века. Гомосексуалист Уайльд понимал, что политика пронизывает все и вся.

Папа входил в правление Донмар-Уэрхауса, так что ему надо было смотреть спектакль. Это моя работа, сказал он. Волей-неволей, а смотреть надо. Ему не хотелось идти одному. Он хотел пойти с Наной. Это доставит нам удовольствие, сказал он. Современная постановка классической пьесы. Дэвид Хэар назвал пьесу классикой.

Однако Нану убедил не Дэвид Хэар. Ее убедил Папа. Она пошла с ним, потому что любила его.

Тут надо кое-что объяснить. Папа был вдовцом. Мама Наны умерла, когда той было четыре года. Мамы Наны в этой истории нет. Вот почему мама Наны отсутствует и в отношениях между — Наной и Папой. Безмолвно отсутствует. Нана всегда считала ее лучшим другом (вернее, подругой) Папы. Когда Нана представляла себе маму, она представляла ее беседующей с Папой. Нана не хотела прерывать разговора между мамой и Папой. Она предпочитала, чтобы они разговаривали вдвоем, без нее.

Именно поэтому Нана и Папа составляли такую прекрасную пару. Поэтому они пошли на “Веру” вдвоем.

С этого все и началось, думала Нана позже. Спектакль стал началом. Когда в зале вновь загорелся свет, Папа провел Нану за кулисы, пользуясь своим положением. Там верхом на пластмассовом стуле сидел Моше, что означало, что он, да-да, звезда этой постановки. Но он так устал от всего этого. Устал от всей этой суеты.

Моше был актером.

В первый раз Нана увидела его на сцене, освещенного огнями рампы и такого театрального. Потом, когда они были уже влюблены, она дразнила его и говорила, что на самом деле не разглядела его в тот раз. Нана почти дремала. Оскар Уайльд навевал на нее скуку. Взамен она глядела по сторонам — на будку осветителя, на тискавшуюся эффектную парочку слева. Ее раздражала вертикальная спинка сиденья и глухое покашливание за спиной.

Вот почему когда Моше — актер, который играл князя Павла Мараловского — встал со своего стула за кулисами и улыбнулся фирменной княжеской улыбкой, она не поняла намека. Она увидела лишь налет зубного камня на верхних зубах Моше. Один его глаз был чуть меньше другого.

Это могло показаться придиркой с ее стороны, но вовсе ею не было. Некоторые люди красивы всегда, некоторые — только временами, но Моше был особенным. Он был мастером эпизода. В частности, из-за небольшого роста в пять футов семь дюймов, и мягкого животика. Но по большей части из-за комичной подвижности мясистого лица и больших карих глаз разного размера. Небрежный персонаж, язвительный персонаж, невозмутимый чудак. Стесняясь своих запущенных зубов, Моше пожевывал правую сторону нижней губы.

Это придавало ему нечто чарующее. И застенчивое обаяние.

Моше не был смазлив, но он был очарователен. Он был игриво-изящен.

3

Часто свою любовь в первый раз встречают в самых заурядных и даже банальных обстоятельствах. Некоторым трудно это признать. Все кажется чересчур банальным. Особенно тяжко приходится тем, кто верит в космические штуки вроде предопределения, судьбы и родства душ.

Тяжело было, к примеру, Надежде Мандельштам. Она была женой советского поэта Осипа Мандельштама, сгинувшего в ГУЛАГе. Надежда верила в космические штуки. Она верила в предопределение. Вот как она описывала своего мужа: “В своем назначении он не усомнился и принял его так же легко, как впоследствии судьбу”.

Позвольте мне на секунду отклониться от своего отступления. Какая ложь! “В своем назначении он не усомнился и принял его так же легко, как впоследствии судьбу”! Это просто аморально. Надежда подразумевает, что Осип принял свою смерть в Гулаге, как свою судьбу. Он был, говорит она, счастлив погибнуть в Гулаге как поэт. Я не понимаю подобного позерства. Похоже, что быть мужем Надежды Мандельштам было непросто. Похоже, что с ней было непросто даже спокойно поесть макарон. Разве что это не роковые макароны.

Ну да ладно. В первом томе своей автобиографии и воспоминаний о муже “Утраченная надежда”, Надежда Мандельштам описывает свою встречу с великим поэтом-романтиком Осипом Мандельштамом:

По вечерам мы собирались в “Хламе” — ночном клубе художников, литераторов, артистов, музыкантов. “Хлам” помещался в подвале главной гостиницы города, куда поселили приехавших из Харькова правителей второго и третьего ранга. Мандельштаму удалось пристроиться в их поезде, и ему по недоразумению отвели отличный номер в той же гостинице. В первый же вечер он появился в “Хламе”, и мы легко и бездумно сошлись. Своей датой мы считали первое мая девятнадцатого года, хотя потом нам пришлось жить в разлуке полтора года.