Олег Алякринский - Клятва на верность

• Название: Клятва на верность
• Автор: Олег Алякринский
• Издательство: АСТ-ПРЕСС КНИГА
• Жанр: Боевик
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-462-00833-7

Знаменитый вор в законе Варяг в очередной раз становится жертвой покушения и получает тяжелейшие ранения. Верные люди прячут его в укромном месте, и он, находясь на грани смерти, окидывает взглядом прошедшую жизнь. Юный Владик Смуров по кличке Варяг, волею случая оказавшись за тюремной решеткой, накрепко усвоил кодекс воровской чести и веру в справедливый суд совести. Завоевав высокий авторитет среди «крестных отцов» криминального мира, Варяг изменяет имя, внешность, образ жизни. Теперь его, давшего клятву на верность воровскому закону, ждет нелегкая судьба смотрящего по России…

---

И он пустил свою «хонду» на волю, вдавив педаль газа до упора — стрелка спидометра медленно ползла к отметке «180». Не хватало только сейчас напороться на гибэдэдэшника в кустах. Он вспомнил, что надо бы поднять по тревоге «тройку нападения» Чижевского — трех бывших военных разведчиков, не раз выполнявших самые сложные и ответственные задания Варяга, причем нередко при его, Сержанта, участии. Сейчас их помощь была просто необходима. Найти Леньку Кравцова в Москве или в Московской области — задача была для одного Степана неподъемная. Если к тому же учесть, что этот самый Ленька, может быть, давно уже гниет в сырой земле. Или непричастен к сегодняшнему расстрелу на Ленинградском шоссе.

В любом случае нужно было разыскать Абрамова, Лебедева и Усманова. И Сержант, зубами вытянув антенку мобильного и левой рукой вцепившись в слегка вибрирующий руль, нажал семь кнопок…

Все-таки янычары победили. Варяг, теряя сознание от мощного удара, успел заметить, как еще один нападавший получил удар по голове прутом. И это было последнее, что он различил.

Через пару часов вместе с охранниками пришел врач. Серьезных ранений на этот раз не было. Кости оказались целы у всех. Шустро двигаясь на толстых кривых ногах, врач раздал какие-то таблетки, ушел. Все молча, словно ветеринар обиходил животных.

Однако таблетки помогли. Так как лежать не запрещалось, все валялись на своих койках, обменивались впечатлениями. Пришли к выводу, что бой ими выигран вчистую. Не важно, что все валялись без памяти. Главное, что не сдались. Не позволили забить себя до смерти. И пусть знают, что так же будет и впредь.

Да, все ершились, но в душе понимали, что долго они не выдержат. Да, все чувствовали себя победителями, но ведь, очнувшись, уже не нашли прутьев от кроватных спинок. И заточка Варяга исчезла, словно не была. Делать, однако, было нечего. Все с наигранной беспечностью и с тщательно скрываемой тревогой ждали нового появления камуфляжников в масках, не хотели этого, но и не боялись.

А так лежали тихо, и каждый вспоминал про себя все, что слышал о такого рода тюрьмах. Рассказывали, что, бывало, на каком-то заключенном отрабатывали отдельные удары. А ну как у кого-то не получался апперкот. Вызывали зэка, заставляли стоять навытяжку, а эта дрянь молотит. А бывает (но это уже со смертниками, успокаивали сами себя, с теми, у кого вышак), выводят один на один с голыми руками или дают ножи, и вот, мол, надо биться, сколько сможешь. Ты одолеешь эту пятнистую суку, — смерть ошиблась, может подождать, возьмет тебя в следующий раз. Потому что следующий раз неизбежен. «Да, — говорит кто-то, — иной раз так держатся несколько недель, если хорошо дерешься. Вон как Варяг. Варяг продержится, а нам бы сразу каюк». «Хотя неизвестно, что лучше, — добавлял кто-то разумный, — сразу коньки отдать или вот так мучиться со все новыми и новыми».

— Что это мы, братва, скисли? — не выдержал этой затянувшейся игры в молчанку Варяг. — Все будет тики-так, не дрейфь.

Ему никто не ответил. Ждали самого худшего. В обед принесли баланду, хлеб. И ужин, как обычно. Было спокойно, но всё равно ждали. После отбоя уже стали засыпать, как вдруг загремело, застучало, забегало. Ворвались вертухаи, заставили одеться, выгнали на двор. Было холодно, темное небо, прожекторы заливали все жидким светом, моросил, шелестя, слепой дождь, лаяли сторожевые псы, несколько сот человек оставались так стоять почему-то долго, до бессмысленно позднего часа. Из гущи построенных колоннами зэков начали раздаваться нелестные отзывы в адрес администрации.

Потом началось что-то невообразимое. Сначала всюду стали рваться взрывы, вспышки оглушали и ослепляли. Пока разобрались, что это не гранаты, а просто световые и звуковые взрывпакеты, началась уже паника. Сразу со всех сторон в толпу вклинились отряды солдат со щитами, теснили, били дубинками, офицеры стреляли в воздух. Кто посообразительней, те сразу догадались, что спецназ отрабатывает на них операцию по усмирению бунтующей зоны. Может быть, просто усмирение мятежной гражданской толпы. От понимания этого, правда, было не легче. Но уже можно было не бояться, что просто убьют.

Но когда и Варяг сообразил, что здесь происходит, его охватила такая злоба, такая злоба!.. Вновь получил удар по голове, упал. Увидел вдруг совсем близко темную фигуру со щитом. Дождался, пока та не переступит его, вцепился в ногу, повалил и тут уж дал волю себе.

Вероятно, двор колонии только казался охваченным паникой. Наверное, кто-то внимательно следил за ходом учения. Только этим Варяг мог объяснить себе то, что после всего его не отвели в камеру к братве, а поместили в одиночку. Наверное, заметили, как он сцепился со спецназовцем.

Сквозь толстые стены не доходили звуки. Он лег на кровать и быстро уснул. Утром по подъему проснулся. Потом завтрак. Он уже догадывался, что его ожидает. Но все еще надеялся, что ошибается.

Скоро открылась дверь. Один за другим на пороге возникли майор Степанов, знакомый уже коренастый врач в белом халате и рослый мужик в маске. Все сразу стало ясно. Жалко, конечно, но ничего не поделаешь. Оказывается, в глубине души Варяг уже приготовился к смерти. И странно, когда смирился с неизбежным, стало сразу легче, кураж появился, желание вырвать эти темно-коричневые глаза, смотревшие на него сквозь прорези маски. Они ошибаются, если думают, что нашли материал, который будет безропотно сносить удары. А может, потому его и выбрали, что уже хрустели позвонки под его руками вчера ночью?

— Все, я думаю, и так понятно? — нарушил общее молчание майор Степанов. — Бой будет без правил. Если кто потеряет сознание, поединок сразу останавливается. И конечно, если он потребует остановить схватку, — ткнул майор своим толстым пальцем в сторону бойца в маске. — Только я сомневаюсь, чтобы это случилось. Тебе, Варяг, советую использовать все свои силы и все умение. А то мы с доктором можем не успеть прекратить бой. Такое, знаешь, у нас бывает, издержки тренировок. Как сегодня ночью с одним бойцом, который имел несчастье оказаться рядом с тобой.

Варяг не слушал. Он уже был по другую сторону бытия. Все эти майоры, кумовья, жадное их любопытство по поводу исхода схватки — все отошло куда-то, стало второстепенным, глупым. Главное, это была ненависть, внезапно вспыхнувшая в нем. Главное, было неистовое желание победить во что бы то ни стало. Или показать хотя бы, как может умереть свободный. Хоть сто раз сажай за решетку, но если человек не чувствует себя заключенным, он всегда свободен.

Но это было восхитительное чувство — ненависть. Он смотрел в коричневые, блестевшие сквозь маску глаза и только ощущал, как будут они лопаться — будто дождевые пузыри на лужах — под его пальцами… Он, ненавидел и эти лопатообразные руки, уже приготовившиеся бить и ломать его тело, ненавидел осторожные шажки противника, которыми он словно бы подкрадывался ближе…

Вдруг все застыло. Некоторое время они стояли друг против друга, будто в нерешительности. На самом деле копили злобу, которая бросит обоих друг к другу… Вот так же перед схваткой в римском Колизее выстраивались шеренгой гладиаторы, готовые умереть на глазах тысяч зрителей… «Да здравствует цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!»

Здесь не было ни цезаря, ни тысяч зрителей — только масляные глазки кума и другого палача — в белом халате, пришедшего не лечить, а наблюдать за тем, как калечат…

Больше всего Варяг желал сорвать маску с лица спецназовца. О, он хорошо понимал, зачем нужна эта маска! Все они боятся быть узнанными, знают, что в этом случае зэки сразу ставят на них крест. Если не удастся убить, то хоть сорвать эту ненавистную маску. Майор Степанов не выдержал напряжения, которым, казалось, наэлектризовался воздух.

— Артур! Начинай! — скомандовал он парню в маске.

И будто действительно грозовой разряд — две молнии метнулись друг к другу. Спецназовец применял в поединке умение, освоенное за годы тренировок. Но и Варяг не забыл то, чему учил его Увар. А кроме того, за его плечами стояли годы колоний, множество стычек и драк, результатом которых была не галочка в личном деле военнослужащего, а часто чья-то жизнь.

Их путь к мастерству был разным.

Развернувшись в пылу боя, спецназовец с размаха ударил Варяга пяткой в грудь. Обычно таким ударом дробят кости. Но Варяг успел уклониться в сторону, подхватил ногу повыше и сделал подсечку опорной ноге. Противник упал на руки и тут же свободной ступней врезал в лицо Варягу. Кровь от разбитого носа хлынула на грудь. Падая почти без сознания, Варяг успел лягнуть ногой врага в пах. Попал.

Вскочили почти одновременно, но сразу напасть не было сил. Кружили вокруг друг друга, пока приходили в себя. Вновь их тела сплелись в один мечущийся по камере клубок.

Конечно, на стороне спецназовца были годы упорных тренировок. Но на стороне Варяга была взращенная с пятнадцати лет ненависть ко всей той системе, которую сейчас представлял спецназовец. В чем-то силы их были равными. Только враг был массивнее, откормлен не на тюремной баланде. Варяг начал терять силы, но он был уверен, что в последний миг все же сумеет прыгнуть и дотянуться до горла… Хоть руками, хоть зубами… лишь бы хрустнуло это горло, как хрустит раздавленная скорлупа!