Дэвид Алмонд - Огнеглотатели

• Название: Огнеглотатели
• Автор: Дэвид Алмонд
• Издательство: Азбука
• Жанр: Детская проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-08551-0

Дэвид Алмонд пишет о детях и для детей. Пишет просто о самом сложном. О том, что так важно понять человеку в десять-двенадцать лет, о вопросах, которые бередят душу и на которые не знают ответа взрослые: правда ли, что лопатки нужны для того, чтобы к ним крепились крылья? Могут ли ожить глиняные фигурки, если очень постараться, когда их лепишь? Помогает ли любовь от болезней? Алмонд пишет так, что его читают дети и взрослые по всему миру — его книги переведены более чем на два десятка языков. В 2010 году он стал лауреатом премии имени Г. X. Андерсена — высшей награды в мире детской литературы. Роман «Огнеглотатели» сразу после выхода в 2003 году принес ему Уитбредовскую премию за лучшую детскую книгу и Золотую медаль Nestle Smarties.

Тем летом мир Бобби стал трещать по швам. Отец почему-то зачастил в больницу. От новой школы, куда Бобби предстоит пойти в сентябре, ничего хорошего ждать не приходится. И как будто этого было мало, вдруг оказалось, что Земля того и гляди сгорит в пламени ужасной войны. Но именно тогда Бобби встретил Макналти, огнеглотателя. Он был странный. Он был пугающий. И он был единственной надеждой на чудо.

---

И шьет дальше. А иголка соскользнула, уколола палец.

— Черт! — говорит. И как отбросит рубашку. — Что же это за времена пошли, все только и делает, что рвется.

Посмотрела на ранку. Высосала кровь.

— Прости, — говорит. И отвернулась. — Ему еще нужно сдать всякие анализы, Бобби. — Я было открыл рот, а она прижала палец к губам. — Пока мы больше ничего не знаем. Ровным счетом.

Мы включили телевизор, но не прошло и нескольких секунд, как на экран выплыло ядерное облако.

— Да чтоб тебя! — ахнула мама и выключила.

Ночью я проснулся и услышал, как папа стонет. Ветер стих. Я встал на колени у окна, вслушался в гул двигателей вдалеке. Еще один стон.

— Прекрати, — прошептал я. — Давай лучше я заболею вместо него.

И вогнал свою иголку в край большого пальца. Вогнал под кожу между большим и указательным пальцем.

— Пусть лучше мне будет больно, — говорю. — Не ему.

Задержал дыхание, на глазах слезы — и вогнал иголку поглубже.

— А я все вытерплю, — шепчу.

Папа застонал снова.

— Прекрати! Оставь его в покое!

Зашептал одну за другой молитвы: «Радуйся, Мария», «Отче наш», «Конфитеор». Дотронулся до Марии и Бернадетты в пластмассовом гроте. Дотронулся до Айлсиного разбитого сердца, до серебряной монетки Макналти, до медяков Айлсиного папы, до перочинного ножа Джозефа, до эмблемы БЯР.

— Оставь его, — повторяю. — Возьми лучше меня.

Смотрю — в море стремительно падает звезда. Поискал в голове слова — загадать желание. А придумал только обещание.

— Если он поправится, — говорю, — я всегда буду хорошим. Всегда буду бороться со злом.

Утром я рано ушел из дому. Стал дожидаться Дэниела в боярышниковой изгороди на их дороге. Вот он наконец появился.

— Пст! — высвистываю его. — Дэниел!

Он посмотрел на меня.

— Я хочу тебе помочь, — говорю.

— Помочь?

— С фотографиями. Помогу тебе их развесить.

Он подошел ближе.

— Нас застукают, — говорит. — Ты ведь это понимаешь, да? Я-то это знаю с самого начала. Попасться — это часть замысла. Либо меня поймают, либо кто-нибудь донесет. Очень скоро. А когда меня поймают, им придется ответить за то, что изображено на этих фотографиях.

Мы посмотрели друг на друга.

— Тогда нас вместе застукают, — говорю. Распахнул пиджак, показал ему значок БЯР, приколотый у самого сердца. Он ухмыльнулся. — Вместе и отвечать будем, — говорю. — Плечом к плечу.

Он открыл портфель. Показал мне фотографии. Теперь на них был один только Тодд. Увеличенное лицо заполняло весь лист — зубы оскалены, в углах рта пена, глаза устремлены вниз, на незримую жертву и на повторяющиеся снова и снова слова: ГАД, МУЧИТЕЛЬ, ЖЕСТОКОСТЬ, ГРЕХ.

Я кивнул.

— Здорово, — говорю.

Мы обменялись рукопожатием, он сказал мне, что нужно делать, и в тот день я разбрасывал фотографии по партам и мусорным корзинам, всовывал их в библиотечные книги. Только раз я едва не попался, в обеденный перерыв, когда выскальзывал из раздевалки для мальчиков — фотографию я там оставил в душе. Мимо проходила мисс Бют. Она замедлила шаг.

— Здравствуй, Роберт, — говорит.

— Мисс.

— У вас разве сегодня есть урок физкультуры?

— Да, мисс. Нет, мисс. — И смотрю в пол. Чувствую себя страшно глупо — надо же так быстро засыпаться. — Не знаю, мисс.

Мы стоим так. В какой-то момент я даже подумал: а вот открою портфель и покажу ей. Да, мисс, это я.

Она подняла руку и выловила из воздуха что-то незримое.

— Погляди-ка! — говорит. — Привет, маленький верхолаз.

Крошечный паучок. Он проковылял по ее ладони, потом свесился на нити с пальца.

— Посмотри, какое мастерство, — говорит. — Посмотри на его паучье совершенство. — И трижды обвела им вокруг моей головы. — Он принесет тебе удачу, Бобби. Загадывай желание.

Я улыбнулся:

— Спасибо, мисс.

Она проследила, чтобы паук добрался до земли, потом отвернулась.

— Пусть все у тебя будет хорошо, Бобби, — говорит.

39

Похоже, Айлса прочитала мои мысли. Дело шло к вечеру. Я готовил уроки — рисовал череп, так, чтобы было видно, как смыкаются кости, как образуются отверстия, как все в нем прекрасно приспособлено для того, чтобы защищать мозг. Я закрашивал глазницы в густо-черный цвет, а мысли блуждали в дюнах, отыскивая Макналти. Я как раз хотел спросить у мамы, можно ли отнести ему еды, и тут раздался стук в дверь.

— Кто там? — окликнула мама.

— Айлса Спинк! — донеслось снаружи.

— Заходи, лапуля! — кричит мама.

Айлса щелкнула щеколдой, вошла и стоит улыбается.

— Здравствуй, лапуля, — говорит мама и ерошит Айлсе волосы.

— Я вот что вам принесла, — говорит Айлса. Развязала полотенце, достает целую тарелку корзиночек с вареньем — все яркие, блестящие. — У нас лишние остались, миссис Бернс.

— Лишние? У тебя же полон дом прожорливых мужиков.

Айлса только подмигнула:

— Припрятала и втихую вынесла из дому. Им только волю дай, они их тарелками будут лопать. Берите. — И протягивает папе. — Я же знаю, что вы их любите, мистер Бернс. Есть со смородиной и со сливой. Очень вкусные.

Папа причмокнул и выбрал смородину. Съел. Айлса протянула тарелку нам с мамой. Мы съели, ухмыльнулись, облизали пальцы и сказали, как вкусно.

— Ты ведь за нашим Бобби, небось? — говорит папа.

— Пришла отвлекать его от работы, — говорит мама. — Сбиваешь бедного парня с пути.

Айлса пожала плечами, потом призадумалась.

— Сбиваю, — говорит.

Мама прищелкнула языком.

— Мы слышали, в школу ты так и не ходишь, — говорит.

— Не хожу, — отвечает Айлса.

Мама ткнула в нее пальцем, потом погрозила.

— А ведь ты потом об этом пожалеешь. Глупышка. Школа — это ворота в совершенно новый мир.

Айлса вздохнула. Уставилась в потолок.

— Знаю, — говорит. — Может, я в конце концов туда и пойду. Про школу даже Лош и Йэк понимают, хотя они и тупые. Только вот они тогда останутся без прислуги.

— Слишком уж много в тебе огня, вот в чем беда, — говорит папа. — Если ты пойдешь в школу, они там еще все попрыгают. У тебя ведь ума больше, чем у всех остальных, вместе взятых.

Мы все улыбнулись. Я посмотрел на маму.

— Ладно, ступай, — говорит. — Только возвращайся не слишком поздно, чтобы все доделать.

Я пошел наверх, снял школьную форму, и мы с Айлсой вышли из дому. В саду она прихватила какой-то пакет.

— Тут еще корзиночки, — говорит. — Бутылка теплого чая. Двинули.

— Для Макналти, — догадался я.

— Угу.

— Я тогда ему тоже что-нибудь возьму.

Я открыл папин сарай, вытащил две свечи, коробок спичек.

И мы полным ходом двинулись в дюны.

— Мы видели, как он бродит по дюнам, — говорит. — Мы с папой, Лошем и Йэком. Лош подумал — может, он по части каких пакостей, ну, там, кур воровать, а потом видим — просто несчастная заблудшая душа. Бегает по песку туда-сюда, глаза безумные, бормочет что-то. Увидел нас и двинул прочь. Мы за ним, до этой его хижины. Я папе и братикам все пересказала, что ты мне говорил: про войну, про набережную, огонь и спицу. Прежде чем войти, Макналти обернулся. Глянул на нас — будто смотрит куда за тысячу миль. А потом как уставится на меня, пальцем указал и говорит: «Помоги, лапушка». Лош сразу встал между нами. Говорит — не позволит, чтобы так смотрели на его сестру, сейчас прямо пойдет и вышибет из него дух. А папа говорит: «А может, он никого и не тронет, просто сам потом уйдет. Такое со всяким может случиться.

Видно, что-то с ним такое стряслось, отчего у кого хошь мозги бы повредились». Лош хмыкнул и плюнул. Макналти рванул в хижину. Стоим ждем. Ничего не происходит. Пошли домой. Я чайник поставила. Папа мне сказал, чтобы больше по дюнам не шастала. Лош и Йэк глядят друг на друга. Говорят — держался бы этот псих подальше. А потом Йэк вытащил здоровенный нож и стал точить о камень.

Шагаем быстро через сосны.

— Прогонят его отсюда, — говорит. — Если не Лош с Йэком, так кто другой. Так что нужно ему помочь, пока не поздно.

Забрались на песчаную дюну.

40

Солнце скатывалось к вересковой пустоши на западе. Отбрасывало тени в расселину, где стояла хижина Макналти. Снаружи дымил его костерок. Мы смотрели, ждали, но ничего не увидели. Спустились вниз. Единственное окно было разбито, внутри висела ветхая, измызганная занавеска. Дерево выцвело, стало сухим и бледным, как кость. Дверь держалась на одной петле. На ней было вырезано «МИЛЫЙ ДОМ», а еще рядом раньше была птица и какие-то цветы, но они почти стерлись. На порог намело песка. Внутрь вели глубокие следы.

Стоим совсем рядом, не двигаемся. Солнце зашло, нас накрыла тень.

— Мистер Макналти! — позвал я тихо.

— Мы принесли вам поесть, мистер Макналти! — сказала Айлса.