Мирослав Попович - Кровавый век

• Название: Кровавый век
• Автор: Мирослав Попович
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-03-7263-4

Книга «Кровавый век» посвящена ключевым событиям XX столетия, начиная с Первой мировой войны и заканчивая концом так называемой «холодной войны». Автор, более известный своими публикациями по логике и методологии науки, теории и истории культуры, стремился использовать результаты исследовательской работы историков и культурологов для того, чтобы понять смысл исторических событий, трагизм судеб мировой цивилизации, взглянуть на ход истории и ее интерпретации с философской позиции. Оценка смысла или понимание истории, по глубокому убеждению автора, может быть не только вкусовой, субъективной и потому неубедительной, но также обоснованной и доказательной, как и в естествознании. Обращение к беспристрастному рациональному исследованию не обязательно означает релятивизм, потерю гуманистических исходных позиций и понимание человеческой жизнедеятельности как «вещи среди вещей». Более того, последовательно объективный подход к историческому процессу позволяет увидеть трагизм эпохи и оценить героизм человека, способного защитить высокие ценности.

---

Таким образом, стратегия России в соответствии с традицией была в первую очередь балканской, то есть антитурецкой и антианглийской. И только через столкновение на Балканах интересов с Австро-Венгрией – антинемецкой и антиавстрийской.

Это требовало огромных финансовых жертв – Россия включилась в гонку вооружений на море, что на то время означало в первую очередь строительство броненосных линейных кораблей и крейсеров. Началась «модальная война» на море.

И здесь для консерваторов не все становилось таким очевидным.

В 1882 г. Александр III утвердил программу строительства флота, рассчитанную на 20 лет. Она несколько раз пересматривалась, но основное военно-политическое содержание ее оставалось неизменным: Россия выходила на мировой стратегический уровень больших государств. В те годы только тот и мог претендовать на статус большого государства, кто имел броненосные линейные корабли.

Тяжкая необходимость принимать у себя республиканцев и слушать «Марсельезу» стоя смирно демонстрировала неестественность союза самого либерального и самого реакционного режимов Европы. И это отражалось на колебаниях внешних ориентаций российской политики.

Одна из лучших книг о Первой мировой войне написана женщиной, американкой Барбарой Такман. Характерной чертой этой книги является также удивительная неграмотность в российских вопросах. Но общий климат российско-европейских взаимоотношений Такман характеризует верно. «Англичане рассматривали Россию как старого врага времен Крыма, а что касается последних лет, то как угрозу, которая нависала над Индией. Либералы и лейбористы считали Россию страной кнута, погромов и казненных революционеров 1905 г., а царя, – как заявил Рамсей Макдональд, – «обычным убийцей». Неприязнь была взаимной. России не нравился союз Англии с Японией. Она также ненавидела Англию за то, что та оказывала сопротивление ее историческим посягательствам на Константинополь и Дарданеллы. Николай II слил два своих любимых предрассудка в одной фразе: “Англичанин – это жид”».[119] Двойственность английской политики воспитанников Победоносцева – в первую очередь идеологическая, и она не могла быть неподвластной постоянным общим колебаниям.

Порт-Артур

Колебания можно видеть уже в проведении традиционной политики великого мирового (и, следовательно, морского) государства. Россия во второй половине XIX века колонизирует Сибирь и Дальний Восток, выходит к Тихому океану, в 1898 г. начинает строить Порт-Артур и контролирует всю «Квантунскую область», то есть Маньчжурию, через которую пролегла российская Китайско-Восточная железная дорога. Маньчжуры, родственные с подвластными России тунгусами, были тогда элитарным этносом Китая, где правила Маньчжурская династия. После так называемого «боксерского восстания» Россия без больших усилий отхватила от Китая больше, чем все другие претенденты на наследие слабеющей империи. Все это выводит Россию на конфликт с молодой Японией и старой доброй Англией.

Гигантская морская программа 1880–1895 гг. в результате недостатка финансовых средств была выполнена лишь наполовину. Морское ведомство настаивало на том, что Россия не может воевать на два фронта и должна сделать выбор.

Выбор сделал уже молодой царь Николай II, который взошел на трон в 1894 году.

В 1896 г. Россия определяет, что главным театром военных действий для нее является Дальний Восток.

Флот, который базировался на Балтийском море, должен был быть готов для перехода в случае войны на Дальний Восток; в 1897 г. была принята специальная морская программа «для потребностей Дальнего Востока». Она должна была завершиться в 1905 году.

Ориентация на Дальний Восток имела существенные последствия и для европейской политики России. Она обостряла отношения с Англией, усиливала тенденции к нейтралитету в Европе и возвращению к союзу с Германией и Австрией.

За несколько лет до смерти Александр III предпринял решающие шаги во внешнеполитической переориентации. В 1891 г. состоялось совещание министров иностранных дел России и Франции, в следующем году – совещание военных министров, которое выработало военную конвенцию, подписанную царем в 1893-м. Неудивительно, что самый роскошный в Париже мост через Сену назван именем Александра III: отныне Франция знала, что конфликт на немецкой границе немедленно отзовется канонадой близ Восточной Пруссии. Характерно, что франко-российское военное соглашение оставалось тайным; оно должно было быть ратифицировано французским парламентом, но правительство так и не дождалось благоприятного для этого момента. Война заставила действовать в соответствии с договором без его ратификации.

С принятием новой великодержавной стратегии Николая II реальные военные планы России больше зависели от ее восточной политики, чем от европейской.

Генерал-лейтенант В. В. Сахаров

В марте 1902 г. под председательством царя в Главном штабе состоялось совещание высших военных руководителей, где доклад о стратегии войны против Тройственного союза сделал тогдашний начальник штаба В. В. Сахаров. В его докладе была воспроизведена старая концепция Обручева, которая предусматривала стратегическое развертывание в районе к востоку от Варшавы с оборонными боями на польской территории западнее Вислы, отступлением на ее правый берег и следующим ударом по наступающим войскам противника. При этом Николай II хотел отодвинуть эти территории как можно дальше на запад, вплоть до Минска.

Драгомиров на упомянутом совещании и в докладной записке царю после него вполне правильно увидел в этом плане пассивно-оборонительный способ действия. По его мнению, целью боевых действий российской армии должно было быть только наступление на Берлин, до которого, между прочим, было с этих рубежей всего полторы сотни километров; это расстояние с чрезвычайно тяжелыми боями Красная армия в 1945 г. прошла за четыре месяца. В условиях одновременных военных действий Франции и Англии подобная задача представлялась полностью реальной; в докладе Драгомирова большое место занимали рассуждения о союзнических обязательствах перед Францией.[120] Эта активная антинемецкая позиция явно не понравилась царю. Немедленно после принятия плана стратегического развертывания на 1903 г. Драгомиров был переведен на почетную и чисто декоративную должность члена Государственного Совета, а еще через два года умер у себя в Конотопе.

В эти годы Николай II пошел на скандально известные переговоры с Вильгельмом II, которые едва не закончились разрывом франко-российского военного союза (напомню, тайного и не ратифицированного парламентом Франции).

Царь Николай II и президент Франции Жюль Пуанкаре на борту царской яхты. 1914

Как известно, в разгар российско-японской войны, осенью 1904 г., Вильгельм предложил царю тайно заключить соглашение, несовместимое с обязательствами России перед Францией. Николай согласился, но отступил под натиском либеральных бюрократов – председателя Комитета министров Витте и министра финансов Коковцева, которые убедили его в необходимости французских ссуд. Однако в июле 1905 г. Вильгельм все-таки встретился с Николаем II на острове Берке близ берегов Финляндии и легко уговорил царя вернуться к прошлогоднему проекту. Николай не только сам подписал соглашение, но и заставил ее завизировать морского министра адмирала Бирилева: он позвал Бирилева в каюту, закрыл ладонью текст и предложил адмиралу подписаться, не читая, что тот и сделал.

Следовательно, идея отказа от франко-российского союза и заключения соглашения с Германией живет в душе Николая II на протяжении 1904–1905 гг. Нужно думать, в случае победы над Японией франко-российской Антанте пришел бы конец. Но военная судьба не улыбнулась царю.

Следует сказать, что Бирилев, очевидно, подписал бы договор и после прочтения. Он летом 1905 г. сменил на должности морского министра скомпрометированного поражениями великого князя Алексея Александровича, человека легкомысленного и некомпетентного, а в декабре 1906 г. поддержал доклад Генерального морского штаба России о необходимости союза с Германией против Англии.[121] Позиция моряков вытекала из всемирно-великодержавных ориентаций флота: они встречали сопротивление в первую очередь в Великобритании.

Витте и министр иностранных дел Ламздорф уговорили царя отказаться от соглашения с Германией. Царь скрепя сердце пошел на это потому, что война на Дальнем Востоке была проиграна, весь Балтийский флот был разгромлен в Тихом океане. В России началась революция. В 1905 г. царь подписал новую директиву, согласно которой Россия переходила к стратегии обороны и откладывала реализацию далеко идущих планов. Все валютные запасы, накопленные Россией за время, когда министром финансов был Витте, в годы войны были потрачены. Спасти Россию могли лишь большие ссуды, и их добыванием и занялся Витте. Деньги дали, конечно, французы, точнее, франко-еврейские банки. А в 1908 г. новое либеральное правительство Англии, порвав с традиционной оборонной имперской политикой консерваторов, пошло на соглашение с Россией. Царь принял предложение о союзе от короля Эдуарда, своего дяди.