Джордж Макдональд - История Фотогена и Никтерис

• Название: История Фотогена и Никтерис
• Автор: Джордж Макдональд
• Жанр: Прочая детская литература

---

Когда солнце коснулось далекой, зубчатой гряды холмов, юноша стоял у подножия раскидистого бука: и не успело оно скрыться за горизонтом наполовину, как Фотоген задрожал, словно один из листьев позади него при первом вздохе ночного ветра. Как только сияющий диск исчез, юноша в ужасе помчался к долине, и страх его рос с каждой минутой. Презренный трус, он пробежал, промчался, кубарем скатился по склону холма, скорее упал, нежели нырнул в реку и, как и в первый раз, пришел в себя уже в саду, лежа на поросшем травою берегу.

Фотоген открыл глаза, но не девичьи глаза заглянули в них; то были только звезды, затерянные в пустошах не знающей солнца Ночи — кошмарного архиврага, коему он снова бросил вызов, но противостоять не смог. Наверное, девушка еще не вышла из воды? Он попытается заснуть, ибо двинуться не смеет, и, может быть, проснувшись, обнаружит, что голова его покоится на ее коленях, а над ним склоняется прекрасное смуглое лицо с бездонными синими глазами. Однако, пробудившись, Фотоген обнаружил, что по-прежнему покоится на траве, и хотя он вскочил на ноги, ощущая новый прилив храбрости, на охоту он отправился с меньшим рвением, чем накануне, и, несмотря на то, что жизненная сила солнца пульсировала в его сердце и венах, охотился в тот день без особого энтузиазма. Юноша почти ничего не ел, и задумчивость его граничила со скорбью. Во второй раз он побежден и опозорен! Неужели его отвага — не более, чем отблеск солнца в его же помыслах? Неужели он только мяч, коим перебрасываются свет и тьма? Что за жалкое он создание! Но ведь есть еще и третья попытка. Если он и в третий раз оплошает — впрочем, лучше не загадывать, что он подумает о себе в таком случае! Ведь и сейчас все достаточно скверно — а уж тогда!

Увы! — третья попытка тоже не увенчалась успехом. Едва солнце село, Фотоген обратился в бегство, словно за ним гнались легионы демонов.

Семь раз пытался Фотоген устоять перед наступлением ночи, набравшись сил минувшим днем, и семь раз терпел неудачу — каждый раз все более позорную, и растущее чувство стыда со временем затмило все солнечные часы и соединило ночь с ночью, так что муки уязвленного самолюбия, вечные самообвинения, утрата уверенности в себе лишили Фотогена и дневной храбрости тоже. В конце концов, от переутомления, от того, что, вымокнув до нитки в реке, юноша проводил ночь за ночью на открытом воздухе, и, главное, изнывая под гнетом смертельного страха и жгучего стыда, Фотоген не смог заснуть, и на седьмое утро, вместо того, чтобы поехать на охоту, он пробрался в замок и лег в постель. Железное здоровье, ради которого ведьма затратила столько сил, было подорвано: спустя час-другой юноша метался и стонал в горячечном бреду.

XVI. ЗЛОБНАЯ СИДЕЛКА

Как я уже упоминал, Уэйто сама была больна и пребывала в прескверном расположении духа; кроме того, такова особенность всех ведьм: то, что в других пробуждает сочувствие, в ведьмах пробуждает лишь отвращение. Притом, у Уэйто еще сохранились жалкие, беспомощные зачатки угрюмой совести, ровно столько, чтобы ведьма почувствовала себя неуютно — и, в результате, разозлилась еще больше. Засим, прослышав, что Фотоген болен, Уэйто пришла в ярость. Тоже мне, болен! — после того, как она столько всего сделала, чтобы насытить его жизнью вселенной, искрящейся солнечной мощью! Жалкий неудачник, вот он кто, этот мальчишка! А поскольку Фотоген был 1ее 0неудачей, ведьма негодовала на юношу, преисполнилась к нему неприязни и со временем возненавидела. Она взирала на него так, как художник посмотрит на полотно или поэт на стихотворение, которое сам же безнадежно испортил. В сердцах ведьм любовь и ненависть соседствуют рядом и зачастую сталкиваются. И потому ли, что неудача с Фотогеном опрокинула ее замыслы касательно Никтерис, или потому, что недуг еще усилил в ней дьявольское начало, но только теперь ведьме опротивела и девушка. Самая мысль о том, что Никтерис находится в замке, приводила Уэйто в ярость.

Однако же не настолько она была больна, чтобы не пойти в комнату злосчастного Фотогена и не помучить его. Ведьма объявила больному, что ненавидит его хуже змеи, и, как змея, шипела при этом; нос и подбородок ее заострились, а лоб казался необычайно плоским. Фотоген решил, что Уэйто вознамерилась убить его, и почти ничего не ел из того, что ему приносили. Ведьма приказала зашторить все окна, чтобы ни один луч света не проник в спальню больного, однако посредством этого юноша немного привык к темноте. Уэйто брала одну из его стрел, и то щекотала юношу оперенным концом, то покалывала острием, покуда на коже не выступала кровь. Какие замыслы она вынашивала, сказать не могу, однако Фотоген очень скоро вознамерился бежать из замка — а что делать дальше, об этом он подумает после. Может быть, где-то за пределами леса он отыщет свою мать! Если бы не широкие полосы тьмы, отделявшие один день от другого, он бы ничего не боялся!

Но теперь, пока юноша лежал беспомощным в темноте, из мрака то и дело возникало лицо прелестного создания, что в первую, кошмарную ночь так ласково выхаживало его: неужели он никогда больше ее не увидит? Если, как ему подумалось, она — речная нимфа, то почему она не пришла снова? Она могла бы научить его не бояться ночи, потому что она-то явно не испытывала ни малейшего страха! Но ведь когда наступил день, она словно бы испугалась — почему, ежели тогда пугаться было нечего! Может быть, та, которой так уютно во тьме, боится света! Тогда, на восходе солнца, ослепленный эгоистичной радостью, он не дал себе труда заметить состояние девушки и повел себя по отношению к ней с той же жестокостью, с какой обращалась с ним Уэйто — отплатил злом за добро! Какая она была нежная, милая, прелестная! Если есть на свете дикие звери, что выходят только по ночам и боятся света, почему бы не быть и девушкам, созданным по тому же закону — девушкам, которые не переносят света, как он не переносит тьмы! Если бы ему удалось отыскать ее снова! Он повел бы себя иначе — совершенно иначе! Но увы! — может статься, солнце ее убило — растопило — иссушило сожгло! — а ведь наверняка так, если она и впрямь — речная нимфа!

XVII. ВОЛК УЭЙТО

После того страшного утра Никтерис так и не пришла в себя до конца. Внезапная вспышка света едва не убила девушку; и теперь она лежала во тьме, терзаясь воспоминанием о пронзительной боли — и не смея вызывать ее в памяти, ибо самая мысль о ней жгла бедняжку непереносимо. Однако эта боль не шла ни в какое сравнение с той мукой, что причиняло воспоминание о грубости сверкающего создания: его, объятого страхом, она пестовала всю ночь, но едва его страдания передались ей, первое, для чего он воспользовался вернувшейся силой — это чтобы зло высмеять ее! Девушка недоумевала и дивилась; все это было выше ее разумения.

Очень скоро Уэйто задумала недоброе. Ведьма походила на капризного ребенка, которому наскучила игрушка: она готова была разорвать девушку на куски и посмотреть, что из этого выйдет. Она решила поместить Никтерис на солнце и полюбоваться, как та умрет, словно медуза из соленого океана, выброшенная на раскаленную скалу. Это зрелище утишит боль, причиняемую волком. Засим, однажды, незадолго до полудня, пока Никтерис спала самым крепким сном, ведьма приказала подать к дверям занавешенный паланкин и велела двум своим лакеям доставить девушку на равнину. Там ее, по-прежнему спящую, извлекли из паланкина, уложили на траву и оставили.

Уэйто наблюдала за происходящим с вершины своей сторожевой башни с помощью телескопа: едва Никтерис предоставили самой себе, как девушка села — и в следующее мгновение ничком бросилась на землю, пряча лицо в траве.

— Ее поразит солнечный удар, — заметила Уэйто, — этим все и закончится.

Очень скоро на равнине показался огромный горбатый буйвол с густой и косматой гривой: спасаясь от навязчивой мухи, он во весь опор мчался в сторону Никтерис. При виде лежащей девушки зверь прянул в сторону, отбежал на несколько ярдов, остановился, а затем медленно двинулся к ней с видом, ничего доброго не предвещающим. Никтерис замерла неподвижно: она не видела зверя.

— Теперь ее затопчут до смерти! — молвила Уэйто. — От этих тварей ничего иного ждать не приходится.

Подойдя совсем близко, буйвол обнюхал тело и ушел; затем вернулся и снова принюхался, и вдруг развернулся и поскакал прочь, словно демон схватил его за хвост.

Затем появилась антилопа-гну, животное еще более опасное, и поступила примерно так же, а затем — тощий дикий кабан. Но ни одно существо не причинило девушке вреда, и Уэйто вознегодовала на весь сотворенный мир.

Наконец, в тени распущенных волос, синие глаза Никтерис слегка пообвыклись, и первое, что они увидели, явилось для них утешением. Я уже рассказывал, какими Никтерис знала ночные маргаритки: каждая была для нее крохотным заостренным конусом с алым кончиком. Однажды девушка развела лучики одного цветка дрожащими пальцами, опасаясь, что поступает ужасно невоспитанно, и, может быть, причиняет бедняжке боль, однако ей ужасно хотелось узнать, что за тайна сокрыта в цветке столь надежно; так девушка обнаружила золотое сердечко. Но сейчас, прямо перед ее глазами, внутри завесы волос, росла распустившаяся маргаритка: алый кончик раскрылся в карминно-красное колечко, являя взгляду золоченое сердце на серебряном блюдечке. В ласковом сумраке черных прядей Никтерис ясно различала каждую мельчайшую подробность. Девушка не сразу узнала в ней пробудившийся к жизни конус, но спустя мгновение поняла, что это. Кто же так жесток к бедному созданию, что насильно открыл его и выставил золотое сердечко испепеляющим лучам смертоносной лампы? Кто бы то ни был, надо думать, он же бросил здесь и ее, Никтерис — сгореть заживо в жарком огне! Но у нее есть волосы, она может наклонить голову и создать вокруг себя небольшую ласковую ночь! Девушка попыталась пригнуть маргаритку к земле, подальше от солнца, и окутать ее лепестками, словно волосами, но не смогла. Увы! — цветочек, должно быть, уже сгорел и мертв! Никтерис не подозревала, что маргаритка противится ее ласковой настойчивости, потому что с присущей жизни жаждой пьет жизнь вместе со светом того, что Никтерис называла смертоносной лампой. О, как жгла девушку эта лампа!