Джордж Макдональд - Сэр Гибби

• Название: Сэр Гибби
• Автор: Джордж Макдональд
• Издательство: Агапе
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-88930-025-3

Роман замечательного шотландского писателя, поэта Джорджа Макдональда (1824–1905), рассказывающий о жизни маленького немого беспризорника сэра Гибби Гэлбрайта. Светлое, трогательное повествование о дружбе, вере, послушании, чистоте, самоотверженности, подлинном благородстве, поэзии и любви к Богу и ближнему.

Трудно найти другую книгу на английском языке, которая так же ясно, с такой же силой воображения описывала бы скрытое величие и героизм повседневной земной жизни, как «Сэр Гибби». Любую вещь можно потрогать, взвесить, сфотографировать, но мысль, пробудившую ее к жизни, можно показать лишь с помощью поэзии. И хотя эту историю мог рассказать только поэт, речь в ней идет о самых обыкновенных людях. Герои этого романа — самые обычные люди, в том смысле, что они живут своей незаурядной или обыденной жизнью и предаются светлым или мрачным размышлениям, сидя на голой вершине горы или опираясь на резную церковную кафедру, только потому, что обладают теми свойствами тела и души, что присущи всем людям без исключения.

---

— Папа, милый, я ничего не могла сделать!

Он обнял её, привлёк к себе и поцеловал — впервые после того, как раскрылась её ужасная фамильярность с пастухом Доналом. Она прижалась к нему, дрожа от радости и смутного страха. Но увы! Маловер сказал бы, что подобные минуты слишком хороши для того, чтобы быть долговечными, и в этом случае был бы совершенно прав, ибо конец настал гораздо быстрее, чем боялась Джиневра. Ибо когда отец отпустил её, выпрямился и снова превратился в лэрда, он с изумлением увидел, что странный парнишка в причудливой одежде всё ещё стоит возле двери и весело улыбается, разглядывая их с самым нахальным интересом. Гибби совершенно забылся при виде такого полного примирения.

— Уходи отсюда, слышишь? Тебе здесь нечего делать! — произнёс лэрд, от гнева позабыв про своё пресловутое достоинство.

— Ах, папа! — воскликнула Джиневра, стискивая руки, — Это Гибби! Он спас мне жизнь. Я бы утонула, если бы не он!

Лэрд был одновременно и гордым, и глупым человеком, и поэтому до него чрезвычайно медленно доходило то, чего он никак не ожидал услышать.

— Ну что ж, я весьма ему признателен, — высокомерно сказал он. — Но ждать ему здесь совершенно незачем.

И тут в его слегка помутившемся разуме начало что — то шевелиться… Да это же тот самый малый, которого он видел рядом с ней в то утро на лугу! Лэрд в ярости повернулся к Гибби, который всё ещё медлил возле двери, то ли ожидая, пока Джиневра с ним попрощается, то ли не желая покидать её в такой неприятной ситуации.

— Немедленно убирайся из моего дома! — процедил он. — А не то тебе придётся худо!

— Ах, папа! — в отчаянии простонала Джиневра. — Зачем ты так разговариваешь с Гибби? Он хороший, очень хороший! Это его Ангус так жестоко высек тогда… давно… Я никогда в жизни этого не забуду.

Её отец был просто поражён такой наглостью! Да как она смеет так ему выговаривать? Нет, она и вправду выросла отвратительной, дерзкой девчонкой! Боже мой! Это всё дурная компания, разговоры со всякими проходимцами!

— Если он немедленно не уберётся, — заорал он, — я снова прикажу его высечь! Ангус!

Он изо всех сил прокричал имя егеря, и гулкое эхо, пронёсшееся по дому, больно резануло слух Джиневры. Она ни разу не слышала, чтобы отец разговаривал таким тоном. Ей казалось, что она попала в сети какого — то жуткого кошмара. Она невольно вскрикнула от страха, и в то же мгновение Гибби оказался возле неё, успокоительно протягивая к ней руку. Не осознавая, что делает, она в ответ протянула ему свою, но тут к нему подскочил её отец, схватил его и с силой швырнул в другой конец комнаты. Гибби отшатнулся назад и, не сумев удержаться на ногах, упал на спину, ударившись головой о стену.

В ту же самую секунду в дверях появился Ангус и, не заметив в углу Гибби, направился к своему хозяину. Но при виде Джиневры он задохнулся от ужаса, и из его груди вырвался сдавленный вопль. Он в страхе уставился на неё, словно внезапно оказавшись на самом краю бездонной пропасти, и волосы на его голове встали дыбом, как наэлектризованные. Егерь ещё не успел придти в себя, когда Гибби снова поднялся на ноги. Он видел, что сейчас вряд ли сможет помочь Джиневре, и его присутствие только усугубляет её бедственное положение. Но он также понимал, что ей плохо из — за него, и никак не хотел её огорчать. Поэтому он направился к двери, но, выходя, рассмеялся, да так весело (а смеяться действительно нужно было весело, потому что его смех должен был заменить множество ободряющих слов), что Джиневра не смогла удержаться и ответила ему полуистерическим смешком. Не успел он выйти из дома, как из открытого окна послышалась его песня, и всё время, пока он шагал вдоль опустевшего русла, прорытого Глашберном, Джиневра слышала его странный, потусторонний голос и знала, что Гибби поёт для того, чтобы успокоить и поддержать её.

— Что ты знаешь об этом малом, Ангус? — спросил лэрд.

— Это сам дьявол, сэр! — пробормотал Ангус, которого смех Гибби немного привёл в чувство.

— Тогда потрудись сделать так, чтобы он немедленно убрался отсюда — и навсегда! Слышишь, Ангус? Навсегда! — отчеканил мистер Гэлбрайт. — Надо же, какая наглость! Паршивый мальчишка!

Пользуясь удобным случаем, Ангус поспешно выскользнул за дверь, а лэрд тем временем занялся своей непослушной дочерью.

— Ну что же, Дженни, — процедил он, нехорошо растягивая свои бесформенные губы, — вот, значит, каких друзей ты себе заводишь, когда остаёшься одна! Низкий, грязный, дерзкий оборванец! Да он даже хуже той скотины, за которой ходит!

— Он пасёт овец, папа! — пронзительно взмолилась Джиневра, почти плача от отчаяния, и её жалобный стон перерос почти в крик.

— Да она тоже блаженная какая — то! — презрительно проговорил её отец и отвернулся.

— Наверное, я и правда дурочка! — всхлипывала она. — Не обращай на меня внимания, папа. Позволь мне уйти, и я больше никогда, никогда не стану тебя беспокоить!

Она подумала, что уйдёт на гору и станет пасти овец вместе с Гибби. Отец грубо взял её за локоть, толкнул в маленькую комнатушку, запер дверь, а потом спустился в столовую, чтобы пообедать. После этого он сходил на ферму, одолжил на время Снежка, взял Джиневру прямо так, как она была, и повёз на ближайшую станцию. Там они пересели в почтовую карету, и к полуночи она доставила их к подъезду главной гостиницы города. На следующее утро мистер Гэлбрайт отправился на поиски подходящего пансиона, где Джиневра могла бы жить и учиться, чтобы ему не надо было больше забивать себе голову мыслями о её жизни и благополучии.

Когда Гибби отошёл уже далеко и знал, что Джиневра больше не слышит его песни, он замолчал и с тяжёлым сердцем зашагал домой. Милая, кроткая девочка выпала из солнечного дня в жуткую темноту, и он тосковал из — за того, как несладко ей придётся. Но он помнил, что кроме лэрда у неё есть и другой Отец, и эта мысль утешила его.

Добравшись до дома, он увидел, что его мать с серьёзным видом разговаривает с каким — то незнакомцем. Её глаза были полны слёз, на щеках тоже были видны мокрые дорожки, но она, как всегда, вела себя со спокойным достоинством.

— Вот он, — сказала она, когда Гибби вошёл в дом. — Да свершится воля Господня, и ныне и вовеки веков! Да будет мне по слову Его. И Гибби тоже.

Перед ней за столом сидел мистер Склейтер. Очевидно, плот доставил ведьму прямо по назначению.

Глава 39 Даурстрит

Ясным погожим днём ближе к концу осени, когда солнце с обманчивой теплотой ярко освещало своими лучами одну из широких, чистых каменных улиц города, по ней длинной вереницей, выстроившись парами, семенила стайка школьниц под предводительством воспитательницы, больше всего напоминавшей гренадёра в юбке. Из — за того, что солнце светило им прямо в глаза, они шагали степеннее чем обычно; у большинства из них были невинные и, для человеческих существ, довольно неинтересные лица. Но среди них было одно, отличавшееся от всех остальных. Его спокойные, правильные черты хранили серьёзное и немного печальное выражение, и любящий взгляд заметил бы, что в глазах девочки живёт какая — то неотвязная и беспокойная мысль, которую ей приходится терпеливо и молча переносить. Казалось, ей всё время чего — то недостаёт для того, чтобы почувствовать себя по — настоящему свободной и счастливой. Другие её подруги жадно смотрели по сторонам в надежде увидеть что — нибудь необычное, что скрасило бы им монотонную скуку ежедневной прогулки, но её глаза смотрели вниз и подымались лишь изредка, в ответ на слова воинственно шагающей воспитательницы, рядом с которой она шла. Это были прелестные карие глаза, доверчивые и кроткие; и хотя их никогда не покидала лёгкая грусть, каждый раз, когда они устремлялись на какого — нибудь человека в ответ на даже самые банальные, ничего не значащие слова, в них проступало тёплое внутреннее сияние. Хотя девочка была моложе многих своих подружек и одета была так же просто, как они (вообще, мне кажется, шотландские матери одевают своих дочерей слишком скромно, и впоследствии из — за этого в юных душах просыпается и растёт непомерная и унизительная любовь к одежде), она не выглядела таким уж ребёнком, а в некоторых отношениях была похожа на молодую женщину даже больше, чем идущая рядом с ней гувернантка.

Вдруг откуда ни возьмись послышался какой — то шум, похожий на шелест голубиных крыльев, стройные ряды смешались, несколько девочек непроизвольно вскрикнули, и никто из них не мог понять, что же происходит. Но немного успокоившись, они увидели, что воспитательница гневно тыкает зонтиком в лицо какого — то странного мальчика, сияющего солнечной улыбкой и совершенно не обращающего никакого внимания на сердитые возгласы набросившейся на него женщины. Этот необычный с виду парнишка схватил замеченную нами девочку за руку, затянутую в изящную перчатку, положил ей на плечо свою руку, которую по светским меркам вряд ли можно было назвать рукой джентльмена, и теперь стоял, с нескрываемым восторгом смотря ей в лицо.