Мервин Пик - Мальчик во мгле и другие рассказы (сборник)

• Название: Мальчик во мгле и другие рассказы (сборник)
• Автор: Мервин Пик
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9907254-6-1

«Мальчик во мгле» – первое русскоязычное издание сборника рассказов классика английской литературы Мервина Пика, автора трилогии «Горменгаст».

Эта книга – танец смерти привычного нам взгляда на мир. Эта книга – приглашение в диковинное путешествие далеко за пределы Горменгаста. Полейте пальму перед выходом. Встречаемся тогда же, там же.

---

Едва углубившись в лес, покрывавший невысокие холмы, Гиена засунул, сохранности ради, трость в косматую гриву и, пав руками на землю, галопом, точно животное, понесся сквозь полумрак. На бегу он начал посмеиваться – поначалу безрадостно, но затем несчастливый этот смешок мало-помалу сменился подобьем звериного рыка. Существует же смех, от которого мутит душу. Особенно, когда он становится неуправляемым, когда сопровождается взвизгами и топаньем, от которых в ближнем городе начинают позвякивать колокола. Хохот во всем его невежестве и жестокости. Хохот, в котором скрыто семя Сатаны. Хохот, который попирает святыни – утробный рев. Орущий, вопящий, горячечный: и все же холодный, как лед. В нем нет никакого веселья. Голый шум, голая злоба – вот таким был хохот Гиены.

В крови Гиены вскипала такая грубая сила, такое животное возбуждение, что, пока он бежал по папоротникам и травам, его колотила дрожь. Пульсации эти едва ли не разрушали глубокое безмолвие леса. Ибо безмолвие стояло в лесу, несмотря на чудовищный идиотический хохот – безмолвие, куда более мертвое, чем затянувшаяся неподвижность, – и каждый новый взрыв хохота был как ножевая рана, а каждая пауза – как новое ничто.

Впрочем, понемногу смех этот стихал, и наконец, Гиена выскочил на прогалину меж деревьев и без особого удивления обнаружил, что опередил Козла, – он был уверен, и не ошибся в том, что Козел направляется к копям. Не сомневаясь, что ждать ему придется недолго, Гиена уселся, выпрямясь, на валун и принялся оправлять одежду, время от времени посматривая в просвет между деревьями.

Поскольку никто пока оттуда не появился, Гиена принялся разглядывать свои длинные, мощные, пятнистые руки и, похоже, увиденное его порадовало – целые группы мышц задвигались на выбритых щеках Гиены, и уголок рта приподнялся не то в усмешке, не то в рыке, – а вскоре средь ветвей послышался топот – и вот, в единый миг, появился Козел.

Мальчик, все еще не пришедший в себя, вяло свисал с покрытого черной тканью плеча. Какое-то время Козел стоял неподвижно – не потому, что увидел Гиену, но потому, что поляна эта или прогалина была чем-то вроде этапа, вехи в его продвижении; вот он и остановился – невольно, чтобы передохнуть. Солнечный свет лежал на его шишковатом лбу. Длинные грязные белые манжеты поколыхивались туда и сюда, словно уничтожая ладони, какими б они там ни были. Длинное одеяние, такое черное в полутьме, отдавало под солнцем зеленью, внушавшей мысль о тлении.

Гиена, сидевший неподвижно на своем валуне, встал теперь на ноги, и в каждом его движении проступала звериная сила. Впрочем, Козел занят был тем, что устраивал Мальчика на плече поудобнее, и потому Гиена так и остался незамеченным, пока схожий с ружейным выстрелом треск не заставил Козла развернуться на каблуках щелястых сапог, уронив одновременно драгоценную ношу.

Он знал этот звук, щелчок хлыста, пистолетный выстрел, ибо звук этот был – заодно с грызеньем и хрустом – такой же частью Гиены, как волосистая поросль на пятнистых руках.

– Дурень из дурней! – воскликнул Гиена. – Олух! Оболтус! Окаянный Козел! Иди сюда, пока я не посадил новую шишку на твой чумазый лоб! И притащи этот узел, – добавил он, указав на то, что кучей лежало на мертвой траве. Ни он, ни уж тем более Козел, не знали, что Мальчик наблюдает за ними из-под полуприкрытых век.

Козел чуть отшаркнул в сторону и улыбнулся бессмысленнейшей из ослепительнейших улыбок.

– Гиена, дорогой, – вымолвил он. – Как хорошо ты выглядишь! Не удивлюсь, если ты снова стал самим собой. Да благословят небеса твои длинные руки и пышную гриву.

– Оставь мои руки в покое, Козел! Волоки сюда узел.

– Так я и сделаю, – сказал Козел. – Еще бы, конечно.

И завернувшись, точно его бил озноб, в черное свое одеяние, он бочком приблизился к беспамятному, по видимости, Мальчику.

– Он что, помер? – спросил Гиена. – Если так, я тебе ноги переломаю. Он должен быть живым, когда мы притащим его туда.

– Мы притащим его туда? Вот так ты сказал? – вопросил Козел. – Клянусь пышностью твоей гривы, Гиена, ты не ставишь меня ни во что. Это же я нашел его. Я, Козел, Козерог… с твоего позволения. Я сам его и доставлю.

Злобная кровь вскипела в венах животного. В один колоссальный скачок жилистый Гиена обрушился на Козла и поверг его наземь. Прилив беспримесной, злобной, неуправляемой силы сотряс его так, точно хотел разбить на куски, и Гиена, удерживая беспомощного Козла прижатым к земле (руки Гиены вцепились в плечи бедняги), свирепо топотал, пробегая ногами вперед и назад, по всему его телу, не разжимая при этом жестоких ладоней.

Мальчик тихо лежал, наблюдая эту скотскую сцену. Душу его рвало, он прилагал все силы к тому, чтобы не позволить себе вскочить и удариться в бегство. Он знал, что от этой парочки ему не удрать. Даже будь он силен и крепок, он ни за что не убежал бы от поскакучего Гиены, чье тело вмещало, казалось, злобность и силу самого Сатаны.

Сейчас же, когда он со словно налившимися свинцом конечностями лежал посреди чуждого мира, даже мысль о бегстве была нелепой.

И все же, мгновения эти прошли для него не без пользы. Он понял по обрывкам фраз, что существует Другой. Другая тварь – непонятная, смутная в сознании Мальчика, по, похоже, обладающая некой властью не только над Козлом, но и над буйным Гиеной, а возможно и над иными.

Козел, при всей его мускулистости, целиком отдался во власть Гиены, ибо с давних времен знал, на какую жестокость способен этот пятнистый зверь, когда встречает сопротивление. В конце концов, Гиена отпрыгнул от ободранного Козла и расправил складки своей белой рубашки. Глаза блистали на его длинном тощем лице отвратительным светом.

– Ну что, довольно с твоей грязной туши? А? И почему он тебя только терпит, понять не могу.

– Потому что он слеп, – прошептал Козел. – Уж это-то знать ты должен, Гиена, дорогой ты мой. Ах, боже мой, до чего же ты груб.

– Груб? Это еще что! Да я…

– Нет, нет, дорогуша. Можешь мне не рассказывать. Я знаю, ты сильнее меня. Тут я мало что могу сделать.

– Ты ничего тут сделать не можешь, – сказал Гиена. – Повтори это.

– Что? – спросил Козел, теперь уже севший. – Я не вполне тебя понял, Гиена, любовь моя.

– Если ты еще раз назовешь меня «любовью», я с тебя шкуру спущу, – пообещал Гиена, вытаскивая длинный, узкий клинок. Солнечный луч заплясал на металле.

– Да… да… я его уже видел, – сказал Козел. – Мне все про эту штуку известно. В конце концов, ты же годы и годы стращал меня, не правда ли? – И он так распахнул в дурацкой улыбке рот, что зубы его приобрели вид надгробий. Не было еще на свете рта, настолько лишенного какой-либо радости. Он отвернулся от Гиены и снова пошел к безмолвно лежавшему Мальчику, однако не дойдя до бесчувственного с виду тела, повернулся и вскрикнул:

– О, но какое же все-таки безобразие! Это ведь я нашел его – нашел одного в белой пыли, я подкрался к нему и взял врасплох. Все это мои достижения, а теперь я должен ими делиться. Ах, Гиена! Гиена! Ты еще больший скот, чем я, ты хочешь, чтобы все и всегда было по-твоему.

– Так оно и будет. Не беспокойся, – ответил Гиена, разгрызая новую кость и выплевывая облачко белого порошка.

– Но послушай, мне нужны почести, – взмолился Козел. – Почести за этот подвиг.

– Ах-ах-ах – ответил Гиена. – Скажи еще спасибо, что я вообще возьму тебя с собой, дурная твоя башка.

Козел в ответ на эту шутку лишь почесался, однако с такой силой, что пыль полетела из каждого уголка его анатомического устройства, и на несколько мгновений он стал совершенно невидимым – маленькой белой колонной. Затем обратил тоскующие, почти лишенные зрачков бледные глаза к своему компаньону и бочком приблизился к Мальчику, – но не успел еще достигнуть его, как Гиена взвился в воздух и через миг уже сидел, распрямясь, близ неподвижного тела.

– Видишь мою гриву, ты, таракан?

– Конечно, вижу, – ответил Козел. – Ее хорошо бы набриолинить!

– Молчать! – сказал Гиена. – Делай, что я тебе говорю!

– И что же, Гиена, мой дорогой?

– Заплети ее!

– О нет! – воскликнул Козел. – Не сейчас…

– Заплети мою гриву!

– И что потом, Гиена?

– Заплетешь ее в шесть кос.

– Для чего, дорогуша?

– Чтобы привязать его ко мне. Я на спине отнесу его к Агнцу. Агнцу это понравится. Так что плети и свяжи его косами. Тогда я смогу бежать, понял, скотоложец кривобокий! Бежать, как умею бежать только я. Я помчу, точно ветер, вот как, точно черный ветер из запустелых земель. Я самый быстрый на свете. Быстрее, чем быстрейший из твоих неприятелей. А сила моя – даже самые могучие львы тайком расползаются, блюя от страха. У кого еще есть такие руки? Агнец и тот любовался ими, давным-давно… в те дни, когда мог видеть меня. О, дурень из дурней! меня тошнит от твоей хари. Заплетай гриву. Мою черную гриву! Чего дожидаешься?

– Я сам нашел его в пыльной земле, а ты теперь…