Владимир Бойко - Подводник-североморец Израиль Фисанович

• Название: Подводник-североморец Израиль Фисанович
• Автор: Владимир Бойко
• Издательство: ЛитагентГоризонт73c12cb6-ea68-11e4-a04a-002590591dd6
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906858-19-1

Книга "Подводник-североморец Израиль Фисанович» посвящена светлой памяти Героя – подводника Великой Отечественной войны – Фисанович Израиля Ильича. В книге рассказывается о его жизни и службе. О том, что он во время войны – не только первым прорвался по узкому длинному фьорду во вражеский порт Петсамо, но и первым среди командиров бригады подводных лодок Северного флота потопил за один поход два транспорта врага. Так с первого же боевого похода Фисанович возглавил когорту мастеров торпедной атаки. В истории советского флота имелось всего 4 гвардейских Краснознамённых корабля и один из них «малютка» М-172 – командиром которой был Израиль Фисанович. Фисанович был очень одарённым человеком. Он сочинял стихи, песни, писал газетные и журнальные статьи. В 1944 году, ещё при жизни, была издана его книга «Записки подводника», повествующая о боевых делах подводников-североморцев в Великой Отечественной войне.

Книга об И.И.Фисановиче способствует увековечиванию памяти моряков-подводников, отдавших свои жизни за свободу Отечества. Множество материалов и фотографий в книге издаются впервые.

Книга представляет большой интерес для подводников и ветеранов Военно-морского флота, широкого круга читателей.

---

– Боцман, наблюдайте внимательнее. Горизонт, воздух, вода, – напоминает он о трех основных объектах наблюдения. Тихоненко наблюдает в кормовых секторах.

– Самолеты! – раздается внезапно его тревожный возглас.

– Все вниз! – командует Фисанович, оглядываясь назад.

Прямо по корме на малой высоте из низких облаков вынырнул «Мессершмитт-110» с приглушенными моторами. Видно, как медленно вертятся пропеллеры.

– Срочное погружение!

Остановлены дизели, захлопнут верхний люк. Трюмный Бугаев принимает балласт. Секунды – и лодка на глубине. Враг проносится над опустевшим морем. Просчитался!

На следующий день в полдень лодка снова у входа в фьорд.

– Пошли!

– Пошли, – серьезно и твердо говорит Колышкин. Вся команда на боевых постах по готовности №-1. Командир направляет лодку в середину прохода и спускает перископ. Лейтенант Бутов ведет счисление дерзкого пути.

– Проходим входные мысы, – докладывает он командиру.

– Когда войдем на милю в глубь фьорда – доложить, – говорит Фисанович.

В лодке тишина, необычная даже в подводном положении. Каждый знает: все теснее обступают ее мрачные вражеские берега, все ближе тревожная неизвестность впереди.

Иван Александрович в центральном посту сосредоточенно всматривается в приборы управления. Стрелка глубиномера заходила.

– Точнее держи глубину, боцман, не к теще в гости идем.

И раз нарушив очарование напряженного оцепенения, он обретает свою обычную живость. В голову лезет навязчивый патефонный мотивчик, и вполголоса, изрядно фальшивя, Иван Александрович напевает: «Растут фиалки, ароматные цветы…» Никто и не улыбнулся в эту минуту предельного напряжения. Шли в бой, первый бой в жизни каждого, дерзновенно, в самое логово врага. И наряду с боевым азартом где-то в уголке души шевелилась тревога.

– Прошли мимо входа, – говорит Бутов.

Командир поднимает перископ. Впереди в нескольких кабельтовых идет в глубь фьорда дозорный катер. Хищно поблескивает кормовая пушка, на грот-мачте болтается финский вымпел. Лодка идет ему в кильватер серединой узкого коридора воды, сжатого отвесными гранитными скалами.

– Идем хорошо.

Перископ опускается, унося с поверхности единственную улику о том, что в глубинах спокойного фьорда движется к вражеской гавани неумолимая смерть. Акустик Шумихин настороженно вылавливает шумы из загадочной водной толщи. Его худощавое тело недвижимо, глаза под густыми черными бровями закрыты. Кажется, что акустик спит, только рука медленно поворачивает штурвальчик прибора. Полной жизнью живут сейчас лишь органы слуха матроса. Они унесли его в область необычных для человеческого мира звуков. Морские глубины пропитаны слабыми шелестами, полувздохами, полутонами, сливающимися в неясную, таинственно пульсирующую мелодию. Как это не похоже на привычный веселый гам колхозной детворы в сельской школе, где совсем недавно Анатолий Шумихин был учителем. Тихий, мечтательный юноша порой (не в походе, конечно) грустит по прежней работе. Он искренне любит детишек. Но сейчас на своем боевом посту он не думает о них, хотя всей душой сознает, что рядом враг, посягающий на счастье и жизнь советской детворы, что он, Шумихин, здесь для того, чтобы уничтожить ненавистного врага. Все внимание сейчас сосредоточено на одной мысли: в ровный фон мелодии моря спереди врывается шум винтов. Это винты дозорного катера, обнаруженного командиром в перископ. Сила звука до сих пор была постоянной, но внезапно начала нарастать. Враг приближается. Шумихин доложил об этом командиру.

– Неужели нас обнаружили? – командир распорядился уменьшить шумы. Подводная лодка тихо движется навстречу. Вот он перед ними. В отсеках слышно ленивое шлепанье его винтов. Время нехотя, растягивая секунды, ползет вперед. Так же нехотя удаляется за корму зловещее шлепанье. Дозорный корабль идет очередным галсом по фьорду к входу. Лодка не обнаружена. Теперь между лодкой и гаванью врага нет иных препятствий, кроме нескольких миль чистой воды. Лодка быстро проходит этот путь. Командир изредка и на мгновение поднимает перископ. От входного мыса в гавань видны знакомые с финской войны белые здания гостиницы и шюцкоровской казармы. Тогда белофинны взорвали их при отступлении, теперь они вновь отстроены. Под казармами небольшая катерная пристань.

– Командир, видите что-нибудь? – нетерпеливо спрашивает Колышкин.

– Пока ничего, мыс закрывает причалы, – отвечает тот, торопливо опуская перископ.

Лодка входит в гавань врага. Теперь в перископ виден западный причал. Он тоже пуст. Неужели напрасно затрачено столько сил, неужели не сбудется мечта ударить ненавистного врага?

Нет! Вот он! Занимая всю длину северо-западного причала, стоит огромный транспорт. Часть груза, по-видимому, уже выгружена, так как нос приподнялся, обнаружив подводную часть.

Нашли врага, сейчас будет бой.

– Транспорт! У северо-западного причала – транспорт! – взволнованно восклицает командир. Колышкин бежит к перископу.

– О! Большой. Ну, командир, бей?

– Аппараты, товсь!

Лодка проходит глубже в гавань, чтобы видеть борт цели во всю его длину. Старшина Серегин и торпедист Немов готовят аппараты. Теперь время налетает шквалом, бурно гонит волны событий. Уже весь борт врага не помещается в поле зрения. Уже нить перископа легла на трубу.

– Каким аппаратом стрелять? – возникает нелепый вопрос в напряженном мозгу командира. – Какая чушь, не все ли равно.

– Аппарат номер один… пли!

Серегин дергает на себя рукоятку пистолета. Из-под боевого клапана врывается в торпедный аппарат упругая струя сжатого воздуха. Толчок– и смертоносная стальная сигара понеслась в борт вражеского транспорта.

– Торпеда вышла, – раздался в переговорной трубе голос Серегина.

Облегченная лодка рвется вверх.

– Удержать! – Инженер-механик Каратаев, как опытный дирижер, разыгрывает этот маневр. Погружение. Бедин заполняет цистерну быстрого погружения, принимает воду в носовую дифферентную. Головлев прибавляет ход. Лодка на глубине разворачивается к выходу.

Колышкин бежит в нос слушать взрывы. Глухой отдельный, но мощный звук настигает его во втором отсеке. Этот звук знаком Ивану Александровичу по испытаниям боевых торпед в мирное время. И, встретив недоуменный взгляд лейтенанта Шарова, Колышкин радостно кивает ему головой.

– Да, да, это взрыв.

Этот взрыв, смерть и разрушение – это месть за смерть наших людей, за разрушение наших городов и сел принесла советская подводная лодка ненавистному врагу. Кровь за кровь, смерть за смерть! Угроза призраком будет теперь бродить за противником! Нигде не укрыться ему от нашей мести! На земле нет для него безопасных мест! Бутов смотрит на часы. Стрелка показывает ровно четырнадцать. Назад и побыстрее! Сейчас у врага переполох, сейчас он бросится в погоню, чтобы найти и наказать дерзких. Легкое оживление азарта атаки спадает. Вновь в отсеках слышна только четкая разноголосица работающих механизмов. Лодка спешит к выходу в море, к свободе, к жизни. Командир на мгновение поднимает перископ. Прямо по носу желанный выход из фьорда. Он еще далек. В его приветливом просвете знакомый дозорный катер, медленно идущий навстречу.

– Ну, ходи, сторожи, считай чаек!..

Вновь в напряженной тишине лодка пропускает над собой незадачливого сторожа и вырывается из фьорда. А враг уже поднял тревогу. За кормой слышны отдаленные подводные взрывы. В перископ командир видит: занимая всю ширину фьорда, строем фронта идут три катера, среди них старый знакомый дозорный. Потрясаемая взрывами вода встает над ними серыми холмами.

Поздно хватились! Видно, сильно обалдела охрана вражеской гавани. Лодка уходит в морские просторы. За кормой утихает бомбежка бессильного в своей ярости врага.

– Ну, командир, поздравляю с первой победой! – горячо говорит Колышкин.

– Вас с тем же, товарищ капитан второго ранга, – отвечает Фисанович, и они обмениваются крепким рукопожатием.

Напряжение, сжимавшее душу молодых моряков несколько долгих часов, спадает. Люди наполнены радостью боевой победы, гордостью за совершенный подвиг.

– Команде обедать.

Обед опоздал, и все изрядно проголодались.

– Прозвоним чарками, – говорит Каратаев, и его широкое лицо озаряется улыбкой.

– Во славу советского оружия! Первую пьем за первую нашу победу и, как говорится, дай бог не последнюю!

У всех сияющие, гордые лица. Матросы и старшины делятся впечатлениями.

– Ты слышал взрыв? Точь-в-точь такой, как в Полярном, когда новый причал строили и грунт рвали.

– Я рулю на всю железку на погружение, а она все в гору идет. Хорошо, Бедин стал в нос брать.

– А я на свой глубиномер и посмотреть не успел, мне в этот юмент шесть узлов скомандовали.

– Ну, они ему доложат, что утопили нас. Врать им не привыкать.

– Первый боевой выстрел в истории «малюток»!