Варвара Мадоши - Жертвы Северной войны

• Название: Жертвы Северной войны
• Автор: Варвара Мадоши
• Жанр: Фанфик

2006–2007 гг. Фэндом: Full Metal Alchemist (TV-1 + Шамбала).

AU. Братья Элрики остались в Аместрис, Альфонс Хайдерих выжил, женился на двойнике Уинри, и они с двойником Эда открыли мастерскую.

Прошло 17 лет. В Аместрис, в окрестностях небольшого городка Маринбурга, при загадочных обстоятельствах стали пропадать дети. На расследование отправили инспектора Альфонса Элрика… однако только ли с детективной историей ему придется иметь дело? Как все это связано с «параллельным миром»?

---

— Элисия.

— Ну да! — Элисия широко улыбнулась. — Боже, как я рада! Сколько ж мы не виделись?

— Три года, — пожал плечами Том.

— Послушай, ты торопишься? У меня есть еще часа два, может быть, пойдем где-нибудь посидим? Я тут знаю неплохое кафе неподалеку, там подают та-акие пирожные…

— Пирожные меня не интересуют, — отрезал он довольно холодно. Но тут же добавил. — А как там с кофе?

— Сортов пятнадцать наберется. Пошли?

— С условием. Я угощаю.

— Идет!

Бывают жестокие девушки, которые издеваются над поклонниками. Элисия себя никогда к таковым не причисляла. Однако был один юноша… высокий, с огневым взглядом темно-карих глаз, с обаятельной усмешкой… Вот он не желал понимать простого человеческого отказа. Пришлось выкручиваться. «Выйду за тебя, когда станешь героем», — сказала Элисия.

На том и разошлись.

С тех пор от огневого юноши — ни слуху ни духу. От однокурсника Элисия узнала, что он сейчас где-то во Втором отделе… ага, заграничные операции, как же.

Когда-то она сама мечтала стать бравым спецагентом… языки зачем-то учила, набивала голову кучей прочих малопригодных в обычной жизни сведений. Единоборства, опять же, стрельба «из всех видов оружия», водительские права и разряд по спортивной гимнастике. И что теперь? Работает секретарем. Правда, у самого Эдварда Элрика. «Братца Эда», как она его звала в детстве.

— Жалеешь? — спросил Том, щурясь.

— Нет, — Элисия покачала головой, опуская ложечку в мороженое. Есть мороженое в такую погоду — тоже драхманская привычка. Но в отличие от прочих, она Элисии скорее нравилась, чем нет. Мороженое — оно в любую погоду вещь. К тому же, в кафе было тепло, почти жарко. — Ни капли.

— Вижу, — сказал Том.

— А ты как?

— Что как? — пожатие плечами. Взгляд мальчика-гомункулуса был устремлен в сторону стойки, где на полированной поверхности лениво толкались бледно-желтые, как выцветшие, блики зимнего солнца.

— Ну… чем занимаешься. Что планируешь.

— Работаю с отцом в лавке. Привычно. Планирую… какие у меня могут быть планы? День кончился — хорошо.

— Ты о чем? — таких нот мрачности и обреченности в голосе Гнева Элисия давно не помнила. Казалось, чуть-чуть отклонится в сторону пафоса — и получится рисовка, показуха. Качнется в строну мрачности — будет апатия. А так, на грани апатии и показухи, выходит нечто странное. Искренность?..

— Гомункулусы живы до тех пор, пока их подпитывает энергия философских камней. Понятия не имею, сколько во мне этих самых камней и насколько их хватит. Честно, — Гнев сделал глоток кофе и поморщился. — Нет, все-таки переборщили с гвоздикой.

Элисия хихикнула.

— Ты чего? — Том вскинул на нее глаза почти обиженно. — Я сказал что-то смешное?

— Просто ты слишком хорошенький. Ла-апочка… трагический тон — не твое.

— Блин, скажи мне кто другой — я бы обиделся, — буркнул он.

— Ты же знаешь: если ты умрешь раньше меня, я буду очень грустить и даже разревусь. Если я умру раньше тебя, мне приятно думать, что ты тоже будешь грустить и хотя бы придешь на мою могилу, — Элисия улыбнулась. — Так делают люди. Это все очень печально, но так устроена жизнь.

Том взглянул на нее со странным выражением — Элисия решила, что это была растерянность. Некоторое время никто из них ничего не произносил.

— Ты — это нечто, — сказал наконец Том. — Как ты умудряешься каждый раз вышибать меня из колеи?

— Потому что это неправильная колея, — махнула рукой Элисия. — Из правильной тебя было бы не вытащить грузовиком. И вообще, кто знает, сколько живут гомункулусы? Может, ты еще всех нас переживешь!

— Еще как переживу, — Том снова схватил чашку с кофе. — Просто из вредности.

— Другое дело!

…Бывают такие мужчины, которые ни в какую не замечают, что девушки в них влюблены. Ни предусмотрительность, ни забота, ни верность не способны пробить скорлупу их концентрации на Самой Важной Проблеме Сегодняшнего Дня.

Впрочем, бывают мужчины, которые еще и предпочитают ничего не замечать — например, потому что, у них есть любимые жены, чудесные дети, и они просто не хотят обижать воспылавших к ним страстью молодых особ.

А бывают и девушки, которые никогда, ни за что, даже под страхом смерти не покажут своей любви. Вот такие, как Элисия Хьюз, например.

— Ты по каким делам здесь? — спросила Элисия. — Послушай, что они сюда положили?.. Все никак не могу понять… клубника — не клубника…

— Да так, — Том дернул плечом, показывая всю несерьезность свалившихся на него дел. — Скончался один из деловых партнеров отца, надо было разобраться с бумагами.

— О? — Элисия насмешливо сощурилась. — Тебя принимают всерьез?

— Не сразу, — в тон ей хмыкнул Том. — Но когда надо — принимают. Потом, мой паспорт ты видела.

Элисия зачерпнула ложечкой немного мороженого и протянула Тому.

— Ну-ка, попробуй и скажи, что они сюда засунули! Может, хоть ты поймешь?..

— Нет! — Том отшатнулся от безобидной ложечки, как будто она была начинена динамитом.

— Не хочешь, как хочешь, — Элисия пожала плечами, и сунула означенную ложечку в рот. — Хотя вообще глупость делаешь. Ну, если тебе не нравится мороженое, мог бы хоть пирожное заказать. Там были такие симпатичные, с вишнями…

Том молчал.

— Сейчас я начну вести себя, как Изуми-сенсей! — пригрозила Элисия. — Я-то знаю, что ты на самом деле любишь сладости!

— Нет, как Изуми не будешь, — буркнул Том. — У тебя кишка тонка стукнуть меня головой об стол.

— Предположим. Но наорать могу. А ну-ка немедленно заказал свой любимый шоколадный пудинг! Я же видела, как ты на него пялился.

Том сердито на нее зыркнул, но промолчал.

— Сейчас сама закажу, — Элисия встала из-за стола. — И только попробуй убежать, пока я хожу!

— С одним условием.

— Да? — Элисия остановилась.

— Ты мне расскажешь, по какому делу сюда приехала.

— Ладно. Я и так собиралась. Что могу — расскажу. Только учти, тебе придется сразу же все забыть.

Она пошла к прилавку. Светлые кольца кос над ушами прыгали в такт шагам, как солнечные зайчики.

…Есть мужчины, которые ни за что не покажут свою любовь. Точнее, не покажут ту ее форму, которая будет… нежелательной. Ненужной. Сложной. Потому что у такой любви нет и не может быть ничего впереди.

К этой категории мужчин принадлежит, например, гомункулус, когда-то звавшийся Гневом.

Шоколадный пудинг съесть оказалось не так уж трудно. Совсем. По сравнению с поеданием философского камня… Камень горчил и вызывал изжогу… не говоря уже о том, что каждый укус давался через страх: а вдруг зубы сломаются?.. И обломки, сухие крошки впивались в десны… Пудинг был приторно сладким и вызывал тошнотное ощущение в желудке, да еще и налипал на зубах. Почему Элисия решила, что он любит эту гадость?.. Что он действительно любит, так шашлыки. Мясо, острые помидоры и жир по подбородку. И непременно пальцы потом облизать, это главное. Но сказать об этом Элисии?.. Лучше смерть.

Потом они отправились на прогулку. Элисия показывала Тому достопримечательности драхманской столицы, и Тому удавалось даже иногда выглядеть почти заинтересованным. Он не стал говорить, что видел знаменитую Падающую Башню, Собор Трех Рос и Снеговой Фонтан не раз — тогда бы Элисии почти наверняка стало бы интересно, какие такие деловые связи связывают его отца, Сига Кертиса, с представителями враждебного государства?.. И что отвечать правду — папенька, мол, тут не при чем, а работаю я, друг Элисия, на ту же контору, что и ты. Не твоя вина, если у вас — у нас! — левой руке не говорят о том, что делает правая.

Остается только порадоваться, что я не агент-оперативник. Надоело мне быть оперативником. Досыта нахлебался. Так и сказал Альфонсу Элрику пятнадцать лет назад: «Ты как хочешь, а я ни душу, ни тело Аместрис не продавал. Буду заниматься только тем, чем сам хочу». А Альфонс серьезно так ответил: «Никто и не просит продавать душу. Ты думаешь, Эд способен продать душу кому бы то ни было?.. Нет. Просто сейчас надежных людей не хватает. Отчаянно». Ал не стал уточнять, кому не хватает. И так все, в общем, понятно. Откуда надежные люди сразу после государственного переворота?..

Том — тогда он еще только привыкал к новому имени, которое отваливалось от него, словно присохший песок от купальщика на пляже — дернул плечом, хмыкнул и сказал: «Продать — может, и нет. А вот обменять…» Кажется, Ал еле сдержался, чтобы не двинуть Тому — нет, Гневу — в зубы. Но сдержался. И Гнев согласился в итоге. Если уж Ал начинал уговаривать, отказать ему было очень трудно.

Мысль об Але Элрике почему-то показалось болезненной. Вот поди ж ты… и виделись редко, и не сказать, чтобы такими уж большими друзьями были. Когда-то — и вовсе врагами. А все-таки он один из немногих помнил Тома еще Гневом… и с ним — одним из немногих — Том мог быть до конца откровенен. Кроме Ала, пожалуй, только с отцом и Эдом. И с мамой, пока была жива, но мама — это вопрос отдельный. А больше — ни с кем, даже с Элисией. С ней — в особенности.