Сборник - Великая. История Екатерины II

• Название: Великая. История Екатерины II
• Автор: Сборник
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-095488-9

Екатерина II… Со дня ее смерти прошло 220 лет, однако до сих пор умы народа будоражит история жизни этой женщины. С Екатериной II связана целая эпоха жизни Российского государства. О ней писали с тех пор как она стала правительницей и продолжают писать по сей день, об истории ее жизни снимают фильмы и сериалы, ставят спектакли, которые актуальны и в наши дни.

В эту книгу вошли статьи и очерки известных историков, таких как Ключевский, Карамзин, Соловьев, Платонов, Грот, Лаппо-Данилевский и др., освещавших правление Екатерины II, что позволяет с разных сторон взглянуть на исторические события, пришедшиеся на эпоху Екатерины и самостоятельно оценить роль ее личности в истории России.

---

Но эта-то непрерывная борьба, вызывавшая к деятельности все духовные силы Екатерины, и была тою школою, в которой так блистательно развилась будущая повелительница России. С другой стороны, весь образ действий Петра III был для нее чрезвычайно поучителен в отрицательном смысле, указывая на ошибки, которых должно избегать, уясняя ей цели, к которым следовало стремиться. Екатерина сама сознается, что по гордости души она не допускала для себя возможности быть несчастною и хотела во что бы ни стало возвыситься над обстоятельствами. Для разъяснения всего образа действий ее при дворе Елизаветы Петровны необходимо иметь в виду важное постановление, последовавшее при бракосочетании ее: что, в случае кончины великого князя бездетным, право на наследство переходит к ней*. Таким образом, в Екатерине естественно пробудилась забота готовиться к положению, которого предчувствие уже и прежде, как мы знаем, жило в душе ее. Этим объясняется, отчего и по известному плану Бестужева, относящемуся к 1758 году, в правлении Петра III должна была участвовать супруга его. Уже и ранее некоторые из иностранных дипломатов не сомневались, что она будет царствовать. Эту уверенность выразил в 1755 году посол английский. Понятно, что при такой перспективе все случавшееся при дворе Елизаветы Петровны становилось для Екатерины назидательным уроком. Мирясь с своим настоящим, с своею зависимостью, она приносила все самые тяжкие жертвы для будущего и, терпеливо выжидая обстоятельств, училась, наблюдала, размышляла, словом, сознательно, обдуманно воспитывала себя для предстоящей высокой деятельности. При ее даровитой, богатой природе неудивительно, что по осуществлении ее планов и результаты этого самовоспитания вышли необычайные.

Как занимали ее, еще до вступления на престол, государственные и политико-экономические вопросы, лучше всего видно из замечательного документа, относящегося к этому времени. Я разумею единственный ее автограф важного содержания, сохранившийся от периода, предшествовавшего воцарению Екатерины. Это писанные ею по-французски между 1758 и 1761 годами заметки о разных предметах и случаях, поражавших ее ум, выписки из ее чтений и т. и., напечатанные в 1-м томе «Бумаг Екатерины». Здесь мы находим между прочим замечательные мысли о гражданской свободе, о рабстве, о причинах смертности в простом народе, о правдивости и откровенности правительства, об открытом и гласном суде, о войне и мире, о недостатке в России домашнего воспитания, о плане женского воспитательного заведения, о политике в отношении к Польше. Словом, это как бы программа будущих царственных деяний, проба пера той же руки, которая со временем напишет знаменитый «Наказ». Так, исследуя историю Екатерины в первые три десятилетия ее жизни, мы всюду находим признаки будущей великой личности, открываем нити, связывающие эпоху ее славы с подготовительным периодом менее заметной, но уже знаменательной деятельности.

1875 г.

С.Н. Шубинский Домашний быт Екатерины II

Художник Р. Бромптон

Императрица Екатерина II в своей домашней жизни отличалась крайней простотой, доступностью и снисходительностью. Родившись в скромной обстановке небогатого княжеского двора в Штеттине, где отец ее был губернатором, она с детства не была приучена к роскоши. Мать воспитывала Екатерину очень просто: никто не называл ее принцессой, она играла с детьми горожан и на гуляньях в городском саду терялась в толпе сверстниц, а дома подчинялась таким строгим правилам, что должна была, по приказанию матери, целовать платья у знатных дам, посещавших ее родителей.

Привыкнув с детских лет к простоте и невзыскательности, Екатерина сохранила их, сделавшись русской императрицей. Обстановка внутренних покоев ее в Зимнем дворце была гораздо скромнее обстановки покоев многих вельмож того времени. Она просыпалась обыкновенно в семь часов утра и, никого не тревожа, сама обувалась, одевалась и растапливала камин, в который с вечера клали дрова. Умывшись в маленькой уборной и надев вместо легкого шлафрока белый гродетуровый капот, а на голову белый флеровый чепец, императрица направлялась в кабинет, где ей тотчас же подавали чашку самого крепкого левантского кофе и тарелочку с гренками. Медленно прихлебывая кофе, Екатерина разбирала бумаги, писала письма и в минуты отдыха кормила гренками своих любимых собачек. В девять часов она переходила в спальню, которая к этому времени спешно приводилась в порядок. Здесь стояли два соединенных между собою фигурных столика с выгибами посередине; у каждого выгиба находился стул, обитый белым штофом. Императрица садилась на один из них, у стены, близ двери в парадную уборную, звонила в колокольчик и, когда входил дежурный камердинер, безотлучно стоявший у входа в спальню, приветливо здоровалась с ним и приказывала звать докладчиков.

К этому часу ежедневно собирались в парадную уборную обер-полицеймейстер и статс-секретари. Другим высшим чинам назначены были для доклада в течение недели особые дни: вице-канцлеру, губернатору и петербургскому губернскому прокурору – суббота; генерал-прокурору – понедельник и четверг; синодальному обер-прокурору и генерал-рекетмейстеру – среда; петербургскому главнокомандующему – четверг. Но все эти лица в случае важных и не терпящих отлагательства дел имели разрешение приезжать с докладами и в другие дни.

Первым являлся к императрице обер-полицеймейстер со словесным донесением о благосостоянии столицы, о ценах на съестные припасы, о разных происшествиях и с запиской о приехавших и выехавших чиновных особах. После обер-полицеймейстера призывались по очереди статс-секретари. При их приеме соблюдался следующий порядок: входивший делал государыне низкий поклон; она отвечала наклонением головы и с улыбкой подавала руку, которую тот целовал; потом она говорила: «Садитесь!» Сев на поставленный против нее стул, докладчик клал на выгибной столик принесенные бумаги и начинал читать. Екатерина в неясных для нее местах прерывала докладчика, требуя разъяснений, давала полную свободу возражать и спорить и, если не убеждалась доводами, оставляла спорные бумаги у себя для более внимательного обсуждения на досуге. Под старость зрение ее так ослабло, что она должна была читать в очках; резолюции она писала четким почерком, но с орфографическими ошибками. По этому поводу в записках одного из ее статс-секретарей, А.М. Грибовского, находятся два следующих рассказа.

Когда Грибовский явился к императрице в первый раз с докладом, то изумился, увидя ее в очках. Она заметила это и, улыбаясь, спросила:

– Верно, вам еще не нужен этот снаряд. Сколько вам лет?

– Двадцать шесть, – отвечал Грибовский.

– А мы, – сказала императрица, – в долговременной службе государству притупили зрение и теперь принуждены очки употреблять!

В другой раз, отдавая ему собственноручную записку о сочинявшемся ею уставе для Сената, она прибавила:

– Ты не смейся над моей русской орфографией. Я тебе скажу, почему я не успела ее хорошенько узнать. По приезде моем в Россию я с большим прилежанием начала учиться русскому языку. Тетка Елизавета Петровна, узнав об этом, сказала моей гофмейстерине: «Полно ее учить, она и без того умна». Таким образом, могла я учиться русскому языку только из книг, без учителя, и это самое причиною, что я плохо знаю правописание.

Но говорила Екатерина по-русски довольно правильно и любила употреблять простые, коренные русские слова, которых знала много.

Из всех статс-секретарей особенно досаждал императрице Г.Р. Державин своею горячностью и страстью спорить. Раз, докладывая ей какое-то важное дело, он забылся даже до такой степени, что в пылу спора схватился за конец накинутой на государыне сверх капота мантильи. Екатерина тотчас замолчала и позвонила.

– Кто там еще есть? – хладнокровно спросила она вошедшего камердинера.

– Статс-секретарь Попов, – отвечал камердинер.

– Позови его сюда.

Попов вошел.

– Побудь здесь, Василий Степанович, – сказала ему с улыбкой государыня, – а то вот этот господин дает много воли своим рукам и, пожалуй, еще прибьет меня.

Державин бросился перед императрицей на колени.

– Ничего, – промолвила она, – продолжай: я слушаю.

Штат личной прислуги Екатерины состоял из одной камер-фрау, четырех камер-медхен и пяти камердинеров, из которых двое находились при ее особе, а двое при Эрмитаже. Обязанности каждого были точно определены; так, например, один камердинер заведовал гардеробом и получал от императрицы приказание, что именно и в какой день следует приготовить для нее; другой надзирал за внутренними комнатами; третий, любимец Екатерины старик Попов, заведовал ее кабинетом и «кладовою», где хранились драгоценные вещи, парчи, бархаты, материя, полотна и т. п. На его обязанности лежало каждую субботу подавать ей ведомость о выдачах, произведенных из кладовой в течение недели, не исключая даже мелочей, вроде ленточек и тесемок, и государыня сама отмечала на ведомости: «Записать в расход».