Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2

• Название: Человек рождается дважды. Книга 2
• Автор: Виктор Вяткин
• Издательство: Магаданске книжное издательство
• Жанр: Проза
• Год: 1989

Вторая книга трилогии/ продолжает рассказ об освоении колымского золотопромышленного района в 30-е годы специфичными методами Дальстроя. Репрессируют первого директора Дальстроя, легендарното чекиста, ленинца Э. П. Берзина, Его сменяет на этом посту К. А. Павлов, слепо исповедующий сталинские методы руководства. Исправительно-трудовые лагеря наполняются политическими заключёнными.

---

Заехала Нина Ивановна. Юра не видел Её давно. Она почти безвылазно сидела на «Запятой». Матвеева удивила Его хорошим настроением. Это резко бросалось в глаза. Она даже помолодела.

— Юрочка, я к тебе по делу, — сразу же заговорила она. — Мне нужен дюймовый насос с мотором, шланги, циркулярная пила и кое-какой инструмент. Да вот, посмотри. — Она вынула из сумочки ведомость и положила на стол.

Колосов пробежал глазами весь перечень и засмеялся.

— Ну, Нина Ивановна. Да это на целую мастерскую. Вы что, этим инструментом больных собираетесь лечить?

Её глаза заискрились.

— Именно лечить больных. Бюджет не выдерживает, значит, откроем свои мастерские и будем кое-что делать для приисков. Вот и выкрутимся. У нас такие специалисты, каких тебе никогда не получить. — Она задорно посмотрела на него и добавила — Я как-никак председатель комиссии и сама отбираю людей.

— Нина Ивановна, а для меня можно? Ну немножко. Начальники приисков хороших специалистов не дают.

— Вот помоги нам с мастерскими, там посмотрим. А от нас очень легко. Кто тебе нужен по специальностям, дай список, будем сообщать.

— Нет, серьёзно?

— Конечно. Но ты уж без нашего разрешения их никуда не отправляй.

— Это я гарантирую. Я подберу вам всё. Только уговор дороже денег?

— Юра, ты мне не доверяешь? Я тебя совсем не узнаю.

— Да и вас, Нина Ивановна, трудно узнать. Мастерские и всё такое.

Она засмеялась.

— Признаюсь, Юра. Я тут больше как флаг. Есть у меня один заключённый хирург. Крупный специалист и страшно предприимчивый человек. Разве бы я одна справилась? Приезжай, познакомлю. Он тебе может во многом помочь. Ты Ему расскажешь, кто нужен, а он подберёт, жалеть не будешь. Только это по секрету. Подведёшь человека, сделаешь неприятность и мне.

— На меня-то вы можете положиться.

Нина Ивановна пошла к Жене. Юра мучительно размышлял, сказать ли ей о Белоглазове. Нет, не стоит, будет нехорошо. Скоро приедет Михаил Степанович, и будет решено, как следует поступить с Толькой. Вон как он ловко выручил Самсонова. Тот на второй же день укатил. Может быть, пошлют Тольку куда-нибудь на разведку, и будет порядок…

ГЛАВА 18

Сергей не заходил в палатку бригады уже несколько дней. Белоглазов Ещё до развода решил пойти к нему и передать часть продуктов, принесённых техноруком. Парня в палатке не оказалось.

Он продолжал потихоньку подменять бойлериста, чтобы как-то сохранить за собой право заходить в котельную и греться.

Бойлерная была маленькая. За котлами у стены лежала старая дверь, кем-то предусмотрительно занесённая, и, пока не работала прачечная (шн), там можно было подремать.

У стены стоял столик. Сергей сидел за ним и спал. Рядом белел листок бумаги и валялся карандаш. Он, видимо, обдумывал письмо и от слабости уснул. Во сне он чему-то радостно улыбался. Но смотреть на него было тяжело: восковая кожа просвечивала. Это было лицо старика-ребёнка.

Анатолий стоял и смотрел на паренька, боясь Его-разбудить. Он осторожно опустил в карман Его бушлата пакет и заглянул в чернеющие строчки на листке.

«Мама. Мамочка, родная ты моя!

Как ты там, жива ли? Как тебе описать мою жизнь, не знаю. Живу я хорошо, и даже надо считать, очень хорошо. Потому что я тоже живой, но только худенький-худенький…»

На этом письмо обрывалось. Воспоминания всколыхнулись в душе Анатолия. Он долго стоял и вытирал глаза…

Ушел он с тяжёлым сердцем.

Разбирая инструмент, Гурунидзе обнаружил на дне вагонетки под железным листом две буханки хлеба.

Эта забота согрела и наполнила сердце надеждой. Значит, не всё Ещё потеряно, не все верят обвинениям.

— Есть… Есть… — звучало в душе, и Анатолий колотил кувалдой повторяя при каждом ударе — Есть.

Вечером при обыске на проходной у Гурунидзе нашли хлеб.

Грузин разгорячился.

— Зачэм бэрешь, я нэ украл. Бэри всё — бушлат, шапку, сэрдцэ, жизн. На, бэри! Всё бэри, — Он Ещё что-то шумел, возмущался, но Его быстренько увели на вахту. А утром вместе с Налимовым увезли куда-то.

Теперь почти не гасили свет в столовой. За полночь возвращались из забоя одиночки. А в шесть снова подъём. Многие бригады распались. Кому интересно отрабатывать за других.

Поздно ночью приходили в забой подводы с дровами, и зловещие фигуры с факелами бродили по разрезу, по отвалам…

Бригада Кротова постоянно задерживалась на работе, всё же не хотелось сдаваться. Сергей не заходил.

Была суббота. Руководство лагпункта объявило воскресенье выходным днём. Бригада закрывала декаду и решила работать до победы.

В этот день вели зачистку и сдавали объёмы песков. Приисковый геолог брал пробы и проверял недовскрытую рубашку торфов. Технорук стоял с бригадиром в стороне и, как всегда, сердито и громко что-то говорил. Они вместе подошли к бригаде.

Кротов подозвал Русинова и Белоглазова. Продолжая отчитывать бригадира, Попов неожиданно повернулся к старику.

— Вы плохо выглядите. Я могу временно перевести вас в бригаду хозобслуги, там всегда можно, выкроить лишнюю пайку. — И он показал глазами на сиротливые холмики у склона сопки.

Старик посмотрел на него удивлённо.

— Нет, гражданин технорук. Это удел червей. Благодарю, — ответил он не задумываясь.

— А вы? — глянул технорук на Белоглазова.

— Спасибо, но я останусь с бригадой.

— Напрасно, — нахмурился Попов.

Большинство забойщиков уже ушло в лагпункт, по дороге проскрипели полозья подвод. Значит, было уже около трёх ночи, а бригада всё Ещё не закончила своего участка. Наконец пошли и кротовцы. Конвоя не была, да и кто мог сейчас убежать и куда? Патрулировались только дороги и общая линия запретной зоны.

Шли тихо, устало, кутаясь в бушлат. Впереди Русинов. Внешне он резко изменился. Борода торчала неровными клочьями, он сильно постарел.

Кротов похудел, почернел, но от этого как будто стал Ещё крепче. Он был подчёркнуто аккуратен и не терял бодрости. В забое теперь он работал больше других. А вечерами постоянно куда-то уходил, с кем-то встречался, заглядывал в другие палатки и казался неутомимым человеком.

Позади заскрипела подвода.

— Э-эя! Олени! Дорогу! — закричал передний возчик.

Все сошли в снег, пропуская сани. Задняя лошадь оступилась, рванулась, Едва не опрокинув воз. Брезент сполз, и Анатолий увидел знакомое лицо с мягкими, закрывающими лоб волосами.

— Сергей! — закричал Анатолий и закрыл лицо рукавицей. Старик вздрогнул, снял шапку. Возчик поправил брезент и выругался…

— Вот и Сережа в архив… — хотел выразить сочувствие Белоглазов, но проговорил равнодушно и удивился сам. Ничего уже не вызывало грусти.

Мысли Белоглазова расплывались.

Им всё больше и больше овладевала душевная пустота. Если бы он услышал свою фамилию в приказе, то, пожалуй, не был бы ни потрясён, ни удивлён.

Всё шло своим чередом. Подъём, развод, забой, столовая и снова палатка…

Иногда забегал технорук Попов, так же ругался и оставлял что-нибудь из продуктов. Это, по существу, и поддерживало бригаду. Вылезть на горняцкий паёк не хватало силы. Порой находили кое-что в забое, но теперь там Ежедневно до прихода бригады производился осмотр, и доказательства трогательного участия неизвестных/ всё реже доходили до адресатов.

Снова на поверке присутствовал капитан. Опять объявляли приказы с решением тройки. Так же, как и все, старик прятал теперь лицо в отвороты бушлата.

Белоглазов сдвинул с глаз шапку и стал смотреть на начальника. Тот выкрикивал фамилии, странно оттопыривая губу.

— …По горному управлению осуждены… — хрипел Его голос, и как сквозь гул ветра Толя уловил фамилию грузина Гурунидзе…

В душе пробудилось что-то горькое и сразу же померкло.

На сердце был холод.

…Лагерные работы закончились рано, и заключённые разошлись по палаткам. Каждый экономил силы и сразу ложился. В палатке было тихо. Старик сидел, уронив голову на руки, и невидящими глазами смотрел в заиндевевшую стенку палатки. Последнее время он постоянно сидел так. Кротов у стола перешивал пуговицы к бушлату. Анатолий лежал и глядел в потолок, считая количество радужных колечек, всплывающих перед глазами.

За стенкой проскрипели быстрые шаги, и в палатку вошел технорук. Он был спокоен и не кричал. Бросив на крайнюю постель свёрток, прошёл к столу. Белоглазов посмотрел на него удивлённо. Попов значительно подмигнул, потом сделал страшное лицо и расхохотался.

— Ты вот что, парень, иди-ка лучше закури. — Он вынул пачку махорки, газету и оторвал уголок. — Собака лает, значит, хозяин спит. Не той моськи бойся, что у двора гавкает…

Не закончив, свернул козью ножку. До сих пор никто не видел, чтобы он курил. Да он и не стал разжигать, а только сунул Её в зубы, надел шапку.