Мэри Брэддон - Аврора Флойд

• Название: Аврора Флойд
• Автор: Мэри Брэддон
• Издательство: АП «Курск»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7277-0076-0, 5-85229-030-0

«Жизнь не длинная ли комедия, Судьба — режиссер, а Страсть — Склонность, Любовь, Ненависть, Честолюбие и Скупость, не бывают ли поочередно суфлерами?»

Молодой аристократке Авроре Флойд доводится испытать разочарование, горечь утраты и радости взаимной любви. Накануне свадьбы, человек, которого она любит, откажется от нее, из-за того, что жизнь девушки окутывает тайна. Но надежда на счастье не покидает героиню…

---

— Мы не ожидали видеть вас в Брайтоне, капитан Бёльстрод, — прибавила Аврора, — мы думали, что ваш полк квартирует еще в Виндзоре.

— Да, мой полк — то есть гусарский, все еще в Виндзоре, но я вышел в отставку.

— В отставку!

И Аврора и ее кузина с удивлением взглянули на капитана Бёльстрода при этом известии.

— Да, мне надоела военная служба. Скучно теперь, когда кончилась война. Конечно, я мог бы перейти в другой полк и отправиться в Индию, как бы отвечая на свой собственный довод, — но я уже приближаюсь к зрелому возрасту и мне надоело таскаться по свету.

— Мне хотелось бы ехать в Индию, — сказала Аврора, смотря на море.

— Вам, Аврора! Зачем? — воскликнула Люси.

— Я ненавижу Англию.

— А я думала, что вы не любите Францию.

— Я ненавижу и ту и другую. Какая же польза от этого огромного мира, если мы должны вечно оставаться на одном месте, быть прикованными к тесному кругу одного народа, вечно видеть и слышать одних и тех же людей и не иметь возможности освободиться от гнусных звуков их имен? Мне хотелось бы сделаться миссионершей и отправиться в центральную Африку с Ливингстоном и его семейством; я уехала бы, если бы не папа.

Бедная Люси в безмолвном удивлении устремила глаза на свою кузину. Тольбот Бёльстрод опять пришел в то изумление, в которое эта девушка всегда приводила его. Что значили эти припадки уныния и эти вспышки горечи в девятнадцатилетней богатой наследнице? Не была ли это просто одна аффектация эксцентричности?

Аврора поглядела на него с своей самой светлой улыбкой, пока он задавал себе этот вопрос.

— Вы навестите папа? — сказала она.

Капитан Бёльстрод объявил, что он не желал большего счастья, как засвидетельствовать свое уважение мистеру Флойду, и отправился с молодыми девицами к Восточному Утесу.

С этого утра офицер сделался постоянным гостем банкира. Он играл в шахматы с Люси, аккомпанировал ей на фортепьяно, когда она пела, давал ей драгоценные советы, когда она рисовала акварелью, как набросать там и сям проблески неба, сделать темнее осенние листья и стал вполне полезен молодой девице, которая, как нам известно, знала в совершенстве все женские искусства. Мистрисс Поуэлль, сидя у одного из окон в хорошенькой гостиной, проливала благосклонный свет своей увядшей физиономии и бледно-голубых глаз на молодых людей и олицетворяла все приличия своею личностью. Аврора, когда погода мешала ей ездить верхом, занималась более неугомонно, чем полезно: то брала книги, то бросала их, дергала за уши бульдога, выглядывала из окон, рисовала карикатуры гуляющих на утесе и беспрестанно смотрела на чудно-маленькие часики с целой связкой необъяснимых золотых безделушек и глядела, который час.

Тольбот Бёльстрод, наклонясь над фортепьяно или рисунком Люси, или обдумывая ход своей королевы, имел полную свободу наблюдать за движениями мисс Флойд и оскорбляться при виде того, как эта молодая девица проводила дождливое утро. Иногда он видел, как Аврора сидела за «Спортменским Журналом» к ужасу мистрисс Уальтер Поуэлль, которая имела смутную идею о вредных поступках, рассказываемых в этом ужасном журнале, но боялась простирать свою власть до того, чтобы запретить это чтение.

Мистрисс Поуэлль с безмолвным одобрением глядела на возрастающую фамильярность между кроткой Люси Флойд и капитаном. Она боялась сначала, чтобы Тольбот не сделался поклонником Авроры; но обращение обоих скоро рассеяло ее испуг. Ничто не могло быть дружелюбнее обращения мисс Флойд с офицером; но она обнаруживала то же самое равнодушие к нему, как и ко всему другому, кроме своей собаки и своего отца. Возможно ли, чтобы это почти в совершенстве красивое лицо и эта надменная грация не имели очарования для дочери банкира? Возможно ли, чтобы она проводила час за часом в обществе самого красивого аристократа, с каким когда-либо она встречалась и чтобы сердце ее осталось так же не тронуто, как и при начале знакомства? В этом маленьком обществе была одна особа, постоянно задававшая себе этот вопрос и не имевшая возможности отвечать на него. Эта особа была Люси Флойд. Бедная Люси Флойд день и ночь мысленно занималась тою старою немецкою игрою, в которую играли Фауст и Маргарита с расцветшею розою в саду; «Любит — не любит!»

Близорукая мистрисс Уальтер Поуэлль могла думать, что Люси привлекала на Восточный Утес капитана Бёльстрода; но Люси знала лучше — горько, жестоко знала.

— Внимание капитана Бёльстрода к мисс Люси Флойд весьма очевидно, — сказала однажды мистрисс Поуэлль, когда капитан ушел, проведя утро в занятии музыкою, пением и шахматной игрой.

Как Люси возненавидела эту чопорную фразу! Никто не знал так хорошо, как она, цену этого «внимания». Они провели в Брайтоне шесть недель и в последние пять недель капитан бывал у них почти каждое утро. Он ездил с ними верхом и в экипаже, слушал вместе с ними оркестр, сидел в их ложе в хорошеньком маленьком театре, слушая Гризи, Марио, Альбони и бедную Бозио. Он провожал их во все брайтонские увеселения и никогда, по-видимому, не уставал сопутствовать им.

Но, несмотря на все это, Люси знала, что скажет ей последний листок розы, когда все лепестки будут ощипаны и останется один бедный стебель. Она знала, как часто он забывал перевертывать листы в сонатах Бетховена, как часто делал он зеленые штрихи в горизонте вместо пурпуровых и рисовал деревья на переднем плане невнимания и бесславно получал шах и мат, просто, от невнимания и давал ей ответы некстати, когда она заговаривала с ним. Она знала, как он тревожился, когда Аврора читала «Спортсменский Журнал» и как один шорох газеты заставлял его вздрагивать от нервной боли. Она знала, как он был нежен к бульдогу, как старался подружиться с ним, как почти был раболепен в своей внимательности к этому огромному величественному животному — словом, Люси знала то, чего Тольбот еще сам не знал; она знала, что он влюбился по уши в ее кузину и имел в то же время смутную идею, что он сам предпочел бы влюбиться в нее, в Люси, и слепо боролся с возрастающей страстью.

Так и было: он влюбился в Аврору. Чем более он протестовал против нее, чем решительнее преувеличивал ее сумасбродство и сам сознавал сумасбродство любви к ней, тем вернее любил он ее. Даже та борьба, которую он выдерживал, делала Аврору вечно присутствующею в его воображении, пока он стал настоящим рабом этого милого видения, которое он вызывал только для того, чтобы постараться отогнать его.

«Как бы я мог вести ее в Бёльстрод и представить моему отцу и моей матери? — думал он.

Тут ему вообразилось, как она осветит старый корнваллийский замок лучезарностью своей красоты, как очарует его отца, как пленит его мать, поедет на своей чистокровной лошади и заставит весь приход сойти с ума от восторга по себе.

Он чувствовал, что его посещения компрометируют его в глазах семейства мистера Флойда. Иногда ему казалось, что честь обязывает его предложить Люси свою руку; иногда он доказывал себе, что никто не имел права считать его внимательным более к одной девице, чем к другой.

Если бы он знал, что Люси вечно умственно играла с воображаемой розой, я уверен, что он, не теряя ни часа, сделал бы ей предложение; но дочь мистрисс Александры была слишком хорошо воспитана для того, чтобы обнаружить волнение своего сердца, и она переносила свою тоску, скрывала свою ежечасную муку с спокойным терпением, свойственным этим простодушным женственным мученицам. Она знала, что последний лист должен быть скоро ощипан, и сладостная мука неизвестности должна скоро кончиться навсегда.

Богу известно, как долго Тольбот Бёльстрод мог бы бороться с своей возрастающей страстью, если бы одно событие не положило конца его нерешимости и не привело его в отчаяние. Это событие было появление соперника.

Он ходил с Авророю и Люси на Западном Утесе в одно ноябрьское утро, когда почтовый экипаж вдруг подъехал к перилам, отделявшим гуляющих от дороги, и высокий мужчина, в огромном шотландском пледе на плечах, выпрыгнул из экипажа и бросился к Тольботу. Приблизившись, он снял шляпу и с извинением поклонился дамам.

— Кто бы подумал, что я вас увижу здесь, Бёльстрод? — сказал он. — Я слышал, что вы в Индии. Но что вы сделали с вашей ногой?

Он говорил, почти не переводя духа от волнения и едва мог сохранить молчание в то время, как Тольбот представлял его дамам как мистера Меллиша, старого друга и школьного товарища. Приезжий с таким восторгом глядел на черные глаза мисс Флойд, что капитан повернулся к нему почти свирепо, спрашивая, что привело его в Брайтон.

— Охотничий сезон, мой милый. Йоркшир мне надоел; знаю каждое поле, каждую канавку, каждый забор, каждый пруд, каждое деревцо. Я остановился в Бедфорде; со мною мои лошади — я дам вам завтра лошадь, если вы хотите. У меня есть серая лошадь, которая как раз годится для вас — на ней так легко сидеть, как на кресле.