Андрей Белянин - Дело трезвых скоморохов

• Название: Дело трезвых скоморохов
• Автор: Андрей Белянин
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-93556-407-6

Имя: Ивашов Никита Иванович. Должность: начальник первого милицейского управления г. Лукошкина, или, по-местному, сыскной воевода. Родился и вырос в Москве, сюда, в полусказочное царство-государство, попал случайно, вернуться не сумел, за год привык и уже никуда не дергаюсь. Работаю по специальности, успешно сформировал хорошо слаженный коллектив и даже распутал несколько звучных дел.

Живём всей командой в тереме Бабы Яги, старушка та ещё… В плане хозяйства и экспертно-криминалистической деятельности равных себе не имеет, ну а характер, как у всех пенсионерок, с загибами и перепадами.

Ещё Митька, пальцами подковы гнёт, лбом гвозди заколачивает, применять голову для шевеления мозгами я ему обычно запрещаю. Фантазия у парня слишком буйная, такую без смирительной рубашки на люди выпускать не рекомендуется. А в остальном классический милицейский работник младшего звена.

Ешё при отделении есть стрелецкая сотня Фомы Еремеева, куда входит мобильная конная группа быстрого реагирования. Я хотел ещё специальный отряд, типа «Альфы», утвердить, но не успел – столицу захлестнули структурные преобразования, начавшиеся после женитьбы царя Гороха…

---

Митяй, собранный и снаряжённый, как на край света, не преминул устроить отдельный спектакль из самого факта своего отъезда. Для начала он в обнимку попрощался с каждым из наших стрельцов, Еремеева вообще облобызал троекратно, а для нас с Бабой Ягой традиционно заготовил целые речи:

– Отец родной, Никита Иванович! Вот те крест – не забуду вашей любви да ласки! Ежели б у кого другого жил, ходил бы битым, а под вашей рукой нежною – тока холился да лелеялся… За науку личную, что на меня тратили, как вернусь, ноги вам мыть стану да ту воду пить заместо чаю духмяного! Вы ж мне сердце своё отдали, я вам душу открыл, и нет ныне в Митьке беспутном местов для вас сокрытных! Дозвольте ж облобызать щёчки ваши лишний раз на прощание…

– Без поцелуев! – едва овладев голосом, хрипло просипел я, красный, как кустодиевская купчиха.

Болтливый изверг не обиделся, трогательно пожал мне руки и переключился на Ягу:

– Бабуленька-красатуленька! А ить без присмотру вашего материнского я в городе большом в единый день от голоду обе ноги протянул бы. Без наставлений ваших напутственных, без поучений жизненных, без советов ежеутренних, по часу кряду передыху не знаючи, ох и скучно б было моё существованьице! И щенком был, и петухом оборотистым, и каких ещё бед с руки вашей на мою башку тока не сыпалось… Да рази ж забавы ради али нрава вашего психического?! Нет! Токмо в заботе об поумнении моём пёкшися! Дайте хоть обниму, а то кто ж на старости лет-то позарится?

Мы все инстинктивно пригнулись, понимая, что сейчас будет взрыв и в деревню к матушке поедут Митькины обгорелые сапоги. Но, видимо, Яга после таких слов впала в столбняк полнейший, и нахал ушёл безнаказанно. Стрельцы помахали ему шапками от ворот, а Еремеев тихохонько увёл бабку в терем, успокоиться…

Я хотел уточнить, не поставит ли она новую систему охраны, но передумал, в голову пришла гораздо более интересная идея. Негодяев ведь можно отвадить и другими способами, не обязательно прибегая к колдовству. Гвоздей, например, набить или стекла колотого насыпать… Шучу, простите, глупая шутка получилась. Мы сюда не членовредительством заниматься поставлены, а правомочным задержанием хулиганствующих граждан. Стекло и железки острые – это нетуманно, вполне достаточно натереть доски салом. Эх, полковника Чорного на меня нет, его бы обморок хватил от такого святотатства!

Я подозвал двух ближайших стрельцов и популярно объяснил план действий. Парни удивились, но, слазив на козырёк, спорить не стали, разве что предложили заменить сало более действенным смальцем. Иначе якобы мы с крыши замучаемся котов приблудных прогонять – они нам всё сало до досок слижут…

Потом меня вызвали за ворота: один из наших ребят доложил, что на Колокольной площади дьяк Филимон очередную проповедь устроил. Как всегда, на любимую тему: «Милиция – не от бога, православные, и нет при ней стыда!» Причина выступления – освобождение под залог до суда двух, тех самых, конокрадов, что пытались свести у нас Сивку-бурку. Помните, в каком виде их Митяй в пыточный приказ доставил? Бочонок пилить пришлось, иначе бы вообще не извлекли бедолаг гуттаперчевых…

Да, вовремя мы сотрудника нашего на деревню сплавили, он в юридических тонкостях плохо разбирается – набил бы жулью хари по второму разу и грехом бы не счёл! Надо попробовать ещё раз поговорить с государыней, всё-таки мы не в Европе, и демократия по Явлинскому к добру не приведёт…

Сходить, что ли, дьяка послушать, пока не побили? Его, разумеется, не меня же! Или к отцу Кондрату заглянуть, поинтересоваться, как там новобрачная вдовица со стрелой в ягодице? Я усмехнулся ярким воспоминаниям… Потом ещё постоял немного под тёплым весенним солнышком и решительно развернулся обратно, в терем. Буду сидеть и думать! А мысли в голове – ни одной… То есть те, которые есть, в деле о похищенных девушках никуда нас не продвигают. Может быть, ещё раз в цирк зайти, развеяться?

– Садись, Никитушка, попечалуемся вместе, – гостеприимно предложила Яга, подвинувшись на лавке. Бабка крепко обнимала недовольно попискивающего Василия и украдкой смахивала скорбные старческие слезинки.

– Эй, что это вы? Зачем? Ну, всё бывает, справимся как-нибудь, плакать-то к чему?

– Ми-теньку-у жалко-о…

– С чего вдруг?! – не сразу нашёлся я.—Да мы его час назад еле-еле выпроводили!

– Ить совсем молоденький… мальчонка-то, – раскачиваясь из стороны в сторону с ритмичностью китайского болванчика, запричитала Яга. – Ить один-одинёшенек пошёл, злобой людскою травленный, друзьями брошенный, в ссылку-изгнание супротив воли своей подставленный!

– Бабуля, но…

– А вот ежели его, сиротинушку, в пути обидит кто?!

– Э-э… ну… мн… мы, вообще, об одном и том же Митьке говорим?

– Дак это он тока с виду медведь причёсанный, лбом сваи забивает, ногтем поле пашет, оглоблей в носу ковыряет… Душа-то у него нежная, всяк прохожий плюнуть норовит!

– Не преувеличивайте, самоубийц у нас мало…

– Да что ж ты такой бессердечный, Никитка?!

Мокрый от бабкиных слёз кот вылупился на меня умоляющими глазами, отчаянно сигналя о тактической капитуляции, мол, «соглашайся со всем, а то она меня с горя окончательно придушит…». Я махнул рукой, абсолютно не имея желания ни с кем спорить, и вышел обратно во двор.

Несущие службу стрельцы доложили, что особенных происшествий нет, дьяк вроде бы с чего-то навернулся (а может, и получил-таки!), балаган крутит уже по два представления в день, народ о похищениях наслышан, но воли чувствам пока не даёт. В любом случае с этим делом надо как-то поспешить, если Яга пришла в себя, то пора совет держать. А может, в баньку? Баня здесь всегда на первом месте. Сходить, попариться, расслабиться кваском да чаем, а там уж…

В ворота постучали, и на двор отделения бочком шагнул наш добрый знакомец Савва Новичков. Под мышкой оригинальный иконописец держал нечто большое, плоское, укутанное в мешковину.

– Здравствуйте вам! Вот, картинку обещанную занёс.

– Очень приятно, – крепко пожав ему руку, улыбнулся я. – Заходите в терем, нашей домохозяйке как раз требуется добавить положительных эмоций.

– Непременно добавим, у меня тут, если позволите, одна вещица крупная, а к ней эскизы в четырёх изображениях будут. Пусть бабушка ваша сама цветовую гамму выберет.

– А картина, она… реалистичная? – на всякий случай уточнил я.

– Как бог свят! – даже перекрестился доброй души художник. – Не кубиками, не пятнышками, а по природе срисовано, без искажениев, с пониманием.

Между нами говоря, мне, наверное, стоило бы сначала посмотреть живописное полотно прямо во дворе. Но, во-первых, неудобно как-то… всё-таки подарок не мне, а Яге. Во-вторых, пакет был перевязанный, и томить хорошего человека на пороге невежливо, ещё бы и стрельцы набежали полюбопытствовать…

Мы прошли в горницу. Бабка, всё ещё с красными от чувств глазами, обрадовалась и потянулась за самоваром. Мрачный, как трезвый алкаш, кот сидел под скамьёй, с ненавистью вылизывая шерсть. Сострадательный Новичков тут же запустил руку в карман, одаривая домашнего любимца тремя-четырьмя конфетками. Василий презрительно скривился, но шарики взял, будет по полу гонять, когда никто не видит…

– Ну, разворачивай, давай уж покажи, чем решил старуху порадовать, – жалостливо попросила Баба Яга, в нетерпении ёрзая по скамейке.

Савва прислонил картину к стене и, распаковав, торжественно объявил:

– Вот, пожалте смотреть. Всё, как просили, с правдивостью и на богословскую тему: «Адам, искушаемый Евой!», с гаммою уж опосля определимся…

Я почувствовал, что краснею. Картина была… ну… предельно реалистичная, хотя правильнее было бы сказать, «чересчур»… Бабку откачивали в четыре руки…

* * *

– Нет, ну с моей, любительской точки зрения Адам как раз получился очень выразительным, очень… Сразу видно, что процесс искушения в полном разгаре! И то, что автор абсолютно отказался от изображения традиционных фиговых листочков, тоже правильно. Тут, знаете ли, тогда уж пальмовый лист надо… – раздумчиво излагал я сидящему на столе Новичкову. Яркий художник настолько опередил своё время, что в настоящий момент возразить не мог по причине резкого изменения своего физического вида. Поэтому лишь раздувал горло и утвердительно квакал…

– Всё одно, Никитушка, пущай даже мужик и хорош, но… Хотя, поверь старухе, не всё размерами решается, – прихлёбывая чай, просветила спокойная, как мамонт, бабка. – Вот прародительница Ева куда как более удалась! Что с переду, что с заду – есть где чему порадоваться… Да вон, кстати, Матрёна-торговка по молодости точно такая была – её завсегда наперёд перевешивало!

– Так, значит, картину всё-таки оставляем? Без обсуждения эскизов…

– Ну а как же! Чай, старался человек, супротив себя шёл, ни те кубиков, ни брызгов, ни ляпов, ни лишних ног. Тока не обессудь, а висеть она у меня в комнатке будет, – окончательно определилась Яга и, подумав, добавила: – Изображением к стенке!